«Билл, не знаю, помнишь ли ты тот вечер в Буэнос-Айресе. Я видел тебя там. Видел и тех, кто тебя окружал.

⠀

У тебя никогда не было ощущения, что нас обоих с самого начала использовали?

⠀

Не для революции. Для чего-то… масштабнее. И гораздо страшнее.»

– Фрагмент неотправленного письма.

Черновик. Steve J., 2009.

Источник: архив 3rd-party server //

сигнатура: legacy.steve. local

© Вячеслав Носко, 2025

ISBN 978-5-0067-4478-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1.
Буэнос-Айрес, 2024

Он просто хотел выпить. Без звонков, без новостей, без этого своего дурацкого «а что если…».

Погодка была как надо: тёплый вечер, влажный воздух лип к коже, как невидимая простыня. Улицы гудели: аргентинский смех, гудки, запах жареного мяса и выхлопов – классический южноамериканский коктейль, в котором легко потеряться.

Он сидел у окна маленького бара, где стекло всё в царапинах и надписях на трёх языках. Перед ним – бокал дешёвого мальбека и блюдце с чем-то хрустящим. Он даже не спросил, что это. Главное – соль и масло, чтобы разбавить мысли.

Он выключил телефон за полчаса до этого. Сказал всем, что едет «лечить нервы». Никто не поверил. Да он и не ждал.

Все знали: от него не отдохнуть. Даже ему самому.

Он почти расслабился. Почти поверил, что на время стал обычным человеком.

И тут – вот это.

– Ты ведь всё ещё пишешь?

Голос. Сухой. Чужой.

Перед ним стоял человек. Высокий. Худой. Как будто вытянутый временем.

Лицо в тени от уличного фонаря, пальто серое, старое, ткань чуть блестела от влаги, словно плащ, переживший не одну бурю.

– Что? – нахмурился он.

– Возьми.

– Что это за…

– Они уже идут.

Пакет плюхнулся ему на колени. Старый, бумажный, отсыревший. Пахнуло – пылью, металлом и чем-то очень… неуместным. Как будто он держал в руках не бумагу, а ржавчину истории.

Он открыл рот, чтобы сказать что-то – что угодно – но не успел.

ВЗРЫВ.

Стекло кафе лопнуло, как лед под сапогом. Волна горячего воздуха, крик. Мужик в пальто качнулся назад.

И исчез. Не упал – исчез. Вместо груди – мрак. Красный, тёплый, разлетающийся по полу.

Люди закричали. Кто-то бежал. Кто-то снимал на телефон. Кто-то просто застыл.

А он – побежал.

Не раздумывая. Не оглядываясь. Пакет в руке. Адреналин в венах.

Он несся по улице, которую утром называли «спокойной и безопасной».

Позади – грохот. Крики. Возможно – выстрелы. Или просто город, который ничего не понял, но всё уже почувствовал.

Он бежал через мокрые кварталы, где пахло канализацией, собачьим потом и цветущими деревьями. Повернул за угол – и остановился. Присел. Пытаясь отдышаться. Сердце билось в ушах.

Он достал пакет, дрожащими руками развязал его. Изнутри – бумаги. Старые. Пожелтевшие. Чернила – как кровь на бинтах времени.

Одна упала в лужу. Он выхватил её, пока вода не разъела текст.

«Projekt SIGFRID. Südamerikanischer Knotenpunkt. 1944—2024»

Проект Зигфрид. Южноамериканский узловой пункт. 1944—2024

– Что за…?

Он не успел договорить.

Из-за переулка появился силуэт.

Черная куртка. Лицо в тени. Рука поднята. Металл в ней блеснул, как клык.

И он снова побежал.

Уже не как дурак.

Теперь – как тот, кто понял: умирать – рано. А бежать – надо быстро.

Глава 2.
Почти мёртв, почти пьян

Он не помнил, как добрался до гостиницы.

Скорее всего, это был такси – потому что в одном ботинке обнаружился чек с надписью «Servicio rápido, señor» и брызги бурито. А ещё потому что ноги дрожали так, будто он только что пробежал марафон в стиле апокалипсиса.

Дверь в номер он захлопнул на две цепочки, сунул под неё кресло и только тогда заметил, что всё ещё держит в руках пакет. Бумажный. Пропитанный водой, потом и страхом.

Он бросил его на кровать, как бомбу.

– Это бред… – сказал он вслух. Просто чтобы проверить, остался ли у него голос. Остался.

Он открыл мини-бар, нашёл маленькую бутылку чего-то с этикеткой Don Diablo – подозрительно подходящее название – и выпил прямо из горлышка.

Сел. Уставился на кровать. На этот чёртов пакет.

– Может, просто выбросить? – снова вслух.

Он знал, что не выбросит.

Журналист внутри него – тот самый, из-за которого его уволили с трёх крупных изданий, дважды судились и один раз пытались выкинуть из поезда – всё ещё жил. Дохлый, но живой. Пьяный, но знал запах крови, когда чувствовал его.

Он взял одну из бумаг. Пожелтевшая, как старая карта сокровищ. Только вместо крестиков – нацистская символика. Без банальщины, без орлов и прочего – просто аккуратная, немецкая подпись и много печатного текста.

Немецкий он знал плохо. Но кое-что понимал:

«Перемещение группы „Сигфрид“ в Южный сектор завершено. Все данные переданы. Цель: полное восстановление контуров…»

Он пролистал дальше.

«…прототип ZG-12 активен. Кодовое имя: Der Schatten.

Активность нейросети ограничена режимом симуляции. Реакции удовлетворительные. Протокол 4.4.4 готов к внедрению.»

– Нейросеть? В 1944 году? – Он хохотнул, как человек, у которого начал трещать мозг.

БУМ!

Звук. Реальный. Где-то на лестнице. Что-то между взрывом и лязгом железа.

Он подскочил, схватил бутылку. Потом понял, что бутылкой он максимум поцарапает кого-то очень вежливого.

Шаги. Один. Второй. Третий.

Кто-то шёл по коридору. Медленно. Как будто знал, куда идёт.

И знал – за кем.

Он выключил свет, прижался к стене. Пакет сунул за спину. Дышал через нос, как учил его дед – сапёр.

Шаги остановились.

Тишина.

А потом…

Царапанье в замке.

Кто-то возился с дверью. Тихо. Не ломал. Просто… открывал.

Глава 3. Через чёртову стену

Дверь открывалась.

Не громко. Без взлома.

Как будто у кого-то был ключ. А это, по-своему, ещё хуже.

Он метнулся в ванную, на ходу схватив рубашку и рюкзак. В голове – одна мысль: не дай им тебя поймать в тапках. Умирать можно, но с ботинками.

Занавеска на окне уже хлопала от ветра. Он схватил стул и разбил стекло. Грохот был такой, что он сам подпрыгнул.

Снаружи – пожарная лестница. Старая, ржавая. Чудом живая.

– Господи, пожалуйста, не отпускай меня первым этажом, – прошептал он и полез.

Дождь усилился. Металл скользил, пальцы дрожали, как у наркомана на шестой день. Он спрыгнул на балкон этажом ниже и спрятался за кондиционером.

Сверху – приглушённые голоса. Кто-то заглядывал в номер.

– Он ушёл, – сказал один.

– Пакет?

– Нет. Но он его несёт с собой.

– Тогда он мертвец.

Журналист скривился.

– Спасибо, парни. Приятно слышать.

Он проскользнул вниз по лестнице и вылетел в чёрный переулок. Буэнос-Айрес не знал, что за ним гонятся. Он жил своей жизнью – шумной, влажной, жаркой. Как тело, не чувствующее опухоли.

Он свернул в сторону вокзала. Не потому что это был план, а потому что – свет. Люди. Камеры. Присутствие чего-то обычного.

На входе в здание стоял охранник. Тяжёлый, как холодильник. Он посмотрел на него, как смотрят на людей, которые мокрые, с рюкзаком и лицом «я только что узнал, что меня хотят убить».

– Проблемы, сеньор?

Он улыбнулся. Настолько натянуто, что лицо чуть не порвалось.

– Да нет… Просто… плохо перенёс аргентинскую кухню.

Он прошёл внутрь.

Пульс в ушах.

Пакет в рюкзаке.

Он сел на скамью и впервые за весь вечер подумал:

А что, если всё это не глюк?

Что, если те бумаги – не просто параноидальный архив?

Что, если всё, что он знал о цифровом мире… – ложь?

Он достал один из листов.

На обороте был нарисован символ – спираль, вплетённая в структуру, похожую на плату процессора. Под ней – надпись:

«ZG-Net: Activation Protocol / Start – 2025»

«Протокол активации ZG-Сети. Старт – 2025».

Он посмотрел на год.

2024.

Половина уже прошла.

И тут он понял – ему надо найти кого-то, кто знает больше.

Глава 4.
Cеть. Войти, пока жив

Он не знал, где он. Серьёзно.

Какая-то улица, какой-то квартал, похоже, даже без такси не объяснишь.

Но вот что он точно знал – где искать интернет-кафе.

Они всегда там, где дешёвая шаурма, где подростки играют в «CS» и где светят мониторы с китайскими Windows XP. Где всё пахнет потом, пластиком и чуть-чуть электричеством.

Он зашёл.

– Сеньор? – парень за стойкой даже не поднял головы.

– Один комп. Наличкой.

– Четвёртый. Там слева.

Монитор мигал. Старая мышка. Клавиатура, на которой, кажется, кто-то спал. Он привычно постукивал пальцами по клавишам, на автомате вводя цепочку команд. Сначала – одно соединение, потом – ещё один шлюз. Интерфейс был древний, будто из прошлой эпохи: тёмный экран, зеленоватые шрифты, звуков нет, только мигание курсора. Он вошёл в защищённую систему, куда не заходил почти полтора года.

/login HUNTER. ZEUS

Приветствие мигнуло: Welcome back, hunter. Last access: 487 days ago. New message (1): From: SKUNKAPE

– Сраный Скункап, – пробормотал он. Это был тот, к кому не обращаются просто так. Только если у тебя в рюкзаке документы из сорок четвёртого и за тобой охотятся, как будто ты – ходячая утечка конца света.

Он написал:

> U alive?

> I got something.

> Big. Reich-big.

> Need decode. Fast.

Ответ пришёл через минуту.

> Shit.

> Not you again.

> Meet me on MeshZero.

> Room: /ruin/node7

> Password: SIGFRID

– Конечно, блядь… SIGFRID, – пробормотал он.

Он зашёл.

Экран мигнул. Старый P2P-интерфейс, похожий на интерфейс DOS.

И вдруг – лицо.

Половина экрана. Человек в очках с дико красными глазами. Чайник на фоне. Кто-то орал за дверью.

– Ты хотя бы понимаешь, что вляпался, герой?

– Скажи мне, что это шутка.

– Не-а. У тебя документы. Те, которые были похоронены. Тебя уже метят. Они тебя просканили через сетевой шум.

– Кто «они»?

– Ты не хочешь знать, чувак.

Пауза.

– …Только одно скажу: ты думаешь, ты залез в кроличью нору?

Журналист выдохнул.

– Да.

– Нет.

Ты – в пасти у машины, и она просто ещё не захлопнулась.

Глава 5.
Скункап шепчет из глубины

Лицо на экране дергалось, фоновый шум мешал – то ли чайник свистел, то ли это скрип грядущего конца.

– Я не должен это говорить. Серьёзно. Уже то, что ты здесь – это перебор. Но ты всё равно сдохнешь, так что слушай.

Он молчал.

Внутри – только бешеный пульс и очень, очень плохое предчувствие.

– Эти бумаги, что у тебя… Они не просто архив. Это как чертёж. Нет, хуже. Это карта. Карта корней, понимаешь?

– Каких, нахрен, корней?

– Тех, что растут с 1944-го, но семена – ещё до войны. Понимаешь? ОНИ не проиграли. Они просто… сменили тактику.

– Ты про… Гитлера? Рейх?

– Не называй имён. Не тут. Не сейчас. Даже не думай, понял?

Пауза. Экран замигал. У него затряслись пальцы – не от страха. От того, что он верил.

– Я слышал… кое-что. От старика, когда ещё учился. Он был в DARPA. По случайности. Подслушал разговор, после которого его перевели в Антарктиду. Там, кстати, тоже кое-что прятали. Но не суть.

Скункап приблизился к камере, глаза расширены:

– Это не просто старики-наци. Это… нечто глубже. Древний алгоритм. Они звали это Порядок через Машину.