© Вячеслав Васильев, 2017

ISBN 978-5-4483-6207-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Музыка на костях

 
Человек предстаёт незаконченной песней, звучащей
В гробовой тишине сквозь хрипенье пластинки, покрытой
Сотней ям и канав. Пока есть ещё силы вращаться
И терпеть скрип иглы, ни один не умолкнет. Парите
Над замёрзшей рекой нотным станом, скрипичною чайкой,
Расставляя бекар над мостами, прибитыми к снегу.
Здесь, над жизнью чужой то ли радостной, то ли печальной,
Ясно видно, что смерть не является вдруг к человеку
Расхотевшему жить, разносясь по окрестностям джазом.
Как задумчив минор, как печальны его обертоны.
Наши жизни звучат в тишине мирозданья все, разом,
И, замолкнув, одна не сломает иглу граммофона.
 

Всё впереди

 
Закрой глаза и отправляйся к морю,
Неспешно так по берегу иди.
Пускай вода солёная размоет
Твои следы.
 
 
Шагай вперёд, вдыхая сладкий ветер,
И не смотри украдкой на часы.
Пусть самым опечаленным на свете
Давно прослыл.
 
 
Теперь кричи, как раненный спартанец
В глубокой пасти грозных Фермопил,
Изрезанный, исколотый мечами
Упал без сил.
 
 
Вгрызаясь в землю и борясь с приливом,
Не поддавайся панике, мой друг.
Старайся быть весёлым и счастливым
Для всех вокруг.
 
 
Пусть от воды и слёз совсем намокло
Распятие на сдавленной груди.
Но у тебя, хотя жизнь и жестока,
Всё впереди.
 

«Человек никогда не поймёт безграничной любви…»

 
Человек никогда не поймёт безграничной любви
Параллельных прямых, не способных коснуться друг друга,
На вопрос «Ты со мной?», отвечающих тихое «Oui»
На французский манер, будто в центре Парижа. Откуда
Мы приходим сюда, в этот мир, не лишённый чудес?
Что важнее – зачем? Эх, найти бы на это ответы.
Веря только в любовь, я прошёл бы по жизни и без
Этих дум по ночам. Но я выбрал дорогу поэта,
А стихи не дают жить беспечно, стучаться в сердца,
Без конца задают сотни новых и новых вопросов
И стирают на миг всё живое с простого лица,
Когда мысль родилась в напряжённых извилинах мозга.
Не дождавшись утра, веки сами смыкаются. Да,
Не познать нам любви параллельных прямых. Есть желанье
Свою жизнь прожить так, чтоб после не смыла вода
С этих улиц следы, что оставил я здесь на прощанье.
 

Черника

 
Ты вечно волос красила черникой,
Стреляла в сердце взглядом полным света.
Прекрасна, лучезарна, многолика —
Ты пахла начинающимся летом.
 
 
Я жёг стихи, нас в холод согревая,
Хранил угли, как память, месяцами.
И письма твои шёпотом читая,
Кормил цветы счастливыми слезами.
 
 
Кусались дни разлукой ядовитой,
Но жизнь казалась светлой и спокойной.
Мной чаша одиночества испита
Вся, до последней капли. Я влюблённый! —
 
 
И нет обмана этого сильнее
На маленькой планете синеокой.
Любовь, как жизнь – рождается и тлеет,
Но свет в груди сияет ещё долго.
 

Добрый день

 
Шум вагонов метро,
Свет реклам бьёт в глаза среди ночи.
А вокруг никого,
И погода сегодня не очень.
Я проснулся, теперь
Огорчаться – великая глупость.
Добрый день, моя жизнь!
Добрый день, моя славная юность!
 
 
Сильно пахнет весной,
Хоть и снег до сих пор не растаял,
И плывёт над землёй
Грохот полупустого трамвая.
Открываешь окно
И впускаешь простуженный ветер,
Только сделаешь вдох —
И ты самый счастливый на свете.
 
 
Будто просто забыл
Обо всём, что печалило душу,
И внезапно открыл,
Что кому-то ты стал очень нужен,
Будто смерть не придёт,
Будто мы в этой жизни навечно…
Только время не ждёт,
И оно чересчур быстротечно.
 
 
Неужели теперь,
После стольких безумных страданий,
Бесконечных потерь,
Не случившихся важных свиданий,
Неужели теперь,
После страшного, злого ненастья
Обрету, наконец,
Я своё неподдельное счастье
 
 
Значит Бог всё же есть,
Значит жизнь ко мне справедлива.
Это лучшая весть,
Что меня до сих пор посетила.
Так устал я кричать:
«Жизнь, постой! Ну куда ты несёшься?»
До свиданья, печаль, —
Я надеюсь, что ты не вернёшься.
 
 
Всё забыть и простить,
Убежать, раствориться средь улиц,
Переждать, пережить.
Посмотри! Вот и птицы вернулись.
Не зови, не проси
И не плачь, схорони в себе трусость.
 
 
Добрый день, моя жизнь!
Добрый день, долгожданная мудрость!
 

«Водить рукой по локонам твоим…»

 
Водить рукой по локонам твоим,
Влюбиться в простоту твоих страданий,
Представить солнце чем-то ледяным
В реальности огромных расстояний,
Кричать во сне, когда тебя в нём нет,
Поставить дома сотни старых снимков,
Где нам двоим всего по двадцать лет,
И солнце светит меньше, чем улыбки.
 

«Тихо ястреб сидит на некрепком плече оборванца…»

 
Тихо ястреб сидит на некрепком плече оборванца.
Не боится малец, не боится без глаза остаться.
Занимается день, только ветер колышет пшеницу,
Занимается день, и лишь ястребу с парнем не спится.
Нынче нет облаков, на виски давят серые тучи.
Даже в меру худой, ястреб всё ж остаётся могучим.
Дорогая земля, не привыкшая спать на рассвете,
Дикой птицей кричит о несчастном и юном поэте.
Оборвать её крик – значит сразу столкнуться со злобой.
Утро дышит росой, утро дышит приятным ознобом.
Мальчик плачет навзрыд, глядя преданным взглядом на землю,
Растворяясь в годах, растворяясь в воде акварелью.
Ястреб знает его, его самые лучшие строки,
Ястреб помнит его одинокие тихие вздохи.
Птица видела жизнь и вернулась в то мрачное лето,
Чтоб сказать: «Не пиши! Не спеши становиться поэтом…»
Только крик его вдруг оказался приятен мальчишке —
Он зарылся в стихи, он зарылся в заумные книжки,
Растворился в себе… И очнулся от боли припадка —
Неизменно худой, лёжа в море ненужных тетрадок.
 

Сонет I. «Я не прошу подачек у любви…»

 
Я не прошу подачек у любви,
Подобно толпам молчаливых нищих.
Я только лишь пишу тебе стихи
И поглощаю горе вместе с пищей.
 
 
Я гол, как ствол декабрьской ольхи,
И мрачен, словно вымершая гуйя.
Мне чудятся во тьме твои шаги
И нежная взаимность поцелуя.
 
 
Ты – милая хозяйка моих снов,
От этого в них чисто и уютно.
Готов ли не проснуться? Да, готов.
Я вечность не меняю на минуты.
 
 
Как только мир погибнет от тоски,
В раю я попрошу твоей руки.
 

Печальный мотылёк

 
Как мёд тягучей жёлтою рекой
Из сот лениво льётся на ромашку —
Так я вожу заботливой рукой
По белым крыльям мирно спящей пташки.
 
 
Вдали скрипит прогнивший дилижанс,
И вьётся пыль у кучера под шляпой.
Под нос себе насвистывая вальс,
Я взгляд свой устремил на юго-запад.
 
 
Садится солнце. Как же хорошо…
Голубка стала солнечного цвета.
Пусть день, как жизнь, тянулся и прошёл,
Он был мне полутьмой и полусветом.
 
 
Он был мне всем. Бывает нелегко,
Сверлить закат до боли грустным взглядом.
В кувшин бежит парное молоко
Горячим белоснежным водопадом.
 
 
И над свечою вьётся мотылёк,
С огнём играет весело и смело.
Ходить по краю – вовсе не порок,
Когда душа твоя осиротела.
 

«Мой город, мир каналов и мостов…»

 
Мой город, мир каналов и мостов,
Раскинувшийся в северных широтах,
Моя река, страна безмолвных льдов,
Белеющих под серым небосводом,
 
 
Я вас люблю. Люблю ваш гордый мрак
И молчаливый северный характер.
Я вас люблю всем сердцем, просто так,
За то, что вы вокруг, а не на карте.
 
 
Мой Невский ветер, как ты, старина?
Бок о бок мы прошли по тротуарам
Десятки, сотни вёрст…. Молчит луна
И подворотни дышат перегаром.
 
 
Да, где-то здесь почти сто лет назад
Ушёл из жизни солнечный Есенин.
И очень скоро я уйду в закат
И не оставлю миру даже тени,
 
 
Лишь только строки писем и стихов
И порванные от досады струны…
Не надо слёз, не надо лишних слов,
Прошу лишь отнести на пристань урну
 
 
И над заливом мой развеять прах,
В ненастный день смешать его с волнами,
Пока я там, на небе, в рай иль в ад
Иду, не торопясь, за ключарями.
 
 
И, если честно, мне неважно где
Я буду вспоминать свой дом и детство.
Мне б только видеть с неба блеск церквей,
Дворцы, Неву и шпиль Адмиралтейства.
 

На двоих

 
Она – нема, я – безнадёжно глух.
Мы идеальны только друг для друга.
Мне её сердца не расслышать стук,
Поэтому прикладываю руку
К её груди. О, это волшебство!
Биение прекрасно и степенно.
Она глазами спрашивает: «Что?»,
Я отвечаю: «Ты великолепна!»
 
 
Она – нема, я – безнадёжно глух.
Мы друг без друга только лишь калеки.
Я – её голос, а она – мой слух,
Мы – две души, сплетённые навеки.
Она не даст остаться одному.
Она молчит, но это поправимо —
Ведь если слышишь только тишину,
Считаешь её голосом любимой.
 

«Когда судьба воздаст нам за грехи…»

 
Когда судьба воздаст нам за грехи,
Привычный метроном изменит ритм.
Поэты умирают от тоски,
Не от паров этилового спирта.
 
 
Неважно, с сигаретой или без
Живёшь, но умирать приятней в дымке.
Пусть хвоей убаюкивает лес
И вторит мне молчанием великим.
 
 
Дождался смены юный часовой,
Снимает карабин с плеча худого.
И вороны кричат наперебой,
Взывая к подсознанию глухого.
 

«Привыкла ли ты меня день ото дня…»

 
Привыкла ли ты меня день ото дня
Встречать в своей жизни? Я счастлив, но беден.
Вдруг Бродский на время покинул меня,
И место его занял ранний Есенин.
 
 
Пусть солнце порой обжигает лицо,
Но, в целом, июль этот очень холодный.
Пусть сыплется жизнь, как сквозь пальцы песок,
Я рядом с тобой и безумно доволен
 
 
Своею судьбой. Да, под окнами грязь,
На улице тихо – окраина. Всё же
И в горе и в радости громко смеясь,
Я буду искать тебя в каждом прохожем.
 

От стены до стены

 
От стены до стены, будто загнанный зверь я хожу.
Далеко до весны. Эта мысль подобна ножу,
Она режет мой мозг, как огромный кусок пирога.
Пусть лютует мороз. Его жизнь и так коротка.
От стены до стены… Внутрь льётся             живительный чай.
Нехорошие сны часто душат меня по ночам.
Снова черная тень разлеглась на холодном полу.
Оторвавшись от стен, я свой взгляд подарю потолку.
Затухает луна, с каждым часом всё ближе ко дню.
Сигарета одна, я всё время куда-то звоню.
В светло-синем дыму растворяется мой силуэт,
Я грущу потому, что стал просто хранилищем лет.
От стены до стены. Неизменно, спокойно, без слов.
Я в начале зимы застреваю в руках холодов.
Тёплый свитер, штаны и пальто, что длиной до колен.
Всё мосты сожжены – вместо них только пепел и тлен.
От стены до стены – так всю зимнюю ночь напролёт.
От Земли до Луны, повторяя великий полёт.
И упорно не спит мозг, надеясь на поздний подъём.
Смысл жизни лежит в промежутке меж ночью и днём.
 

Определения

 
Небо будет крошить облака в ноябре, как обычно.
Сизый нос корабля, заходящего в порт, заблестит
Белоснежной пыльцой. Осень – пламя сгорающей спички.
Жизнь – большое окно, из которого вечно сквозит.
 
 
Я душой на Луне, покалеченной, но не погибшей.
На Земле всё – обман, иллюзорная блажь. Оглянись!
Небо – просто мираж, у людей в этом мире нет крыши,
И от знойных лучей реки крови давно запеклись.
 
 
Дьявол шепчет в душе, и монеты запели в карманах,
Я молчу невпопад, мне неведома песнь серебра.
Мы – сошедшие в ад дети падшей супруги Адама,
И в сердцах наших нет даже маленькой капли добра.