случится после возвращения, он не знал: план, который они придумали вместе с Юханом Кроном, так далеко не распространялся.
Олег вставил весла в уключины и принялся грести.
Харри разглядывал его и вспоминал, как много лет назад он сам греб, а дедушка сидел на банке перед ним, улыбался и давал внуку советы: чтобы он работал верхней половиной туловища и вытягивал руки, чтобы действовал спокойно, не нервничал, нашел ритм – и тогда равномерно скользящая по воде лодка пойдет быстрее, а сил он при этом израсходует меньше. Чтобы он мышцами ощутил, что сидит прямо на банке, поскольку все дело в балансе, что не стоит смотреть на весла, их надо чувствовать, а взглядом надо следить за кильватером, и тогда то, что уже заведомо случилось, расскажет, в каком месте пути мы сейчас находимся. Однако, говорил дедушка, почти ничто не поведает нам о том, что будет дальше. Это решает следующий взмах весел. Дедушка доставал из кармана фляжку и объяснял: когда мы доберемся до суши, вся поездка будет казаться нам одной прямой линией от исходного пункта до места прибытия. Этаким единым повествованием, наполненным смыслом и направлением. Мы станем вспоминать, будто именно здесь нам казалось, что лодка вот-вот налетит на мель. Но место прибытия и пункт назначения – это разные вещи. И вовсе не обязательно одно лучше другого. Мы прибываем туда, куда прибываем, и хорошо утешать себя тем, что именно сюда мы и собирались с самого начала или, по крайней мере, направлялись все это время. Но наша слабая память подобна доброй матери, которая говорит нам, какие мы молодцы, и уверяет, что отдельные гребки были прекрасными и хорошо укладывались в логичную и желанную ткань повествования. Мысль о том, что в какой-то момент мы сби