«Чудо». Что это такое? Знаете, если бы я мог коротко ответить на этот вопрос, то мне не пришлось бы писать такую огромную книгу. Впрочем, не унывайте — добро пожаловать в мою маленькую историю.

Меня зовут Билл Хорнер. И в своей истории я хотел бы начать со слов дяди Бена: «если сильно захотеть, то можно увидеть сон, где будут исполняться все твои фантазии». К чему это я? К тому, что у меня была проблема: я никогда не видел снов. Природа обошла меня стороной и не даровала этого чуда. Кого-то сны пугают, а кого-то радуют. Говорят, во снах сбываются мечты. У меня тоже есть мечты, но нет снов.

Мне уже тридцать пять лет. Я менеджер крупной компании в Канзас-Сити. Вернее, один из менеджеров. А вообще, назвать нас менеджерами достаточно трудно — язык не поворачивается. Ведь мы всего лишь идейные работники, которые должны удовлетворять потребность директора в массовке. Мы — совет.

О да, у нас огромный совет. Мы разрабатываем одежду для мужчин и женщин, решаем рыночные и рекламные вопросы. Но на самом деле этим занимаются от силы человека четыре, а остальные просто сидят — создают ощущение компании-гиганта. О, я знаю кто я — декор!

Кто-то скажет, что это не для меня, а принципиальные вообще будут проклинать, но здесь крутятся большие деньги. Быть может, вы не правильно прочитали, поэтому повторюсь — большие деньги.

А самое интересное, что здесь почти одни женщины. Начиная уборщицами — заканчивая теми же менеджерами. Из мужчин я знаю только себя, соседа по креслу — Роба Питерсона, охранника у главного входа и владельца компании — Рики Мэнсона.

А этот Мэнсон тот еще тип: живет в центре города, вся его родня занимает высокие должности в его же компании. Кстати, раньше в компании было намного больше мужчин. Мэнсон увольняет всех тех, кто хоть немного позарится на его дочь. Благо, я вовремя это понял и смог сохранить свое рабочее кресло.

Я тут как-то упомянул моего старика Бена. Да, я живу с ним в пригороде. Я лишился родителей еще в детстве. Вернее, когда был подростком. И поэтому всю жизнь воспитывался добрым словом своего дяди. Трудно сказать, подростком ли я был тогда, но трагедия отчетливо сохранилась в моей тогда еще юношеской памяти. Всякий раз, когда я вспоминаю те картины, мне становится не по себе. Но я-то знаю, что родители хорошо живут на том свете, и успокаиваюсь.

Было прекрасное солнечное утро. Не помню, зачем мы тогда поехали к Бену, но с нами была тетя Марта (жена Бена). Отца звали Гарольд, а маму Сибила. Проезжая закусочную «Сосиски Вилли», мы остановились, чтобы перекусить. О да, мы любили поесть!

В те ужасные минуты наша машина была единственной на стоянке. А из закусочной выбежало четыре человека: трое в темных чулках на голове, а последний, не скрывая своего лица, с длинными кудрявыми волосами — скорее всего, был их предводителем. Преступники размахивали пистолетами, что-то кричали. Знаете, показалось, они нас ждали — ведь из закусочной они так ничего и не вынесли.

Нас и бандитов разделяло с полсотни шагов. Стоило им выбежать, как не прошло и пяти секунд, они начали по нам стрелять.

Выстрелы были точными — отца и мать убили сразу. Их тела так и остались лежать возле машины вплоть до приезда полиции и скорой помощи.

Мне же повезло. Тетушка схватила меня, и мы побежали вон от автомобиля. Она была чуть позади меня, и я слышал, как пули глухими звуками вбивались в ее тело. Раз, два, три и Марта упала прямо на меня. Выстрелы прекратились.

С тех пор я жил под попечительством дяди Бена. Он восполнял мне отца; следил за тем, чтобы я не связался с дурными компаниями. И ведь у него неплохо получалось. Однако, не смотря на всё это, я так и остался избалованным ребенком — у меня уже на протяжении многих лет сохраняется изнемогающая приверженность: я хочу видеть сны.

Насчет снов. Я ходил к психологам и даже обращался за помощью к гипнозу. Ничего не помогало. Смешно то, что я просто не мог поддаться гипнозу. Я просто физически не мог использовать даже такой шанс. А может быть, я просто не такой как все? Глупый или, наоборот, гений. Но скорее всего «глупый»: у меня до сих пор нет любимой женщины.

У меня есть дом и деньги, но ни меня, ни я никого не могу полюбить. Быть может, я не должен говорить об этом так. Ведь с любовью не играют. Но все женщины кажутся мне какими-то странными. В них ничего нет. Ну конечно, такого не скажешь о Саре. Это та самая дочь Мэнсона. Она красива, но у меня нет к ней ни чувств… ничего нет. Но тут даже не наши чувства с ней важны. У меня с ней вообще все противоречиво должно быть. Не она должна проявлять ко мне чувства, а ее папаша. Думаю, тут все понятно. Казалось бы, столько женщин в компании, но не один образ не может навечно закрепиться в моем сознании.

Сегодня директор проведет очередное собрание, а также представит нам новую сотрудницу. Да! Это очередная сотрудница! Никто из мужчин, кроме меня и Роба, не может прислониться к этой денежной жиле. Ах, да, еще и охранник, но там деньги не льются так, как здесь.

— Я хочу представить вам новую сотрудницу, — сидя в конце, у самого окна, овального стола, произнес Рики Мэнсон, — Эмбер Левандовски будет частью нашего большого коллектива. Скоро нам придется расширить стол! — Воскликнувши, подшутил он, дабы вызвать у всех лживую улыбку.

Левандовски, хихикнувши, обошла овальный стол и заняла место, на кресле которого была ее фамилия.

Таким темпом прироста менеджеров мы скоро весь город соберем. Ну, или женщин города.

Закончив представление, Мэнсон принялся ко второй стандартной причине собраний — расспрашиванию персонала. Сам он поднялся со стула и, медленно шагая, направился к огромному окну, откуда был виден почти весь город, включая его агломерацию. Это окно настолько огромное, что занимает почти всю стену: преимущественно сверху вниз. Учитывая, что зал совета менеджеров находится на двадцатом этаже, то через это окно можно было рассмотреть каждый переулок города.

— Какие у вас предложения по поводу экстенсивного расширения производства? — Стоя у окна и сложив руки за спину, Мэнсон задал вопрос всем присутствующим.

Но отвечали ему лишь самые ответственные единицы. Остальные же, точно как школьники на задних партах, обитали в своем воображаемом мире.

— Посмотри на нее, — указывая на новенькую Эмбер, шепнул Роб.

— Я ее всю осмотрел, — фыркнул я.

— Я тебе точно говорю, она в меня влюбилась. — Роб тихонько посмеялся, пока кто-то из присутствующих удовлетворял потребности владельца в менеджерах.

— Да она в твою сторону еще даже и не смотрела, — сокращая все сорок мышц смеха, подхватил я.

Так, собственно, и проходит весь мой рабочий день. Работа-мечта с зарплатой в сорок тысяч зеленых в год. Притом, что есть наследственный дом и два личных автомобиля, этих денег для меня слишком много. Учитывая тот факт, что я почти не работаю, и эти деньги достаются мне даром — я счастлив.

Выходя из огромного зала менеджеров, я чуть не сбил уборщицу — рыженькую, не самую привлекательную, девушку. Я не знал даже ее имени. И, как это часто показывают в кино, она тащила кучу бумаг и, врезавшись в меня, раскидала все по полу. Я думал пойти дальше, ведь убирать это ее работа, но передумав, остался помочь. Ведь я все равно получаю деньги за ничего.

Я быстро собрал бумаги в стопку, извинился и пошел навстречу Робу. Эх, если бы это действительно было кино; я бы влюбился в нее, зажил долгую и счастливую жизнь. Это был бы хеппи-энд в жизни мужчины за тридцать. А если бы я еще сны видел! Кому чего, но если бы я мог видеть сны, то моему восторгу не было бы предела.

Роберт звал меня, чтобы пригласить сегодня посидеть в баре: немного выпить, отдохнуть. Ведь сегодня пятница — последний рабочий день. Дядя Бен мне всегда говорил и говорит до сих пор: «проводи время в свое удовольствие — один раз живем». А я своего старика всегда слушаю. Он очень мудр. Иногда мне кажется, что он скрывает от меня много тайн и рассказывает их мне по мере времени.

Бену сейчас семьдесят пять лет. Но он бодр как ездовая хаски. Я еще не встречал таких бодрых стариков, каким является мой дядя. Он получает приличную пенсию, но его, как и меня, уже тошнит от этих денег. Его забота это спорт, выпивка (хорошее сочетание: спорт и алкоголь) и воспитание меня. Мне тридцать пять, но советы моего старшего наставника мне никогда не вредили.

Скоро, я был уже дома. Бен в это время возвращался с покупками (еженедельный запас). Я предупредил его, что вечером буду развлекаться, поэтому пусть меня не ждет. Мы немного пошутили с ним, обсудили новости. После этого я отправился отдохнуть.

Хорошенько поспав перед предстоящей бурной ночью, я вызвал такси. Стараюсь быть законопослушным, а ехать за рулем в нетрезвом состоянии — это преступление закона. К тому же вредно для жизни.

Такси приехало быстро. «В ОДИН МИГ», как сулило название на лобовом стекле. Собственно поэтому такси было не из «дешевых».

Вдруг по какой-то причине я вспомнил своих родителей. Меня одолела внезапная тоска по ним. Я понимал, что единственной памятью о них являются сделанные тогда фотографии, одну из которых я всегда ношу с собой в бумажнике. Поэтому я достал фото, чтобы сделать тоску еще сильнее.

Мне слышался голос мамы. Ее смех доносился где-то внутри меня. Конечно, это плод моих несовершенных фантазий, но было приятно. Странно было лишь то, что я поддался воспоминаниям именно перед развлечением, именно этой ночью, когда ехал в дорогом такси. Ведь я тогда еще не знал, что это признаки пролетающей жизни… отголоски счастливого прошлого… когда смерть бродит поблизости и нашептывает.

Где-то впереди я услышал громкий гудок. А затем вдалеке показалась быстронесущаяся тяжелая груда металла. Эта, словно адская машина, пылала огнем. Она была огромная и виляла из стороны в сторону. Ее не могли остановить дорожные знаки, и даже фонарный столб.