Всякую революцию задумывают романтики,

осуществляют фанатики, а пользуются её плодами

отпетые негодяи.

Томас Карлейль

Всякий раз, когда я вспоминаю о том, что Господь справедлив, я дрожу за свою страну.

Михаил Жванецкий

Народ, забывший своё прошлое, утратил своё будущее.

Сэр Уинстон Черчилль

© Канявский Яков, 2025

© Издательство «Четыре», 2025

Глава 1
Жертвы

Итак, война закончилась, но много вопросов осталось. И один из них: о жертвах этой войны.

В марте 1946 года в интервью газете «Правда» И. В. Сталин объявил: «В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на немецкую каторгу, около семи миллионов человек».

В 1961 году Н. С. Хрущёв в письме премьер-министру Швеции писал: «Германские милитаристы развязали войну против Советского Союза, которая унесла два десятка миллионов жизней советских людей».

8 мая 1990 года на заседании Верховного Совета СССР в честь 45‐летия Победы в Великой Отечественной войне объявлено итоговое число людских потерь: «Почти 27 миллионов человек».

В 1993 году коллектив военных историков под руководством генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева опубликовал статистическое исследование «Гриф секретности снят. Потери Вооружённых сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». В нём указана сумма общих потерь – 26,6 миллиона человек, и в том числе впервые опубликованы боевые потери: 8 668 400 солдат и офицеров.

В 2001 году вышло переиздание книги под редакцией Г. Ф. Кривошеева «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооружённых сил. Статистическое исследование». В одной из её таблиц говорилось, что безвозвратные потери только Советской армии и флота в годы Великой Отечественной войны – 11 285 057 человек. (см. стр. 252.)

И вот, несмотря на многолетний и хорошо оплачиваемый саботаж и всевозможные усилия генералов и политиков скрыть истинную цену советской Победы над фашизмом, 14 февраля 2017 года в Государственной думе на парламентских слушаниях «Патриотическое воспитание граждан России: “Бессмертный полк”» рассекретили наконец наиболее приближённые к правде цифры:

«Согласно рассекреченным данным Госплана СССР, потери Советского Союза во Второй мировой войне составляют 41 миллион 979 тысяч, а не 27 миллионов, как считалось ранее. Общая убыль населения СССР в 1941–1945 годы – более 52 миллионов 812 тысяч человек. Из них безвозвратные потери в результате действия факторов войны – более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения».

Как утверждается в докладе, эти сведения подтверждены большим количеством подлинных документов, авторитетных публикаций и свидетельств (подробности – на сайте «Бессмертный полк «и других ресурсах).

О том, как военные руководители использовали людские резервы, можно судить по письму Сталина:

27 мая 1942 года, после катастрофы под Харьковом, Сталин писал членам Военного совета Юго-Западного фронта Семёну Тимошенко, Никите Хрущёву и Ивану Баграмяну: «За последние 4 дня Ставка получает от вас всё новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки.

Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт – значит доставлять врагу лёгкую победу.

Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть ещё у нас другие фронты.

Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране.

Учтите всё это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему лёгкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь».

Слова в принципе правильные. Только после этого письма Сталина ничего не изменилось. По-прежнему посылали в бой необученное пополнение и позволяли немцам воевать малой кровью. А командиров наказывали не за большие потери, а за не взятые в срок города и высоты.

На самом деле Сталин карал своих полководцев не за большие потери убитыми и ранеными. Он верил, что при этом противник несёт такие же потери (а это было далеко не так). Сталин наказывал своих генералов тогда, когда они несли большие потери пленными. В начале войны советские войска в Белоруссии были разбиты и потеряли более 300 тысяч человек пленными. Тогда Сталин расстрелял группу генералов во главе с командующим Западным фронтом Дмитрием Павловым. В последовавшем затем Смоленском сражении потери советских войск пленными опять составили около 300 тысяч человек. После этого у Сталина появляется мысль расстрелять начальника Генштаба Георгия Жукова, от чего его с трудом отговорили Маленков, Молотов и Берия. Об этом Берия напоминал своим коллегам по Президиуму ЦК КПСС в письме вскоре после своего ареста: «Т. т. Маленков и Молотов (другой вариант расшифровки Микоян) хорошо должны знать, что Жуков, когда его сняли с Генерального штаба по наущению Мехлиса, ведь его положение было очень опасно, мы вместе с вами уговорили назначить его командующим фронтом и тем самым спасли будущего героя нашей Отечественной войны…»

Потом последовало более 600 тысяч пленных в киевском «котле». Но здесь расстреливать было особенно некого: командование Юго-Западного фронта погибло в окружении. Прежний командующий Юго-Западным направлением Будённый как раз выступал за отвод войск, за что и был снят. Новый же главком Тимошенко, будущий сват Сталина (дочь Тимошенко Екатерина была женой Василия Сталина в 1946–1949 годах) и вообще близкий к нему человек, из-за этой своей близости наказания не понёс. Дальше последовал Вяземско-Брянский «котёл» с 660 тысячами пленных. По утверждению Жукова, Сталин тогда собирался отдать под трибунал командующего Западным фронтом Конева, и только его, Жукова, заступничество спасло Ивана Степановича от суровых последствий. В мае 1942 года произошли катастрофы на Керченском полуострове (170 тысяч пленных) и под Харьковом (240 тысяч). За Керчь ответили начальник ГлавПУРа и представитель Ставки Мехлис и командование Крымского фронта, пониженные в должностях и званиях. За Харьков ответил начальник оперативной группы Юго-Западного направления Баграмян, снятый с должности. Члена политбюро Хрущёва и того же Тимошенко Сталин пощадил.

После ноября 1942 года вермахт никогда уже не брал больше 50 тысяч пленных в одной операции, и Сталин теперь наказывал своих генералов за невзятые города и незанятые территории. Так, в марте и в апреле 1944 года за неудачные операции по освобождению соответственно Керченского полуострова и Белоруссии были сняты с командования Приморской армией и Западным фронтом и разжалованы из генералов армии в генерал-полковники Иван Петров и Василий Соколовский. А поскольку важнее было выполнить задачу любой ценой, чем понести меньше потерь, то людей советские командиры не жалели.

Потери Красной армии убитыми и ранеными после контрнаступления под Сталинградом не только не уменьшились, но, наоборот, значительно возросли, во многом «компенсировав» прежние потери пленными. Максимальные потери ранеными (и, соответственно, убитыми) в процентах от среднемесячного уровня за войну советские войска понесли в июле (143), в августе (173) и сентябре (138) 1943 года и в июле (132) и в августе (140) 1944 года. За три летних месяца 1943 года, когда разворачивалась Курская битва, потери Красной армии ранеными составили 366 % от средних, а летом 1944 года, когда прошли сверхуспешные для Красной армии Белорусская и Ясско-Кишинёвская операции, они оказались всего на 4 % меньше (362). По некоторым оценкам, если в среднем за войну соотношение потерь убитыми между Красной армией и вермахтом было 10:1 в пользу немцев, то в период с 22 июня 1941 по 31 мая 1944 года оно равнялось 16,6:1, а в период с 1 июня 1944 по 9 мая 1945 года упало до 6,6:1, всё равно оставаясь в пользу немцев. На улучшение соотношения потерь для Красной армии повлияло открытие Второго фронта в Европе, куда Германии пришлось бросить свои лучшие дивизии.

В ряде боёв соотношение потерь погибшими было ещё менее благоприятно для Красной армии. Так, на плацдарме у Невской Дубровки за один день 9 ноября 1941 года только Первый ударный коммунистический полк подполковника Васильева, сформированный в основном из ленинградцев, из 1500 человек личного состава потерял 1000. Для сравнения: на том же участке фронта вся 18‐я немецкая армия за период с 1 по 10 ноября потеряла только 878 человек, в том числе 164 убитых и 20 пропавших без вести.

По свидетельству бывшего оперуполномоченного Особого отдела 3‐го стрелкового батальона 12‐й стрелковой бригады 51‐й армии Леонида Иванова, 9 апреля 1942 года во время неудачного наступления на Ак-Монайских позициях этот батальон потерял около 600 человек убитыми и ранеными. Там же 11‐я немецкая армия за период с 1 по 10 апреля 1942 года потеряла 175 человек убитыми, 719 ранеными и 20 пропавшими без вести, а всего 914 человек, что лишь в полтора раза больше потерь одного советского батальона.

Советская 95‐я гвардейская стрелковая дивизия 5‐й гвардейской армии только за 12 июля 1943 года, в ходе знаменитого Прохоровского сражения, потеряла 948 убитыми, 1649 – ранеными, 729 – пропавшими без вести, а всего – 3326 человек (95‐я гвардейская Полтавская. / Под. ред. Е. С. Юмаева. М.: Спутник+, 2016. С. 47). На том же участке фронта 4‐я танковая армия немцев за период с 11 по 20 июля 1943 года потеряла 1400 человек убитыми, 244 пропавшими без вести и 4081 раненого, а всего – 5725 человек. Её безвозвратные потери за декаду оказываются на 33 человека меньше потерь советской дивизии за день.

По свидетельству бывшего командира 11‐й танковой дивизии вермахта, а в конце войны – специальной группы армий «Бальк» генерала Германа Балька, в период с 7 декабря 1942‐го по 30 января 1943 года его дивизия потеряла 215 человек убитыми, 1019 ранеными и 155 пропавшими без вести. Потери противостоявших дивизии советских соединений её штаб оценивал в 30 700 человек, причём к убитым, найденным бойцами дивизии, добавили и предположительное число умерших от ран. Бальк объяснял это так: «Столь большие потери в личном составе были обусловлены тактикой и организацией русских, которая сводилась к необученным человеческим волнам, поддержанным многочисленными противотанковыми пушками, но почти без другой артиллерии или иного тяжёлого вооружения. Они наступали в плотных построениях против нашего огня и танков. К тем, кто погиб непосредственно в бою, добавились те, кто позднее умер от ран. Были ли оценки числа погибших со стороны неприятеля правильными? Я действительно не могу сказать на этот счёт ничего определённого. Воодушевлённые успехом, войска всегда преувеличивают число неприятельских потерь. Наиболее вероятно, что и здесь мы сталкиваемся с этим явлением». (Balck, Hermann. Order in Chaos. University Press of Kentucky, 2015. P. 292.)

Огромные потери Красной армии были следствием того, что в сталинском Советском Союзе о сбережении солдатских жизней не заботилось подавляющее большинство командиров, начиная с Верховного главнокомандующего Сталина. Поэтому цена победы оказалась непомерно высокой.

Ещё до начала Великой Отечественной войны власти нацистской Германии подготовили документ, регламентирующий содержание и обращение с советскими военнопленными. В нём, в частности, предусматривалось использование их на работах по потребности войск, что в свою очередь запрещалось Гаагской и Женевской конвенциями. При этом подчёркивалась недопустимость проявления гуманности к попавшему в плен противнику. Жестокое отношение с советскими военнопленными гитлеровское руководство объясняло, в частности, тем, что СССР якобы не признал Гаагскую конвенцию 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны» и не подписал Женевскую конвенцию 1929 года, определявшую правовой статус военнопленных. Этот факт позволил нацистам лишить советских пленных защиты и контроля со стороны Международного Красного Креста.

Быстрое продвижение немецких войск в глубь СССР и окружение крупных соединений Красной армии в первые месяцы войны стали причиной пленения большого количества военнослужащих. Сколько было захвачено советских пленных во Второй мировой войне, точно не известно до сих пор. По итоговым немецким документам, на Восточном фронте было взято 5 млн 754 тысячи военнопленных, в том числе в 1941 г. – 3 млн 355 тысяч. Причём авторы документа, представленного западным союзникам в мае 1945 г., оговаривались, что за 1944–1945 гг. учёт пленных неполный. При этом число умерших в плену оценивалось в 3,3 млн человек.

Однако, по более ранним данным верховного командования вермахта, в период с 22 июня по 1 декабря 1941 г. на Восточном фронте был захвачен 3 806 861 военнопленный, а по заявлению, сделанному правительственным чиновником Мансфельдом 19 февраля 1942 г. в Экономической палате рейха, советских военнопленных насчитывалось 3,9 млн (почти все они были захвачены в 1941 г.).

С 22 июня 1941 г. до 9 мая 1945 г. в немецком плену оказалось 5,7 млн советских солдат и офицеров. Из них 3,3 млн (57, 8 %) погибли от голода, холода, инфекционных болезней, непосильного труда и систематических казней, совершаемых солдатами вермахта, специальными подразделениями службы безопасности и пр.

В начале 1942 года германское руководство из-за недостатка трудовых ресурсов начало использовать советских военнопленных в качестве рабочей силы в немецкой экономике. К маю 1944 года в различных отраслях работали 724 тыс. человек, ещё 151 тыс. в прифронтовой и оперативной зонах войск. Всего за годы войны через немецкие лагеря прошли до 5,7 млн советских военнопленных. На Нюрнбергском процессе жестокое обращение с ними было квалифицировано как преступление против человечности. Из оккупационных зон западные союзники передали СССР 2,3 млн советских граждан, среди которых 960 тыс. являлись бывшими военнопленными.

До сих пор эта тема – одна из самых болезненных в нашей истории. В советское время все граждане, воевавшие во вражеских армиях, официально считались выродками рода человеческого, не заслуживающими снисхождения.

Репрессии против них считались делом естественным..

Изданный в 1939 году, в преддверии большой войны, текст присяги РККА предварялся вступлением, где говорилось, что сдача в плен к врагу приравнивается к измене Родине.

Вот часть текста присяги 1939 года:

«…Сдача в плен врагу – измена Родине, измена присяге. Нет ничего позорнее сдаться в плен врагу, перейти на его сторону. Большевики в плен не сдаются – это священный закон наших доблестных воинов. Всенародного презрения достоин тот, кто свершит подлость – сдастся в плен. Воин Красной Армии даст скорее вырвать сердце, лучше погибнет смертью храбрых, чем сдастся в плен и изменит этим своей Родине.

Наш закон – самый справедливый в мире. Он не знает пощады к изменникам и предателям. Принятый 8 июня 1934 г. и дополненный 2 октября 1937 г., закон Советского государства предусматривает в качестве кары за измену Родине, т. е. действия, совершённые гражданами СССР в ущерб военной мощи Советского Союза, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, высшую меру уголовного наказания – расстрел с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах – лишение свободы на срок от 10 до 25 лет с конфискацией всего имущества. Военнослужащие, совершившие измену, караются только расстрелом. Нет и не может быть никаких смягчающих вину обстоятельств для клятвопреступников-военнослужащих. Суровая кара ждёт и тех, кто знал о готовящейся измене и не доложил об этом органам советской власти. За измену отвечает не только предатель, во и все совершеннолетние члены его семьи. Суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся – вот чёрный удел клятвоотступника.

Воля народа запечатлена в проникновенных и сильных словах присяги. Социалистическая Родина-мать чуткой заботой и великой любовью окружает каждого воина, который с честью носит своё высокое звание и никогда, ни в чём не отступает от своей торжественной клятвы. Но нет пощады отщепенцам, изменникам, предателям и трусам. Тот, кто по злому умыслу нарушит высший закон жизни Красной Армии, будет испепелён всенародной ненавистью и презрением, подвергнут суровому наказанию».

На Родину из германского (а также финского и румынского) плена вернулись 1 млн 836 тысяч человек, ещё примерно 250 тысяч, по оценке МИД СССР 1956 г., после войны остались на Западе. Общее число погибших в плену, в том числе в финском и румынском, оценивается примерно в 4 млн человек, учитывая тех из 940 тысяч окруженцев, кому удалось скрыть пребывание в плену. Это составляет 63,5 % от общего числа пленных.

Из тех вернувшихся офицеров, которые не могли доказать, что попали в плен ранеными, контуженными или что, успешно бежав из плена, затем сражались в рядах партизан, Сталин 1 августа 1943 г. приказал сформировать штурмовые батальоны, которые мало чем отличались от штрафных и предназначались «для использования на наиболее активных участках фронта». Правда, пребывание в них ограничивалось двумя, а не тремя месяцами, как в штрафных батальонах, или до первого ранения, или до награждения орденом. Звание за офицерами сохранялось, но сражаться им приходилось в качестве рядовых солдат.

В конце войны и после войны репрессиям подвергались не только те из советских пленных, кто служил в коллаборационистских формированиях, но и те, кто лишь подозревался в измене Родине. Так, бывший командующий 12‐й армии генерал-майор Павел Понеделин и командир 13‐го стрелкового корпуса этой армии генерал-майор Николай Кириллов в приказе № 270 были названы трусами, дезертирами и предателями, после возвращения из плена были 25 августа 1950 г. расстреляны по обвинению в измене Родине, хотя оба отказались вступать в армию Власова. Реабилитировали расстрелянных генералов только в 1956 г.

После капитуляции Германии в Европе за рубежами Советского Союза оказались пять миллионов советских граждан: остарбайтеры, военнопленные, интернированные, коллаборационисты. Все они, так или иначе, по Ялтинским соглашениям должны были быть возвращены в Советский Союз. Но для тех, кто воевал против Советского Союза на стороне Гитлера, это было трагедией и не было добровольным выбором. Среди таких «преданных» демократической Европой борцов с собственным народом были казаки.

К маю 1945 года на территории Германии, Австрии, а также некоторых других государств Западной Европы находилось около 100 тысяч казаков. Донские, кубанские и терские казаки пережили раскулачивание и коллективизацию. Многие сражались против советских войск на стороне гитлеровской Германии. Все они надеялись, что государства Западной Европы и США смогут принять их как политических беженцев.