Книга не пропагандирует употребление табака.

Употребление табака вредит вашему здоровью.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Торин В., 2025

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2025

⁂

https://www.mann-ivanov-ferber.ru/assets/media/content-pages/polnaia-versiia-karty/Karta-polnaya-9_4-cmyk_kontrast.pdf

Часть первая. Носатый

Глава 1. Загадочная находка

Мадам Бриджитта Леру жила в Саквояжном районе, сколько себя помнила. И жила она не у какой-то чопорной площади Неми-Дре или у важных Чемоданников – ее домик стоял под Хриплым мостом у самого канала Брилли-Моу.

О таких говорят, что они соседствуют с блохами, поскольку даже в хмурую погоду в тех местах можно частенько увидеть здоровенных блох, прыгающих по крышам трущобного района Фли, который простирается на другом берегу. Мадам Леру многое могла рассказать об этих блохах. Как, впрочем, и о чем угодно другом: ей не был нужен лишний повод поговорить.

Бриджитта Леру, несколько широкая как в кости, так и во всем прочем, обычно одевалась скромно и чинно – как, по ее мнению, и подобало порядочной женщине. Бордовое, расшитое цветочным узором платье досталось ей от матери, а пальто она однажды выловила в канале. Хоть мадам и не была богата, но в модных веяньях считала себя сведущей – вон какая у нее шляпка! Ну и что, что потертая, ну и что, что перья пообтрепались! Можно подумать, если бы у старьевщика мистера Бо была шляпка получше, она бы ее не купила! И вообще, отстаньте от ее шляпки – у нее и так настроение хуже некуда.

Во многом из-за боа, которое было на ней сейчас вместо привычного шарфа. «И зачем я только его надела?!» – корила себя мадам.

Выходя этим утром из дома, Бриджитта Леру едва ли не парила от предвкушения – еще бы, ведь подобная экстравагантная деталь гардероба точно должна была кое-кого впечатлить, вот только прохожие то и дело как-то странно на нее косились, и постепенно ей стало казаться, что выглядит она глупо. Это было чрезвычайно досадно, ведь она так расстаралась, чтобы сделать боа: сама наловила голубей, лично их общипала, следила за тем, чтобы перья были сугубо кофейных оттенков…

Эх, жизнь полна разочарований…

Был уже вечер, смеркалось, у мадам Леру устали ноги, а плетеная корзина, которую она повсюду с собой таскала, с каждым шагом будто бы становилась все тяжелее.

– Не стоило так много набирать… эх, не стоило, – ворчала мадам.

Корзина полнилась дырявыми и рваными вещами, а все потому, что Бриджитта Леру была заплатницей: чинила одежду за небольшую плату, пришивала пуговицы, штопала дыры, ставила латки – ночи напролет сидела с иглой в руках у коптящей керосиновой лампы, а днями бродила по Тремпл-Толл в поисках заказчиков.

Сегодняшний день выдался крайне долгим и невероятно утомительным. Сперва мадам доставила мисс Уотерс и ее компаньонке мисс Чикк миленькие заштопанные платьица. После был литейщик мистер Реббин с его старым бушлатом, затем – грубиян-кебмен мистер Боури с протертыми штанами, ну а последним она посетила простуженного почтальона мистера Уигли (пришить пуговицы на жилетку и подправить лацкан на шинели). Раздав починенные вещи, мадам Леру обошла окрестности Рынка-в-сером-колодце, узнавая у жильцов, не нужны ли кому ее услуги. В итоге корзина заплатницы оказалась заполнена работой на новую бессонную ночь, но, прежде чем отправиться домой, мадам нужно было заглянуть еще кое-куда. Она уже буквально слышала ворчание целый день голодавшего мистера Леру, ее старого отца, но ему придется подождать ее еще немного…

– Простите, мэм! – воскликнул кто-то.

Бриджитта Леру так глубоко задумалась, что едва не столкнулась с… темно-красным дымным облаком. Хотя правильнее будет сказать, что именно облако чуть на нее не налетело.

– Это еще что за новости? – возмутилась заплатница.

В облаке показалась девушка в коричневом пальто; на ее ногах сидела пара шумных паровых роликов – как раз они дым и выпускали.

– Вы не подскажете, где здесь тупик Кривотолков? – спросила девушка и, вместо того чтобы, как нормальный человек, остановиться, принялась колесить вокруг заплатницы, задымляя ее и вызывая у нее морскую болезнь.

– Что еще за кривотолки? – раздраженно спросила мадам Леру.

– Ну, кривотолки, – отвечала колесунья. – Вроде сплетен!

– Не припомню я что-то никаких кривотолков. Здесь ничего такого нет!

– Ум… благодарю, – огорченно сказала девушка и унеслась прочь, вверх по улице Фили.

Мадам Леру недовольно поглядела ей вслед. То ли разносчица, то ли посыльная из лавки, решила она. Вот в ее молодости девушки подобным не занимались – у них были уважаемые профессии вроде чесальщиц одеял, безжалостно изгонявших блох и клопов, или тех же заплатниц – что может быть важнее и благороднее, чем противостоять сквознякам, заделывать прорехи, штопать дыры? Да если бы не гордые заплатницы и штопальщицы, весь город походил бы на жуткое-прежуткое решето!

Мадам Леру перехватила корзину поудобнее и продолжила путь. Очередной повод для раздражения не заставил себя ждать.

Навстречу мадам шел пухлый джентльмен, бубнящий себе под нос что-то о бабочках и улыбнувшийся ей так, словно они с ней старые знакомые. Заплатница прекрасно знала, что значат эти улыбочки. Ее старый отец частенько говорил: «Не верь этим улыбочкам, Бриджи. До добра они не доведут. Сперва такой тип завлекает тебя улыбочками, а потом глядишь – и ты уже оказываешься чьей-то миссис с выводком голодных мальков». Пухлый джентльмен лучился с головы до пят – он выглядел таким радостным, как будто впереди его ждало нечто прекрасное и изумительное, и это вызвало у заплатницы справедливую досаду.

В итоге настроение у мадам Леру испортилось окончательно. Оставалось надеяться, что его улучшит человек, к которому она направлялась. И это невзирая на то, что человек этот днями напролет нес всем и каждому дурные вести, словно сидящий на башенных часах ворон, который все никак не накаркается. Если задуматься, с вороном у него было и правда много сходства: вечно хмурый, да еще и постоянно носит черное…

Мадам Леру свернула с улицы Фили на улицу Худых Ставен, после чего направилась в переулок Трокар.

В отличие от задворок Рынка-в-сером-колодце, прохожих здесь не было, да и вообще местечко казалось сонным и едва ли не покинутым. Судя по ковру из опавших листьев под ногами, дворник сюда давненько не заглядывал. А учитывая наполненные зеленоватой дождевой водой бутылки из-под молока, стоявшие у некоторых дверей, и молочник тоже.

Двухэтажные домишки, обвитые то и дело вздрагивающими и пропускающими пар старыми трубами, стояли тесно и благодаря круглым чердачным окнам походили на странных одноглазых существ.

Переулок Трокар отличался от других мест Саквояжного района тем, что на крышах его домов было свалено множество различного хлама: мебели, одежных вешалок, деталей от экипажей. На одной крыше и вовсе ржавело древнее летательное устройство, в иллюминаторах которого проглядывали сонные кошачьи морды…

Человек, похожий на мрачного ворона, жил где-то здесь…

Мадам нужен был дом с потертой вишневой дверью и цифрой «7» на бронзовой табличке, и вскоре она его нашла.

У дома № 7 раскинулся розарий – ночной кошмар любого хорошего садовника: неухоженные заросли занимали все пространство по обе стороны от входа. Среди путаных стеблей с длинными, в палец, шипами и бурыми листьями проглядывали прекрасные и в то же время жутковатые багровые цветки, похожие на пятна крови.

Мадам Леру подошла к двери и, поудобнее перехватив корзину, постучала в дверной молоток. Ожидая, когда ей откроют, заплатница успела состроить на лице сперва одну приветливую мину, затем отвергла ее как чрезмерно фривольную и легкомысленную, после чего заменила ее на другую, которая, по правде, выглядела еще легкомысленнее.

Наконец раздались шаги, дверь открылась, и на пороге появился высокий джентльмен с бледным лицом, одетый безукоризненно, пахнущий – мадам Леру едва сдержалась, чтобы не ахнуть в голос, – так же великолепно. Идеально симметричные воротнички, скупые движения и запах кофе – Натаниэль Френсис Доу собственной персоной.

Доктор Доу будто бы сошел со страниц какой-то книжки – так разительно он отличался от прочих мужчин в Саквояжне. И тут заплатница могла бы сделать исключение – она была бы нисколько не против его улыбки. Беда в том, что – и все это знали – доктор Доу никогда не улыбался. Мадам Леру полагала, это как-то связано с его грустными серьезными мыслями.

– Добрый вечер, мэм, – поздоровался доктор, бросив пытливый взгляд на посетительницу и удостоив отдельным вниманием ее голубиное боа. – Я так понимаю, вас привело ко мне что-то срочное.

Мадам Леру спорить не стала, несмотря на то что дело ее особой срочности не имело.

Пригласив заплатницу в дом, доктор провел ее по узкой лестнице на второй этаж, в свой кабинет, прикрыл за посетительницей дверь и сел за стол.

– Итак. Что вас беспокоит, мэм?

– О, доктор! Я ничем не больна! У меня прекрасное, прекрасное самочувствие! Вы только поглядите на этот здоровый нежный румянец.

«Нежный» румянец мадам Леру походил скорее на багрянец, какой бывает у кочегаров подле раскаленной топки, и наличие его, в понимании доктора, ничем здоровым не являлось.

– Если вы ни на что не жалуетесь, мэм, – недоуменно проговорил Натаниэль Доу, – могу я узнать цель вашего визита?

– Конечно-конечно! – Мадам Леру взгромоздила на стол свою корзину и подняла крышку. – Полюбуйтесь-ка, господин доктор!

В корзине аккуратной стопочкой была сложена разномастная одежда: дамское платье, мужской картуз, костюмная жилетка и что-то, что, видимо, являлось – доктор не был уверен – чулками…

– Если вы намеревались меня смутить, мэм, то…

– Ой, что ж это я! – всполошилась мадам Леру. – Вы же так ничего не увидите!

Она поспешно достала из глубины корзины весьма увесистый с виду сверток – судя по запаху, внутри была протухшая рыба, – развернула его и выжидающе улыбнулась.

– Что скажете, доктор?

Доктору Доу предстало нечто странное и с некоторой стороны даже тошнотворное. Перед ним лежало дохлое существо, и, признаться, ему никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного. Худощавое тельце, хрупкие ручки и ножки, голова сидит на тонкой, с большой палец самого доктора, шее. При этом существо являлось обладателем длинного горбатого носа; в крупных, размером с пуговичный пенни, ноздрях виднелись застывшие желтые сопли. Глаза у существа были выпучены, зрачки уставились в одну точку.

Судя по запаху, это нечто было мертво уже больше двенадцати часов. Вывалившийся на тонкую впалую грудь раздувшийся черный язык намекал на то, что оно стало жертвой либо отравления, либо удушья.

– Что это такое, как думаете? – спросила мадам Леру. – Какая-то странная кошка?

– Но ведь у существа совсем нет шерсти, – заметил доктор Доу.

– Не знаю, какая-то больная кошка?.. Вот я и подумала, что вам, господин доктор, стоит на это взглянуть – вдруг оно заразное?

– Расскажите, при каких обстоятельствах вы его обнаружили?

Мадам Леру тут же погрустнела.

– Я нашла его утром. В таком вот неподобающем виде! Должно быть, эта кош… это, как вы выразились, существо забралось в дом через открытую форточку. А потом спрыгнуло вниз и разбило стоявшую на подоконнике милую куколку, которую я купила в подарок Эбби, дочери моей кузины.

Доктор отметил влипшие в кожу мертвого существа пылинки и крошечные осколки, которые при ближайшем рассмотрении оказались крашеным фарфором – части куклы, понял он.

– Я очень обеспокоена, господин доктор! – продолжала мадам Леру. – Сперва лысые кошки, потом эти… черви из… – Она испуганно прикрыла рот ладонью. – Вы и сами знаете откуда. Это вызывает тревогу! Простым добрым женщинам вроде меня в этом городе с каждым днем становится все страшнее жить… А кукла… прекрасная кукла, которую я купила у мистера Бо! Она была такой миленькой и совсем новой! И Эбби будет так горевать, когда я ей расскажу, какой красивой была эта фарфоровая малышка! Вы бы видели ее чудесные локоны, а что уж говорить о платьице или румяных щечках! Остались одни осколки…

Доктор Доу не слушал причитания женщины. Не отрывая взгляда от странного существа на столе, он взял тонкий шпатель для языка, при помощи которого осматривал гортани пациентов, и, аккуратно просунув его под губу крошечного мертвеца, приподнял черный язык, заглянул под него. Мадам Леру едва не стошнило.

– Мистер Бо, который продал вам куклу, – задумчиво проговорил доктор, – это старьевщик из Слякотного прохода?

– Он самый. Мистера Бо все знают.

– Откуда у него новая кукла?

Мадам Леру поджала губы – ей показалось, что доктор усомнился в ее словах.

– Я не понимаю…

Доктор Доу поднял голову и поглядел на нее так, словно впервые увидел, – странная находка заняла все его мысли.

– Простите, мэм, – сказал он. – Размышления вслух.

– Ничего-ничего, господин доктор, – махнула пухлой рукой мадам Леру. – Так как вы думаете, оно заразное?

– Боюсь, я смогу это определить лишь после вскрытия, мэм. Если хотите, можете поприсутствовать.

Встав из-за стола, доктор взял с хирургического столика на колесиках скальпель и выразительно поглядел на женщину. Та вздрогнула.

– Ой, что вы, что вы, господин доктор! Я не хочу вас… э-э-э… обременять.

Поспешно закрыв корзину, мадам Леру подхватила ее и двинулась к двери. Разговоры о вскрытии мгновенно придушили все ее романтические настроения.

– Я провожу вас, – сказал доктор.

– Вы ведь сообщите мне, если этот коротышка заразный?

– Конечно, мэм.

Доктор бросил еще один любопытный взгляд на мертвое существо и покинул кабинет следом за мадам Леру.

Джаспер Доу сидел у себя в комнате на кровати и читал свежий выпуск журнала «Роман-с-продолжением», главный герой которого, ловкий авантюрист, путешественник, археолог и пилот биплана мистер Суон, попал в очередную неприятность. В эти мгновения он как раз завис над пропастью, а его альпеншток, воткнутый в щель в отвесной скале, был единственным, что соединяло его с твердой поверхностью. Рука в кожаной перчатке начала соскальзывать с рукоятки альпенштока, и мистера Суона постигло запоздалое осознание: коварная мадам де Норре смазала ее маслом. При этом, даже вися над пропастью, он не мог не восхититься злокозненной изобретательностью и находчивостью этой прекрасной во всех смыслах женщины…

Рука мистера Суона сползала все ниже и ниже, до края рукоятки оставалось уже меньше дюйма, мышцы на руке мистера Суона напряглись, как корабельные канаты, пот стекал по его летным очкам. Известный путешественник уже почти сорвался…

Джаспер поднял голову и устремил взгляд в окно. Он часто так делал: прерывал чтение на самом пугающем моменте – давал герою небольшую передышку, а себе – возможность придумать, каким образом выкрутился бы он сам, попади он в подобные обстоятельства. Что ж, сейчас ему на ум приходил только гарпунный пистолет на поясе, но он помнил, что в прошлой главе коварная мадам де Норре перерезала заправленный в катушку пистолета трос. Джаспер попытался вспомнить, надел ли мистер Суон свой любимый кожаный рюкзак с парашютным куполом, который не раз его спасал.

«Нет, парашют остался в лагере. Это было в главе про золотого идола племени Чучи…»

Джаспер собрался с духом и вернулся к чтению.

«Рука мистера Суона уже почти-почти соскользнула…

Из крон растущих в некотором отдалении деревьев выпутался не предвещающий ничего хорошего порыв ветра. Он понесся к висящему на скале мистеру Суону, и в его вое нашему герою послышался злодейский смех мадам де Норре. Этот роковой ветер должен был оборвать очередное приключение и саму жизнь славного путешественника, но тут…»

– Джаспер! – раздалось вдруг из-за стены. – Джаспер! Зайди ко мне в кабинет!

Джаспер тяжко вздохнул и подумал: «А что будет, если я не отвечу? Может, дядюшка решит, что меня тут нет, что я куда-то исчез, и оставит меня в покое хотя бы до конца странички?»

Ответом на его мысли было очередное: «Джаспер!» – и мальчик понял, что никто его в покое оставлять не собирается.

Он нехотя отложил журнал, спрыгнул с кровати и потопал в кабинет дядюшки.

Дядюшка Натаниэль сидел за своим столом. Над его макушкой на длинных гнутых шеях сгрудилось несколько ламп. Они были похожи на любопытных зевак, заглядывающих ему через плечо.

Когда Джаспер вошел, дядюшка, не поднимая головы, сказал:

– Думаю, тебе будет любопытно на это взглянуть.

Мальчик приблизился и буквально застыл, уставившись на странное нечто на дядюшкином столе. Крошечное голенькое существо глядело прямо на него своим неживым взглядом, словно ожидая чего-то. Джаспер и думать забыл об оставленном в спальне журнале.

– Предвосхищая твое недоумение и последующие за ним очевидные вопросы, – начал дядюшка, – скажу, что это отнюдь не странная больная кошка и что это создание принесла сюда мадам Леру, которая живет возле канала. У тебя есть какие-нибудь предположения, что это?

– Я не знаю, – сконфуженно ответил мальчик. – Какой-то человечек?

Дядюшка едва не нарушил свою извечную маску холодной строгости непозволительной для себя улыбкой.

– Человечек? – Он поднял бровь. – Не слишком-то достойное настоящего исследователя определение. Человечек… кхм…

– А что же это тогда? – раздраженно спросил Джаспер. Он терпеть не мог, когда дядюшка принимался снисходительно занудничать, словно какой-то трехсотлетний профессор, – за доктором Доу водилась такая вредная, по мнению племянника, привычка.

– Ну конечно же, это гремлин, – сказал дядюшка. – Самый что ни на есть настоящий гремлин.

Племянник округлил глаза и, зажав пальцами нос, склонился над изрядно воняющим существом.

– Из тех, которые «Ты ведешь себя как непослушный гремлин»? – Джаспер припомнил одну из любимых фраз мамы – она говорила ему ее всякий раз, как он отказывался убирать в своей комнате.