© Вячеслав Егорович Звягинцев, 2019

ISBN 978-5-0050-3244-7 (т. 1)

ISBN 978-5-0050-3245-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Инакомыслие в Красной армии
Книга 1. 1918—1938 гг.

Памяти моего деда Афанасия, расстрелянного в 1937 году за антисоветские разговоры.

Вступление

На сегодняшний день тема предвоенных репрессий в вооруженных силах страны интересует немногих. Она постепенно отошла на второй план, как исчерпавшая себя. Вместе с тем, есть один аспект, приобретающий с каждым годом всю большую актуальность. Однако применительно к армейской среде он практически не исследован.

Эта книга, призванная восполнить пробел, об инакомыслии в Красной Армии и на Красном Флоте. Точнее – о его подавлении органами госбезопасности и военной юстицией.

Большевики считали инакомыслие крайне опасным явлением, подрывающим устои советского государства. Хотя называли тогда инакомыслящих иначе – «контрреволюционными элементами», «антисоветскими агитаторами», «врагами народа» и т. п.

После Октября 1917 года была установлена государственная монополия на истину. Повсюду насаждалась «единственно верная» коммунистическая идеология. Как в стране, так и в армии, начал действовать аппарат тотального подавления взглядов и идей, отличных от тех, которые были официально провозглашены правящей партией. Наряду с многочисленными политическими институтами к решению этой глобальной проблемы были активно подключены суды и другие репрессивные органы.

В рецензии на книгу «Политическая юстиция в СССР» мой учитель, известный криминолог В. В. Лунеев писал, что «основными инициаторами и организаторами массовых репрессий в 20-50-е, а в определенной мере и последующие годы, были не сами правоохранительные органы, суды и другие внесудебные образования (они были лишь инструментами), а замешанная на насилии коммунистическая идеология»¹.

Авторы указанного труда, академик В. Н. Кудрявцев и А. И. Трусов, делили «политических противников» советской власти на четыре группы: лица, прямо противостоящие коммунистическому режиму; иные идейные противники; инакомыслящие и потенциальные противники системы².

Между тем, в последнее время нередко высказывается мнение (в 2018 году его, например, публично озвучил магаданский губернатор), что в России «не уничтожали за инакомыслие». Это не так. И предлагаемая книга позволяет опровергнуть подобные утверждения историческими фактами, акцентируя внимание читателя на конкретных судебных и внесудебных делах, рассмотренных в первые советские десятилетия. Что касается причин, по которым такие мнения до сих пор высказываются, то среди прочего надо назвать недостаточную разработанность историко-правовых вопросов о преследованиях людей за слова и мысли. Особенно – в Вооружённых Силах, в силу специфики их деятельности. Ранее это не представлялось возможным сделать в силу закрытости архивных источников, а также их разбросанности по разным ведомственным архивам. Сегодня в тренде – процесс затушевывания темных сторон нашей истории. Мы успели расчистить только верхние слои завалов исторического бурелома, а уже настойчиво звучат призывы прекратить очернение героических страниц сталинской эпохи и акцентировать внимание людей на наших победах и подвигах.

Жизнь, однако, учит, что нельзя игнорировать собственный исторический опыт. В том числе – трагический. Уроки нашей истории необходимо помнить и преломлять на день сегодняшний. Актуальными остаются слова историка В. Ключевского о том, что история «учит даже тех, кто у нее не учится: она их проучивает за невежество и пренебрежение».

Предлагаемое исследование – еще одна попытка понять механизм развертывания в стране необоснованных репрессий и объяснить причины, по которым они достигли столь чудовищных масштабов.

Упомянутый криминолог В. В. Лунеев отмечал, что «судимость за антисоветскую агитацию и пропаганду как политическая репрессия чистой воды является важным индикатором многих составляющих (особенно идеологической, социально-психологической, оперативной и репрессивной) тотального контроля за мыслями и поведением людей»³.

Анализ архивных следственно-судебных дел в отношении лиц, репрессированных по статье 58-й УК РСФСР, прежде всего, по пункту 10 указанной статьи (антисоветская агитация и пропаганда), дает основания утверждать, что после Октября 1917 года эти репрессии носили, во-первых, превентивный и, во-вторых, постоянный характер.

В отдельные годы происходили пики, связанные с теми или иными общественно-политическими событиями: (кронштадтский мятеж, обострение внутрипартийной борьбы, раскулачивание и т.д.), но репрессивный конвейер никогда не останавливался. Процесс закручивания идеологических гаек шел постоянно, по нарастающей, основываясь на производимых чекистами замерах «политической температуры» в армии и на флоте. Поэтому многие дела, описанные в книге, заводились на основании доносов и донесений о различных проявлениях нелояльности к советской власти со стороны представителей социально-чуждых (или социально-вредных) классов. К таковым относились, прежде всего, бывшие офицеры, которых практически поголовно обвиняли в контрреволюционной деятельности и участии в контрреволюционных организациях. Или еще короче – в контрреволюции. Под этим понимались: политическая неблагонадежность, подозрение в сочувствии идеям или организациям, подрывающим существующий государственный строй, «контрреволюционные настроения» и зафиксированные секретными сотрудниками (сексотами) антисоветские разговоры.

Исследование изложено в двух книгах. Книга 1 охватывает два десятилетия (1918—1938 гг.), в ней 17 глав. Каждая глава – исторический срез, включающий описание одного или нескольких, характерных для того времени дел. Часть из них автор впервые обнаружил и изучил в ведомственных архивах⁴. Фигуранты этих дел не всегда обвинялись по статье 58—10 УК РСФСР. Но, по сути, все приводимые в книге дела связаны с различными проявлениями инакомыслия: в публикациях, лекциях, письмах, анекдотах, частушках, выступлениях на каких-то совещаниях, собраниях и т. п. Как выяснилось, чаще всего «инакомыслие» секретные сотрудники выявляли на «вечеринках», в застольных разговорах и на кухонных посиделках.

В книге сделаны и исследованы исторические срезы применительно к различным социальным группам и слоям. В меньшей степени затронут высший командный состав. Во-первых, потому что в 30-е годы практически никто из высшего руководства РККА, подвергнутого репрессиям, не обвинялся по пункту 10 статьи 58 УК РСФСР. А во-вторых, об инакомыслии М. Н. Тухачевского и других участников так называемого «военно-фашистского заговора» написано уже достаточно много. Мы же перевернем несколько малоизвестных страниц военной истории либо страниц – до сего времени не прочитанных.

Книгу завершают три приложения:

1. Исследуемое в книге явление не является исключительным порождением советской власти. В той или иной степени оно имело место в других государствах, и в дореволюционной России, о чем можно прочесть в Приложении 1. «Исторический экскурс».

Большевики, хорошо знавшие приемы работы охранки, что-то позаимствовали из прошлых времен, какие-то институты создали сами. При этом довели их не только до совершенства, но и до абсурда. Насаждая единомыслие, они превратили большую страну в громадный исправительно-трудовой лагерь.

Армия, как известно, строится на основе единоначалия, которое, в свою очередь, предполагает единомыслие в вопросах, имеющих отношение к военной службе. Но предмет нашего исследования совершенно иной.

2. В обществе сложилось два мнения о политических репрессиях 30-х годов, ни одно из которых не соответствует действительности. Одни считают, что репрессии имели под собой реальную основу в виде подготовки заговоров и мятежей с целью насильственного свержения советской власти. Другие утверждают, что это были произвол и беззаконие. Обе стороны правы лишь частично.

Абсолютное большинство контрреволюционных дел было сфабриковано органами госбезопасности. Но это не дает оснований говорить, что героев этой книги репрессировали незаконно, поскольку с помощью законов в послеоктябрьский период, по сути, узаконили беззаконие. Подробнее об этом можно прочесть в Приложении 2. «Как узаконили беззаконие».

3. И, наконец, в Приложении 3 «Статистика» приведены статистические данные, свидетельствующие о масштабах «преступности и судимости по делам о контрреволюционных преступлениях» (прежде всего по статье 58—10 Уголовного кодекса РСФСР) в 1918—1938 годах. В силу известных причин, в первые годы советской власти судебная статистика была противоречива и отрывиста. И все же, она дает основания утверждать, что из числа осуждённых за различные «контрреволюционные» преступления в эти трагические периоды нашей истории больше всего людей, в том числе военных, было подвергнуто репрессиям именно за проведение антисоветской пропаганды и агитации.

Вячеслав Звягинцев. 2019 г.