Дизайнер обложки Юлия Архирий

Фотограф Александр Сизухин

Компьютерный набор Андрей Васильев

© Владимир Попов, 2021

© Владимир Попов и наследники, 2021

© Юлия Архирий, дизайн обложки, 2021

© Александр Сизухин, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0053-7574-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тропиночка

 
Еле тропиночка нынче видна
где я мальчишкою бегал…
Боже, какая стоит тишина
в старом лесу перед снегом.
 
 
Вот и теперь, – на канун Рождества, —
словно природа уснула:
слышно, как сонная где-то сова
слабо крылом шевельнула.
 

Вьюга

 
Воют вии за стеной.
Ходит холод за спиной,
и дрожит от страха
тонкая рубаха.
 
 
Вот какая вьюга
нам для перепуга!
 

На рассвете

 
Ходит Петя на рассвете
у сарая, у повети.
 
 
То присядет у крыльца,
как мужик из-под Ельца.
 
 
То, как баба в хороводе,
всё кругами ходит, ходит…
 
 
Слышно, как шуршит солома
возле Светкиного дома.
 

Онса

 
Онса (или Онца) —
всю видать до донца!
 
 
По посёлку, за углом —
речка тиховодная.
Руку сунешь за угрём —
у, какá холодная!
 
 
Протекает тут и там —
прячется за елью —
разделяет пополам
всю Большую Щелью.
 
 
Огонёк в окне дрожит
в доме отдалённом.
И собака пробежит
по тревожным бонам.
 
 
Даль гудками запоёт…
С шорохом и хрустом
теплоходик подойдёт
к онсовому устью.
 
 
И сойдёт на бережок
тёмно-красно-глиновый
твой блестящий сапожок,
сапожок резиновый.
 
 
С жарким мёдом на губах,
всю ночь до рассвета
нацелуемся впотьмах
с почтальонкой Светой.
 
 
Онса – приток Вашки
 

Бабка

 
Бабка ходит веселó,
открывает ставни:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!»
 
 
На привет один ответ
и одни страдания —
девяносто девять лет
бабушке Мелании.
 
 
Всё грозит она зелó
коммунистам главным:
 
 
«Вот приедет на село
капитан-исправник!
Я под ноги постелю
душу, как солому,
нашу батюшке-царю
Николай Второму!»
 

Хороводная

 
Ясная звёздочка с неба упала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
За тёмным лесом, за лесом пропала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
 
 
Ты выходи, ясный месяц, на волю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
И освети мою девичью долю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
 
 
Будем на лодке с любимым кататься.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
Будем с любимым за рученьки браться.
Ой, лала, ой, лала. Ой…
 

В поселении Резя

 
Ярко светят созвездья.
Громко птица поёт.
В поселении Резя
никто не живёт.
 
 
Опустели домишки.
Раны выбитых рам.
Только серые мышки
шебуршат по углам.
 
 
Смеха-плача не слышно.
Позабыта молва.
На часовне, под крышей
поселилась сова.
 
 
А цветок у порога
голубой-голубой…
Вековая дорога
зарастает травой.
 
 
Резя – деревня в Лешуконье.
 

Утки-перегудки

 
Летят утки-перегудки
с изумрудами в желудке.
Под крылами топь и гать —
как на блюдечке видать.
 
 
Вся деревня на виду,
как в досéленном году:
до колодца прядают
соседушки порядовы.
А домóвы крыши
через печку дышат.
 
 
Дед полез на подволоку
и чекушку держит сбоку:
видно, старого без дела
полуночница заела.
 
 
Бабка мечется, как бес,
будто на иголках:
– Ты опять, старóй, полез
к Ваньке Ёлкину!
 
 
А сноха в окошке
поправляет рожки,
светит без утайки
кофтой из китайки.
Парень честью дорожит —
мыслит о побеге:
у амбара возлежит
на пустой телеге.
 
 
За сараем целый ряд:
свиньи, овцы, куры…
И шабашники стоят,
и цигарки курят.
 
 
И гуляет вороньё
посредине лужи…
И стоит себе ворьё,
опершись на ружья.
 

Возьми меня с собой!

 
Когда глаза закрою,
то слышу женский вой:
«Возьми меня с собою,
возьми меня с собой!»
 
 
Застылые, как тени —
вдвоём и поутру —
на скользких на ступенях
стоим в аэропорту.
 
 
Мне будут долго сниться
зелёные глаза.
Продрогнет на ресницах
горячая слеза.
 
 
Холодная округа
архангельской зимой…
И женский вой, как вьюга,
летает над землёй.
 

Подорожная

 
Бабка по избе летает,
суетится со всех ног —
мне в дорогу собирает
подорожный узелок:
 
 
полбуханки хлеба,
три варёные картошки,
два яйца вкрутую,
луковицу
и бутылку воды.
 
 
– Ты возьми, возьми, сынок:
завязала в свой платок!
 
 
Развяжу я узелок
в перепутии дорог.
 
 
Полбуханки хлеба,
чтобы видеть небо.
 
 
Три варёные картошки,
чтобы сил было немножко.
 
 
Два яйца вкрутую —
тайну золотую.
 
 
Луковицу хрусткую,
как судьбину русскую.
 
 
И бутылочку воды,
со молитвой от беды.
 
 
Да любовь в придачу…
Я иду и плачу…
 

Притоки Вашки

 
Здесь и Кýла, и Ёлá,
Выкомша и Кошма…
Непонятные слова,
но зато хорошие.
 
 
Повстречались мне надысь —
справа или слева —
и болотная Горбысь,
и лесная Евва.
 
 
Ыя, Мытка, Поч и Дым,
Чой, Кыв, Нюш и Óна…
Хорошо быть молодым
и худым до звона!
 

Над рекою туман
(песня о Вашке)

 
Словно призрачный сон, будто морок-обман:
кто-то с берега машет рукою…
Над рекою туман, над рекою туман,
опустился туман над рекою.
 
 
Над рекою туман, над рекою туман…
Словно образ крестьянского рая —
лес стоит над рекой, как старинный орган,
величальные песни играет.
 
 
Над рекою туман. Над рекою туман…
Сколько неба и сколько покоя!
Породнила Река русских, коми-зырян —
и связала одною рукою.
 
 
Над рекою туман, над рекою туман…
И Коню ветер гриву погладит.
Навсегда улетит от людей чёрный вран.
И в лесах Птица гнёздышко сладит.
 
 
Конь – герб Лешуконья, Птица – герб Коми.
 

Манефа жарит рыбу

– Манефа, жарь рыбу.

– Рыба вся…

– Жарь всю!

(Северная присказка)

 
Манефа жарит рыбу
на берегу реки…
Похожие на глыбы,
лежим, как бурлаки.
 
 
Мы дружно взгромоздились
на перекур-покой,
коль баржу разгрузили
с пшеничною мукой.
 
 
Манефа рыбу жарит —
такое объеденье…
Колдует-кочегарит,
а мне уже до фени.
 
 
Не вижу сини неба —
усталый, как батрак…
Один Степан из Кебы
смеётся, как дурак.
 
 
Хохочет во всю глотку,
как будто не устал:
«Я с берега на лодку
молодушек таскал.
Они, как горностаи,
обнимут, как во сне,
и тело распластают
по выгнутой спине».
 
 
От сладкого дурмана
вся Олемá в дыму…
Мы смотрим на Степана,
завидуя ему.
 

Кружка чаю

 
Налью я кружку чаю —
уйду от суеты…
«Я без тебя скучаю», —
мне написала ты.
 
 
Осенняя погода.
И дождик поутру.
Скучает вся природа
по ласке и теплу.
 
 
И ясно различаю
средь этой красоты —
«Я без тебя