– Мау? – вопросительно прогнусавил с пола Майкл, уставший ждать, когда эти двуногие наконец наобнимаются и займутся уже тем, для чего их создала природа – обласкают бедную кисоньку.
– Так! – обвинительно возопила я, резко выпрямившись. – Говори немедленно, что ты сделал с моим котом!
– Боже мой, женщина, у нее на глаза труп из мертвых восстал и приперся к ней в квартиру, а вместо того, чтобы требовать объяснения, она интересуется котом!
– Я смертельно устала и объяснений не хочу. Хочу спать. Но как я могу спать, когда у меня кот поломанный?!
– Он не поломанный, он накормленный, Китти! Ты совсем не заботишься о бедном обиженном жизнью и хозяйкой животном.
Майкл зевнул, смачно облизнулся, потом старательно заурчал и потерся о Феррерсовскую штанину.
– Чем? – с замиранием сердца уточнила я, перебирая в голове все варианты от валерьянки до магических галлюциногенов, которые могли оказать на котика такой эффект.
– Лососем.
Урчание набрало громкость рева двигателей взлетающего самолета. Кажется, лосось Майклу был скормлен не весь…
– Продажная скотина, – вздохнула я, устало проведя пальцами по глазам.
– Это почему еще?
– Он! Ты – просто скотина! Все. Я спать. Делайте, что хотите, – подытожила я, встала и гордо ушла в спальню. Почему-то очень обрадовавшись, когда спустя несколько минут по комнате прошуршали шаги, едва слышно скрипнула кровать, и Эдвард прижался ко мне со спины.
Так было гораздо спокойнее.