Отзывы на книгу «Тополята»

Чем больше Крапивина я читаю-тем больше я его люблю)
Самая новая книга Владислава Петровича,и очень очень интересная.
В этой книге Крапивин затрагивает одну из современных проблем-это Ювенальная юстиция.Система,при помощи которой отбирают детей и разрушают семью,и заметьте-отбирают детей из хороших семей (где родители любят друг друга и детей,работают,все делают для того что бы дети выросли хорошими людьми) и потом переплавляют их за границу.
Книга которую надо прочитать всем,у кого есть дети или кто планирует их заводить,ибо эта проблема может коснуться каждого....
Но я конечно надеюсь что такого никто не испытает)

И что еще мне понравилось-то что в книге присутствует элемент фантастики,уж кто-кто,а Крапивин очень интересно пишет фантастические истории)

Читайте эту книгу,не пожалеете)
10 из 10

Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.

Прочитала книгу. До этого специально не читала ни чьих рецензии, чтобы не составлять мнение заранее. Первое ощущение, которое осталось после книги - безысходность.
Безысходность нашего мира, где взрослые как всегда считают, что все что они делают априори правильно.
Истории Теньки, Танюшки, Кабула трогают сердце, остается чувство отчаяния. Хочется сказать, что так не может быть, так не бывает, но увы. Истории вполне реальны. И для нашей страны вполне привычно - хотел как лучше, а получилось как всегда. Страшно от того, что таким детям как Егорка вместо того, чтобы весело играть, приходиться сражаться со злыми тетками. Страшно, что такие люди как мама Эма берут детей, а потом наигравшись - бросают. У нас часто говорят о демографическом кризисе, что нужно увеличивать рождаемость, но как это делать, если творятся такие вещи? Детям приходиться взрослеть раньше срока и это плохо.
Ментухаи, как знакомая эта тема в произведениях Крапивина! Видимо ушла пора таких как Гаи, на смену пришли выродки ментухаи. Вместо того, чтобы защищать беззащитных, они творят беспредел, пользуясь своими полномочиями.
И даже под покровом православного лагеря, церкви, нет защиты у детей, там также творится насилие.
Куда деваться от этого? Где искать спокойной жизни?
От этой книги больше всех прочих остался в душе грустный осадок. Очень грустный. И наверное это первая книга, которую я не хочу перечитывать.

При всей моей любви к Крапивину отношение к этой книге у меня неоднозначное. Вроде бы все так, как должно быть в его книгах: злые взрослые, представляющие систему, в противовес им добрые и понимающие ребят, сложные проблемы в жизни, которые успешно разрешаются. А вот что-то скребет и цепляет.
Слишком уж страшно и давяще показана наша действительность, слишком все реально. А Институт топологии пространств не сможет прийти на выручку. Все больше горечи в хорошем конце.
И постоянно бьется в голове одна и та же мысль: откуда берутся такие люди, которым все равно, что они делают, которые бездумно следуют инструкциям, не видя людей. И откуда берутся те, кто пишет такие инструкции и отдает приказы. Самым страшным для меня в этой книге стала как раз бездушная чиновничья машина, которая рушит все вокруг: город, тополя, судьбы детей и их родителей. И, к сожалению, все, что описано, слишком сильно похоже на правду.
Страшна не сама по себе ювенальная юстиция, православные лагеря, модернизации городов, страшны люди, которые приходят этим заниматься, власть, которую они имеют, и цели, которых добиваются. Очень часто у нас почему-то реализуются именно негативные сценарии даже в самых "правильных" направлениях. И книга об этом: о чести и совести, о любви и дружбе, о людях и ответственности за нашу планету в большом и в малом.
Грустная книга, но очень нужная.

Всё-таки Крапивин тот ещё провокатор! Как бы его книги не попали под запрет (я на полном серьёзе, кстати, говорю)... В «Тополятах» писатель снова осуждает не только политическую линию Империи, в которой не трудно угадать сами-знаете-что, но и власть имущие структуры в лице церкви, милиции-полиции, ювенальной юстиции и иже с ними.

Стоит отметить, что последняя (так ведь?) крапивинская книга наделала много шума в различных кругах общества: от православных активистов до литературных критиков, а потому разделила его (общество) на два конфронтирующих лагеря. Одна противоборствующая сторона осуждает роман, называя его «антиправославной пакостью» и в гневливости своей даже обращается за правосудием к батюшкам. Другая утверждает, что нельзя критиковать художественную книгу только за её политическую составляющую; что касается романа, то он вполне добротный – в легко узнаваемом крапивинском стиле.

Друзья, давайте не будет вступать на тропинку этой войны. Крапивин, редкостный гуманист, однозначно преследовал другую цель. Он, как и Януш Корчак, мечтает о справедливом обществе, в котором ребёнка будут уважать как личность, понимать его внутренний мир, не осуждать за допущенные ошибки (ведь кто из нас не делал глупостей в детстве?). Своими книгами писатель снова и снова учит ребят дружить, терпимо относиться к тому, что непонятно сразу, а потому вызывает страх. Заметьте, почти во всех произведениях Крапивина зло идёт не просто от взрослых людей, а от взрослых, обладающих тоталитарной властью. Да, мечты Крапивина утопичны, но разве не отличает счастливого, самодостаточного человека способность пускать свою фантазию в свободное плавание?

П.С. О том, что, возможно, прообразом крапивинского Айзенверкенбаума является Калининград, я рассказала здесь.

Непрочность фундамента — во всем. В политике правительства, которое забывает о простых людях. В чиновниках, которые разворовывают страну. В беззаконии полицейских служб. В беззащитности детей…

Еще один автор из разряда "Давно хотелось, да руки не доходили". Все мы знаем, как это бывает: можно год-два-три планировать прочитать определенную книгу, но (не мы такие, жизнь такая!) планы все время меняются, ползут, точно те самые тектонические плиты, и добраться до желаемого получается очень нескоро. Вот и я до этого момента не читала Крапивина, и теперь даже жалею, что этот автор умудрился пройти мимо меня в детстве (супер-читающего, замечу, ребенка).

Основной минус этого факта — некоторое непонимание, что ли. Вот все в рецензиях пишут, что книга такая типичная для Крапивина, выделяют какие-то закономерности, а я хлопаю глазками и не могу ничего сказать. Обратная сторона медали — незамутненность. Не ведая ни о каких закономерностях, я просто поражалась тому, что другие давно уже считают типичным, хотя к некоторым стилистическим особенностям пришлось привыкать.

Фантастическая часть повести, если честно, пришлась не очень по душе. На мой взгляд, она получилась несколько смятой и недораскрытой. Впрочем, это наверняка потому, что надо было читать другие книги автора тоже. Но впечатление исправила, так сказать, реалистичная сторона книги — истории детей с семейными проблемами, каждый из которых справляется с ними по-своему.

Крапивин, кажется, не привык подбирать более деликатные метафоры. Он беспощадным катком проходится по проблемам детства: бесчувственность системы защиты детей, насилие над детьми, ужасные условия в детских домах и интернатах. Хотя, чего уж говорить, сама система бесчувственной быть не может — зато могут те, кто в ней работает. Детей распихивают в разные стороны, ищут, в какую дырку приткнуть совсем уж ненужных: один приют, другой, третий... Но зачастую там нет человеческого отношения. И даже религия, чей бог есть любовь, не спешит эту самую любовь проявлять. Невероятно печальная история. Хотя в некоторых моментах я почти смеялась, настолько дурацкой казалась ситуация. Вот только смех был какой-то невеселый.

Но, при всей печали и тяжести выбранной темы, повесть получилась все равно какая-то теплая и уютная. Потому что посреди всех проблем еще остаются друзья, на пути встречаются добрые люди, готовые помочь, и вообще, идет лето и жизнь продолжается. Поэтому, несмотря на ужасы в сюжете, впечатление остается все-таки жизнеутверждающее. Как будто все когда-нибудь, совсем скоро, изменится. И, возможно, дети, взращенные на книгах Крапивина, чуть-чуть этому изменению помогут. Если вот это душевное тепло — и есть отличительная черта автора, то я к нему, пожалуй, еще вернусь.