В этом контексте истинный размер потребления хлеба в феврале 1917 г. не так важен, как представления населения о справедливом распределении, ощущение ими тенденций к ухудшению или улучшению ситуации. В источниках личного происхождения за январь и февраль 1917 г. часто встречается слово «голод», однако очевидно, что до настоящего голода 1919–1921 гг. петроградцам и москвичам тогда было очень далеко, но страх приближающегося голода делал свое дело, провоцировал панические настроения, а те в свою очередь порождали слухи, становившиеся стимулами к действиям.