Глаза Люкова сужаются, рука находит мое плечо и придвигает к себе. Я понимаю, это неправильно, в такой неудобный момент думать о твердом теле парня. О тепле руки, обнявшей меня, о дурманящем запахе, мягкости кашемира и миллионах чувствительных клеточек, отозвавшихся трепетным шелестом на прикосновение мужской ладони к голой коже… Но поделать ничего не могу. Едва Илья касается меня, я замираю под его боком и пытаюсь совладать с собой.
С собой, и с непонятным волнительным чувством, родившимся в груди от этой безобидной близости.