Пролог

По данным ученых астрономов в 2029 году астероид Апофис массой в пятьдесят миллионов тонн и диметром в триста двадцать метров должен был пролететь рядом с Землей в каких-то ста тысячах километрах.

Но что-то ученые не учли, где-то ошиблись, а может на сам астероид повлияли какие-то силы вплоть до того что его курс могла сбить солнечная вспышка с мощным выбросом вещества или, что более вероятнее, он столкнулся с другим небесным телом коих в космосе превеликое множество, но как бы там ни было, вместо того чтобы пролететь мимо, астероид ударил в цель. Сначала его захватила гравитация Луны, в результате чего он разрушился на несколько кусков и уже эти обломки точно шрапнель ударили в Землю.

Разрушения и жертвы непосредственно от удара оказались минимальны. Смертельная опасность таилась в ином…

Ученые долго спорили, гадали, есть ли жизнь в космосе, вне пределов Земли. Оказалось что есть и Апофис ее принес.

Недолго ученые радовались сенсационной находке. Внеземная жизнь эта оказалась такой, что лучше бы ее не было совсем. Чужеродные организмы проведшие многие сотни миллионов лет в спячке, в благоприятных условиях Земли проснулись, и стали быстро размножаться.

Чужеродные бактерии убивали все живое. А что не убивали – изменяли до неузнаваемости. Они поражали клетки, встраиваясь и изменяя ДНК растений и животных.

По планете прокатились опустошительные волны эпидемий выкашивающих население. Пустели города. Остановились заводы и фабрики, на них просто некому стало работать.

С Заразой боролись всеми доступными средствами. Дошло даже до применения оружия массового поражения по очагам заражения: химического, биологического… ядерного.

Но тщетно. Столь радикальные меры лишь притормозили распространение агрессивной инопланетной формы жизни, уничтожили совсем уж буйные очаги, но не остановили совсем. Зараза проникла слишком глубоко, более того как выяснилось впоследствии химия, биология и радиация только подстегнула мутационный процесс и стало только еще хуже.

В итоге мир оказался в руинах, население – на грани вымирания. И лишь вопрос времени, как долго сможет продержаться исконная форма жизни в ее первозданном виде.

Глава 1

– Вставай соня…

Теплый голос матери и легкое теребление за плечо разбудили Адама.

– Вставай, а то проспишь завтрак.

– Сколько уже?

– Половина восьмого.

Адам нехотя откинул старое в заплатах клетчатое черно-зеленое одеяло и свесив ноги сел на кровати, посмотрел на часы – старый заводной будильник, с вышедшим из строя звонком.

– Действительно, заспался… Так и на работу опоздать можно.

– Вот и я про что.

Начался новый серый день, ничем не отличающийся от тысяч тех, что канули в лету и многих тысяч тех, что придут им на смену. На какое-то мгновение ему остро захотелось, чтобы произошло хоть что-то, что изменило бы жизнь сделало бы ее ярче, насыщенные, что ли.

«Но может это и к лучшему, что ничего не меняется, – думала рациональная половина сознания Адама. – Бойся желаний своих, ибо они имеют склонность исполняться, но не совсем так, как ты этого хочешь. Разнообразие обстановки как правило не ведет ни к чему хорошему и как бы плохо ни было, может стать только еще хуже, хотя порой и кажется что хуже уже быть не может. Да жизнь может стать ярче, насыщеннее, так что дальше некуда, вот только потом как бы не пришлось жалеть и желать, чтобы вернулись серые будни… так что к черту. Это все юношеский максимализм, и его надо давить иначе быть беде».

Как бы там ни было, но существование, именно существование, однообразное, унылое, серое, в замкнутом пространстве небольшой деревушки на три десятка домов обнесенной высоким частоколом, из-за которого лишний раз не высунешься ибо выходить можно только с большим хорошо экипированным отрядом, убивало душу, и она как любая другая душа молодого восемнадцатилетнего человека, проходя этап максимализма, требовала перемен, как бы он ни старался задавить в себе эти желания. Но нет-нет, а то и дело просыпалось потребность хоть каких-то изменений, чтобы разорвать это сводящий с ума замкнутый круг уныния, четкого осознания собственного бессилия, понимания отсутствия будущего как личного его Адама Соколова, так и для человеческого вида в целом. Понимание того что вымирание людей как расы неизбежно, тоже накладывало свой отпечаток на индивидуальное человеческое сознание.

– Умойся…

Адам послушно вышел из спальни на тесную кухню их однокомнатного домика, если не считать эту самую кухню с небольшие сенями-прихожей и умылся из умывальника. Всполоснув лицо холодной водой, парень почувствовал, как улетучились последние остатки сна, но гнетущее ощущение никуда не делось, даже наоборот проявилось еще явственнее.

Впрочем, оно поселилось давно и навсегда, не только в нем, но и у всех жителей деревни Тунак, расположенной на одноименной речушке, баронства Бонд, что расположилось в окрестностях поселка Новая Уда, что примерно в двухстах километрах от Братска на юго-юго-восток, переименованное в пресловутый Бонд, где по сей день правил основатель сего баронства – барон, его светлость Алексей Бондарев. Само баронство состояло из переименованного городка на три тысячи жителей и трех деревень еще по пятьсот душ в каждой.

Подобные же упаднические настроения царили в головах остальных жителей деревни как и в умах людей прочих деревень и городков остальных баронств, графств и герцогств с княжествами. Это Адам прекрасно понимал, но пока не научился игнорировать его, как это умели некоторые заталкивая свои чувства куда-то глубоко, и потому до боли сжимал зубы, когда волна особенно острой меланхолии накатывала на него, накрывая, что называется с головой и хотелось то лечь стоял и просто сдохнуть, то бить и крушить первое что подвернется под руку. Но пока удавалось сдерживать свои разрушительные позывы.

От сего тяжелого недуга под названием Знание полностью избавлены только умалишенные. Только они не замечали неправильность окружающего их мира и принимали все как само собой разумеющееся, будто так все и должно быть. Адам им даже в какой-то степени завидовал. Наверное, это действительно хорошо жить, не зная, что будущего нет. Не зная, что все они давно обречены…

«Сколько времени нам еще отмерено? – вновь невольно подумал он. – Двадцать лет? Тридцать? Сорок? Сто?! Сколько бы ни было отмеряно, но рано или поздно внеземной вирус нанесет свой смертельный удар, видоизменив или уничтожив все, что им еще не изменено и не уничтожено…»

А те, кто знает, далеко не всегда выдерживали эту ношу тяжкого знания. И так же пытались убежать от реальности, уйти в легкий и светлый мир сумасшедших искусственным путем, до невменяемости надираясь дешевой брагой или докуриваясь до зеленых чертиков, тем самым становясь презираемым отбросом общества.

Кто-то чтобы не быть презираемым всеми и не желая мучиться, просто стрелялись или вешались.

Пока Адам умывался, его мать открыла крышку небольшой чугунной сковородки, и кухню наполнил аппетитный аромат свиного жаркого, бобов и грибов. Аж слюни потекли, да так обильно, что пришлось сглатывать их трижды за пять секунд.

– Вкусно… Спасибо мам.

– Пожалуйста, – улыбнулась мать.

И от этой улыбки Адаму стало еще хуже, чем было до еды. Мать за последний год сдала особенно сильно. Из довольно красивой женщины сорока лет она превратилась в шестидесятилетнюю старушку… Под глазами пролегли темные круги, кожа осунулась и избороздилась морщинами, что с каждым годом становились только все длиннее и глубже.

Причиной ухудшения стало загадочное исчезновение отца. Вот вроде был человек, и вдруг не стало. Он ходил охранником с караванами торговцев меняя произведенную в Тунаке и прочих деревнях, а так же Бонда продукцию на товары других баронств или даже в сам Академгород. Шли по знакомому и вроде безопасному сотни раз хоженому маршруту, но как рассказывали остальные члены группы, в какой-то момент им стало плохо. Ни с того ни с сего начались галлюцинации, у кого-то даже случились эпилептические припадки, а когда отпустило, то выяснилось, что двух членов группы не хватает: отца и еще одного человека. Исчезли, будто и не было. Никаких следов, ни борьбы, ни крови, товар цел… Мистика да и только.

Осознавать это было тяжелее, чем если видеть постепенную кончину человека, вследствие деградации от той же браги или наркотиков, даже осознание того что близкий человек покончил с собой удавившись в петле или всадив пулю в голову, происходит легче, наверное даже с облегчением, как бы черство это не выглядело, чем такое вот бесследное, а еще хуже непонятное исчезновение здорового человека.

Что ж, это был не первый и не последний случай исчезновения людей. Чьих это рук, оставалось только гадать. Приходили ли за ними мутанты людоеды «психи» способные подавлять психику жертв, как утверждало большинство или случалось что-то еще, оставалось неведомо. Чаще это были нападения обыкновенных разбойников – пиратов проклятых земель, живших вне пределов Братского анклава, но не в данном случае.

Адам, отогнав все тяжелые мысли, запрятав их в дальний уголок сознания, быстро позавтракал и заторопился на работу, будто стараясь убежать от них еще дальше. Может, так оно и было.

– Ну, все мам, мне пора.

– Давай… – кивнула она и принялась за домашние дела: прибираться и мыть посуду.

* * *

Адам поспешил на птицеферму располагавшуюся на южной стороне поселка. На ней выращивали кур. Расположение птицефермы обуславливалось тем что южный ветер редкий гость в данном месте, по крайней мере значительно реже чем северный, восточный или даже западный. Хотя время от времени деревню накрывал густой запах свойственный подобным предприятиям.

Помимо куриц держали свиней, но немного, для себя, не на продажу.

За периметром деревни располагались огороды. Их тоже огородили, но не мощным частоколом как саму деревню, а легкой плетенкой.

Сама птицеферма представляла собой длинное дощатое здание. У стен стояли длинные стеллажи с самодельными проволочными клетками с курицами внутри. С правой стороны томились в заточении куры несушки, основным делом которых было нести яйца, а слева выращивали куриц на мясо.

И то и другое являлось главным экспортным товаром Тунака.

– Здорово, Адам, – приветственно махнул приятель рукой с зажатым в кулаке скребком с густо налипшим на нем куриным пометом.

– Здорово Радар, – поздоровался Адам с Федором Липецким прозванного так сверстниками из-за торчащих ушей. Впрочем, он на это не обижался. – Потише граблями маши, а то заляпаешь всего. Вон как летит во все стороны… Я только пришел и с самого утра ходить в говне у меня нет никакого желания.

– Неженка. Ребро еще цело?

– В смысле?

– Ну проповедники говорят что Бог создал Еву из ребра Адама…

– Да иди ты…

Адам отмахнулся от приятеля, но тем не менее украдкой вгляделся в плохо освещенный коридор в поиске девушки. Может это и смешно, но ее действительно словно в пику звали Евой. Впрочем чему удивляться? Имена Адам и Ева после того как рухнул старый мир стали довольно популярными. В этих именах словно была заключена надежда на возрождение. И потом они дети нового мира, так что и имена стали весьма символичны.

Правда такую необычную девушку все звали не иначе как Мальвина. И неудивительно получить такое прозвище при волосах отдающих легкой синевой.

«Наверное еще не пришла», – подумал он.

– Она еще не пришла, – подтвердил Радар, словно читая мысли.

Адам чуть покривился. Он был далек от того чтобы думать, будто Федор умеет читать мысли, просто ему не понравились, что его можно так легко раскусить. Но что поделать, деревня есть деревня. Все у всех на виду не скроешься, не спрячешься, все про всех знают. Достаточно нескольких взглядов, чтобы пошли шепотки, подначки и всевозможные кривотолки…

Но Ева ему действительно нравилась, несмотря на то, что выглядела блеклее остальных и… этот синеватый цвет волос. Но было в ней что-то такое притягательное. Может быть просто своей необычностью, диковинностью. Да и со временем она становилась все симпатичнее, как в сказке, из гадкого утенка с годами превращалась в лебедя.

Из-за странного цвета волос ее не брали в компании другие девочки, обидно называя мутантом. Хотя кроме волос и излишней бледности не было ничего такого, чтобы называть ее мутантом. Хотя поговаривали, что она родилась от сталкера пробывшего черт знает где слишком долго и там где ходить не следовало…

Но людям только дай почесать языком, они и не до такого договорятся.

Еву из-за этих синеватых волос даже хотели поначалу как прочих мутантов родившихся с совсем уж очевидными патологиями вроде третей руки, ноги, уродства лица, излишней волосатости, каких-то костных наростов и так далее и тому подобное, удавить по так называемому Спартанскому закону, но мать как-то отстояла. А потом удавить никогда не поздно… И правда, ну подумаешь синенькие волосы, в остальном то она в полном порядке. Кровь по ночам у соседей не пьет, в волка не обращается.

– А ты с синенькой уже того… – в который уже раз допытывался Радар.

– Чего? – сразу состроил морду кирпичом Адам и вообще прикинувшись умственно отсталым, до которого доходит как до жирафа.

– Ну я говорю, ты с Му-м-мальвиной уже того, этого самого?

– В рожу дам и уши оборву, – без тени улыбки пообещал Адам, отметив оговорку, на которую он в последнее время стал реагировать особенно остро, даже болезненно.

– Молчу-молчу…

Нет, так далеко у него с Евой не дошло. Хотя конечно, ему как и любому другому нормальному парню этого хотелось. Но, во-первых, как-то уж очень невнятно у них складывались отношения, можно даже сказать боязливо, а во-вторых, как тут уединиться у всех на виду? Укромных мест тоже нет. Все близкие отношения только после свадьбы, а до – нужно как-то изворачиваться, что не приветствуется и в случае обнаружения – прямой путь под венец. Тем более мать девушки ее далеко от себя не отпускала, да и мать Адама была похоже против их отношений.

Так и переглядывались, перебрасывались ничего незначащими фразами, да во время кинопросмотров в общественном доме садились поближе друг к другу. Просто сидели и им было хорошо друг с другом даже без слов, собственно даже говорить ни о чем не хотелось.

Хотя с другими девчонками, особенно парочкой слабых на передок, можно было довольно свободно по быстрому перепихнуться где-нибудь в темном уголке, особенно если кто-то покараулит на стреме. А вот с ней сразу чувствовалось, такой номер не прокатит, с ней только всерьез, как говорится со штампом в паспорте, а так чисто сбросить напряжение и разбежаться, то не про нее.

Да и ничего не значащий быстрый секс в темной подворотне без вдумчивости и расстановки, без взаимных чувств, уже не приносил удовлетворения, даже наоборот, оставляло ощущение какой-то замаранности.

Отметившись в журнале прихода-ухода, отметки о прибытии Евы действительно не было, взялся за нехитрую работу по уходу за домашней птицей. Требовалось регулярно проверять, не снесла ли курица яйцо и в положительном случае забирать его и складировать в специальном леднике, где с прошлой зимы лежит лед, так оно дольше сохранится, нежели курица ведомая инстинктом будет его высиживать, согревая своим теплом.

Потом нужно следить за состоянием поилок, кормушек и по мере необходимости подливать воду и подсыпать еды с мелкими камешками и песком, для лучшего пищеварения. Ну и счищать помет с поддона изрядно накопившийся за ночь и далее появляющийся днем, чем собственно уже и занимался Радар, но скоро наступит его очередь.

Кроме того время от времени какая-нибудь курица каким-то чудом выбиралась из клетки и начинала гулять, того гляди совсем убежит, став обедом для какой-нибудь крысы-мутанта. Беглянку естественно требовалось изловить и затворить обратно, чтобы этих монтекристо в перьях не вычли из и без того скудной зарплаты.

Бывало приходили в конец обнаглевшие крысы, поодиночке или мелкими бандгруппами. Их отстреливала из рогаток молодежь. Ну а если нападала достаточно крупная стая, то для этого всегда наготове имелся дробовик и пара охотничьих двустволок.

– А-а! – вскрикнул Адам и выдернул палец из клетки.

– Что случилось?! – подбежал к нему Федор.

– Курица за палец укусила! До крови! Я хотел яйцо забрать, а она как цап меня за палец тварь такая!

В качестве подтверждения Адам продемонстрировал окровавленный указательный палец. Кровь медленно сочилась из порезов.

– Ни фига себе… Но может ты о проволоку поцарапался?

– Да нет же! Своими глазами видел, как она меня хватанула за палец. Говорю тебе, она зубастая! Разве может обычный клюв такие раны оставить?!

А ранки действительно были весьма специфические.

– Не может быть!

На шум подошли старшие. Узнали что за шум-гам и внимательно осмотрели рану. Кусачую кудахчущую и недовольно хлопающую крыльями курицу осторожно вытащили из клетки и пристально рассмотрели ее клюв.

– Действительно зубастая, – с несколько ошарашенным видом констатировал бригадир смены Юрий Михайлович.

Среди собравшихся работников пробежал шорох изумленных шепотков.

– Курица мутант!

– Мн-да, дела… – проронил бригадир и засунул мутантную курицу обратно в клетку, где она тут же снесла яйцо.

– Вы ее оставите тут? – удивился Адам.

– А что с ней делать?

– Но она же мутант! Монстр!

– Ну и что? Яйца-то она несет.

– Несет… – тупо кивнул Адам.

– Ну вот, а больше нам от нее ничего и не надо, – кивнул Юрий Михайлович. – Яйца они яйца и есть. Не излучают ведь… Главное чтобы из них уже реальные мутанты не развились. А так… – пренебрежительно махнул он рукой. – И вообще ребята, что в этом такого? Ну подумаешь зубы у курицы появились…

– Да что вы такое говорите?! Отнеслись к этому так будто у нее не зубы отрасли, а… а… ну что-то незначительное!

– Ну что касается значительности или незначительности зубов у курицы и стоит ли по этому поводу так сильно волноваться, то все относительно.

– Это вы сейчас к чему?

– К тому, что если вспомнить, кто являлся предками у птиц, так я лично в этом ничего такого особого и удивительного не вижу.

Подбежала с аптечкой Ева, на которой была в том числе медицинская часть, и обеззаразив рану йодом, принялась перебинтовывать Адаму палец чистым лоскутком тряпочки из-за ветхости переведенной в разряд бинтов.

«И когда она только появилась? – недоуменно подумал Адам, снова почувствовав как хорошо ему рядом с ней. – Ради этого можно по десять раз на дню раниться. Надо бы запомнить эту курицу…»

– Спасибо…

Мальвина улыбнувшись под строгим взглядом своей матери, всегда работавшей с ней в одной смене, чтобы девчушку не обижали, а теперь еще и не приставали, убежала обратно.

– А кем были их предки Юрий Михайлович? – заинтригованно спросил Федор.

– Динозаврами.

– Это такие доисторические монстры?! – недоверчиво переспросил он.

– Да. Недавно как раз про них фильм в клубе показывали. «Парк юрского периода», называется. Смотрели?

– Конечно смотрели! И вы утверждаете, что курицы их потомки?!

– Именно.