Нет, это было чувство невозможности и нежелания губить другого человека. Даже если этот человек виноват.
Он жил, жил и чувствовал, что стал вынослив, как крепкое старое дерево, хорошо политое весенним дождем.
Он как-то особенно остро ощущал, как важно для него, чтобы не порвалась тоненькая ниточка, связывающая его с прошлым, то есть с вечностью…
Льва Кассиля: «Помни – ты не один. На свете кроме тебя есть другие люди, и они нуждаются в твоей доброте, понимании, мужестве, в твоей защите и помощи».
«Ты, Сомов, поосторожнее. Нас много, а ты один. Верно, ребята? Мы из тебя знаешь что сделаем?… Котлетку!»
Глаза синие-синие, а волосы белые. И лицо строгое. И какой-то он весь таинственный, как «Уснувший мальчик».
Шмакова улыбнулась своим тайным мыслям, представляя всю бездну падения Сомова и всю беспросветность положения Бессольцевой.
жизнью надо рисковать непременно, иначе что же это за жизнь – это какое-то бессмысленное спанье и обжирание.