Читать книгу «Философская теология: вариации, моменты, экспромты» онлайн полностью📖 — Владимира Шохина — MyBook.
image

Владимир Шохин
Философская теология: вариации, моменты, экспромты

© В. К. Шохин, 2022

© Издательство Санкт-Петербургской Духовной Академии, 2022

Предисловие

Философскую теологию можно определить аналитически (в кантовском смысле) как исследование теологических предметов прежде всего средствами философского дискурса. При этом реальное соподчинение того, что определяется существительным и прилагательным, может рассматриваться по-разному: философскую теологию можно считать и философской дисциплиной с определенной специализацией, и дисциплиной теологической с определенным методом. История же вещей почти всегда закономерно опережает историю идентифицирующих их понятий, и философия никак не отличается здесь от прочих сфер человеческой мысли.

Слово «онтология» появилось (XVII век) несоизмеримо позже, чем начали всерьез размышлять о сущем, «эстетика» (XVIII век) – чем стали рассуждать о прекрасном, а «эпистемология» (XIX век) по крайней мере на два с половиной тысячелетия запоздала в сравнении с начальным теоретизированием о познании. Философские исследования теологической проблематики шли к своей терминологизации тем же неспешным шагом. Первым философом, который начал решать вопрос о количестве и качестве божественного первоначала в полемике с не склонными к рефлексии традиционалистами, был, скорее всего, великий Ксенофан из Колофона (даты его жизни решаются сейчас разместить ок. 570 – после 478 до н. э.[1]), а первые строительные материалы для интересующего нас понятия начали завозить на строительную площадку где-то около трех столетий после его акмэ. Стоики, начиная с третьего схоларха Хрисиппа (ок. 278–205 гг. до н. э.), эпикурейцы, скептики именно с этого времени начали делить богов и, соответственно, тео-логию (как учение о них), на три части, одну из них – мифотворческую – предоставив поэтам и драматургам (начиная с Гомера и Эсхила), другую отдав чиновникам полиса, следившим за правильностью календаря и обрядовых процедур, а третью отложив для философов, которые занимались преимущественно аллегорическим истолкованием сакральных персонажей и приписываемых им деяний («теология философов»[2]). Римские же энциклопедисты Квинт Муций Сцевола (140–82 до н. э.) и особенно Марк Теренций Варрон (116–27 до н. э.) сделали это обобщение религиозной действительности в параметрах мифа, закона и умозрения[3] всеобщим достоянием[4].

Но путь от «теологии для философов» до «философской теологии» оказался долог. Только в комментарии Фомы Аквинского к трактату Боэция «О Троице» (1257/1258) он был впервые пройден неуверенными шагами, в результате которых выяснилось, что «философская теология (theologia philosophica) трактует об отделенном второго рода как о [своих] предметах, а об отдаленном первого типа как о началах предмета. А теология Священного Писания (theologia sacrae Scripturae) трактует о [своих] предметах как об отделенном второго рода, хотя в ней трактуется также и о том, что пребывает в материи и движении – насколько это требуется для пролития света на божественные вещи»[5]. Понятно, что такие субтильные различения не могли обеспечить ясного представления о том, как теология, исходящая из разума, должна соотноситься с той, что исходит из Откровения, и вполне понятно поэтому, что «философская теология» Фомы ушла в историю вместе с ее создателем (хотя и оказалась в числе тех стимулов, которые со временем привели к гораздо более функциональному разграничению theologia naturalis theologia revelata[6]).

Проходит более 550 лет, и то же понятие в виде die philosophische Theologie становится одной из трех теологических дисциплин в «Кратком изложении теологии, составленном для вводных лекций» (1811). Тот раздел богословия, который соответствует философской теологии, ответственен за изложение самой сущности христианства (два других раздела – теология историческая и практическая – над ней надстраиваются), в соответствии с которой оно образует определенный образ веры (Glaubensweise), но также и определенную форму общины; сама же философская теология призвана выполнять две функции – апологетическую и полемическую[7]. Но и шлейермахеровская философская теология не пережила своего автора: даже его ближайшие последователи в состав богословских дисциплин ее не включали. Дело скорее всего было в том, что она была «слишком философской», слишком индивидуально-авторской для адаптации к церковно-богословскому учительству, для которого философ ее предназначал.

Становление философской теологии не только как самоосознающей, но и как уже «самопродолжающейся» области дискурса начинается только в ХХ в. Вехой становится издание первой монографии (в двух томах) под названием «Философская теология» (1928–1930) английского теолога Фридерика Теннанта, которая была посвящена трем традиционным топосам классической метафизики Нового времени – душе, миру и Богу[8]. На нее начали ссылаться, ее помнят и в настоящее время. Однако само словосочетание могло бы снова уйти в историю, если бы его не «раскрутили» четверть века спустя. Этим оно обязано было (тут в который раз оказалась в действии гегелевская «хитрость мирового разума») тогда начинавшим только «набирать обороты» атеисту Энтони Флю (ставшему под конец жизни теистом) и марксисту Аласдеру Макинтайру (ставшему лет через тридцать добрым католиком), которые издали сборник статей «Новые эссе по философской теологии» (1955). Существенно важно, что составители, по их собственному признанию, избрали само словосочетание философская теология, ссылаясь не на Теннанта, а на гораздо более заметную фигуру Пауля Тиллиха (и сопоставив его с такими добротными аналогами, как «философская этика» и «философская эстетика»)[9]. Это было преимущественно философское предприятие.

А десятилетие спустя шотландский англиканин Джон Маккуорри в фундаментальном труде «Принципы христианской теологии» (1966) поставил акцент уже на теологическом содержании этой дисциплины, включив ее в качестве первого раздела в состав систематической теологии. Еще два десятилетия спустя некоторые перворазрядные аналитики начинают обобщать свои прежние размышления о вере, этике и теистической метафизике в качестве предметов данной области изысканий, о чем свидетельствуют, например, авторские сборники статей американских философов Роберта Адамса «Добродетель веры и другие эссе по философской теологии» (1987) и Уильяма Олстона[10] «Божественная природа и человеческий язык: эссе по философской теологии» (1989). Окончательно же это словосочетание и, главное, соответствующая область познания начали восприниматься в качестве уже принятых (во всяком случае в аналитической традиции) совсем недавно – на рубеже ХХ – XXI вв., а в настоящее время периодически выпускаются антологии и авторские собрания статей, в которых публикуются аналитические философы первого ряда, занимающиеся теологической проблематикой[11].

«Средний куррикулум» включает прежде всего то, что можно было бы назвать разделом теологических пролегоменов, в который включаются разнообразные аспекты рациональности религиозных верований (только на этих правах в некоторых случаях включаются и обоснования существования Бога, которые, как без всякого основания считается, должны составлять специальную область философии религии[12]), а также проблемы «религиозного языка» – обсуждение того, в какой мере он может передавать знания о «божественных вещах»[13]. Следующий блок – дискуссии о природе Откровения и богодухновенности Писания, к которым в ряде антологий добавляется обсуждение вызовов источникам теистического авторитета со стороны библейской критики. Традиционная и большая тема естественной теологии, входящая в круг тем философской теологии, это рефлексия над природой Бога-в-себе – божественных атрибутов, которые я бы разделил на метафизические (простота, необходимость, всеприсутствие, вечность) и собственно теистические (всемогущество, всезнание и всеблагость). Следующий естественно-теологический предметный раздел составляет осмысление Бога-в-мире, и сюда входят Провидение, существование зла и теодицея, а также посмертная участь конечных разумных существ. Догматический же раздел складывается из обсуждения доктрин Триединства, Боговоплощения, Искупления, Воскресения Христова и учения о воскрешении людей. Дивергенция мнений и дискуссии по всем перечисленным топосам наилучшим образом отражают применение аналитического метода к теологической проблематике. Этот формат является единым для философской теологии с другими брендами аналитической рациональной теологии, к которым относятся философия религии, естественная теология и отчасти фундаментальная теология. Предметную специфику философской теологии следует видеть в том, что в ней редуцируются обоснования существования Бога и «центрируются» христианские догматы.

В России обсуждаемое понятие также стало недавно входить в обиход, вначале в виде одного из разделов философии религии, а в настоящее время в качестве независимой от нее дисциплины[14]. При этом предпринимаются и попытки обозначения места философской теологии и в общем пространстве теологических дисциплин[15].

Данное понятие, однако, стало входить в этот обиход недавно только номинально, тогда как фактически проблематика философской теологии обсуждалась очень активно во второй половине XIX – начале ХХ вв. в нескольких форматах отечественного духовно-академического образования – прежде всего в виде основного богословия и умозрительного. Некоторые же темы современной аналитической теологии, такие, как догмат об искуплении, стали предметом самой горячей полемики, которая не завершилась и в период изгнания русской богословской мысли за границу[16]. Ничего подобного этому живому и квалифицированному интересу к «умозрительным проблемам»[17] мы не видим в настоящее время, хотя после освобождения от диктатуры государственного атеизма прошло уже более трех десятилетий. Религиозный книжный рынок монополизирован издательствами, публикующими популярную и популистскую литературу, а студенты и аспиранты высших богословских образовательных учреждений избирают для своих квалификационных работ и диссертаций какие угодно предметы кроме «тем верующего разума», предпочитая изложение (как правило, без актуализации) положений исторических авторитетов. Заказа на то, что свт. Филарет Московский называл «богословие рассуждает», в Церкви нет, есть скорее на «богословие пересказывает». Правда, спрос, как всегда, сообразуется и с предложением. На занятия рациональной теологией нет и запрета, и сколько автор этих строк ни пытался выяснить у студентов богословских институций, чем объясняется такое безразличие к этой области знаний, он, как правило, ответа не получал, а когда в редких случаях получал, то ответ состоял в том, что занятия этими материями являются интеллектуально затратными. Нежелание идти на эти затраты нередко оправдывается и очень своеобразными представлениями о благочестии. Между тем подобно тому, как душа человеческая выявляет себя не только в воли и чувстве, но, кажется, еще и в разуме, рассмотрение последнего как того, что надо преимущественно смирять и сдерживать, а если и использовать, то в основном для преодоления ересей (а такой взгляд отнюдь не является маргинальным), ведет к аномалии и в Церкви, у которой должны работать разные потребности и дары, ею получаемые. Поэтому проект реабилитации рациональной теологии, который автором этой книги мыслится через критическое освоение современной зарубежной философско-теологической мысли в контексте продолжения отечественных традиций, мог бы идти в определенном смысле и под таким слоганом, как «Вперед к синодальному периоду!»[18]

В заключение есть смысл в идентификации жанра этой книги. Я бы не назвал ее монографией в строгом смысле, поскольку она является преимущественно собранием тех статей и критических эссе, которые публиковались наряду с двумя монографиями – «Философская теология: дизайнерские фасеты» (2016) и «Философская теология: канон и вариативность» (2018). В примечаниях к каждому материалу указываются его исходные выходные данные. Два эссе («Назад к Декарту: некоторые правила для руководства теологического ума» и «Философская теология как практическая дисциплина») публикуются впервые, как, разумеется, и это предисловие, но также и завершающий текст «Философская теология как практическая дисциплина», тогда как «Концепции Искупления в аналитической теологии и некоторые неучтенные метафоры» представлены здесь в вариативном виде в сравнении с журнальной версией[19]. Некоторые из них представляют собой краткие конспективные размышления («моменты»), а некоторые – дискуссии «по поводу» («экспромты»). В книге сохраняются сквозные темы (отсюда и первое слово из ее подзаголовка – «вариации»), каковыми являются прежде всего акцентировка прав и уточнение компетенций индивидуального разума в религии, трехуровневая стратификация компетенций разума в «божественных вещах», история самой философской теологии и ее «межевание» с «соседями» (прежде всего с философией религии, однако и с другими разновидностями рациональной теологии), предметная структура философской теологии в англо-американских антологиях и вопросы к ней, но также и тема религиозного инклюзивизма, критика деидентификации христианской теологии, которая началась полстолетия назад под лозунгом «аджорнаменто», а также очень сильная квази-религиозная составляющая атеизма. Разумеется, если бы здесь были представлены главы монографии, эти повторящиеся вариации были бы устранены. Однако фиксированные разделы книги, перекрестные ссылки в одних текстах издания на другие (выделяются в примечаниях полужирным шрифтом) и унификация ссылок библиографических во всех текстах вместе с объединенной для всех них библиографией наряду с определенным «аджорнаменто» текстов при подготовке данной книги не могут не убедить читателя в том, что он держит перед собой не сборник статей, а монографическое издание. Подзаголовок книги отражает не только то, что в ней объединяются сочинения малых жанров, но и убежденность автора в том, что философская теология является не разделом догматической или систематической теологии (хотя ее ресурсы всегда использовались в обеих), а философским искусством, реализуемым в размышлениях о «божественных вещах» (см. прим. 13). Пушкинский Моцарт был прав в том, что «из наслаждений жизни одной любви музыка уступает, но и любовь – мелодия», а значит и философия как любовь к мудрости также имеет мелодический характер. А о том, что философская теология не столько наука, сколько искусство, свидетельствует уже то, что основные теистические утверждения не являются доказательствами в собственном смысле, но демонстрируют искусство обоснования и убеждения (что, на всякий случай, никак не менее значительно).

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Философская теология: вариации, моменты, экспромты», автора Владимира Шохина. Данная книга относится к жанру «Религиоведение, история религий». Произведение затрагивает такие темы, как «методология», «теология». Книга «Философская теология: вариации, моменты, экспромты» была написана в 2022 и издана в 2022 году. Приятного чтения!