Отзывы на книгу «Николай Гоголь»

Как-то по-особенному, по-своему Набоков смотрит на Н.В.Гоголя (а ведь он мало кого оставляет равнодушным своими произведениями!). Не так, как мы привыкли. Но, стоит отдать должное, весьма и весьма оригинально получилось. Пришлось заново открыть для себя жизнь Гоголя и его гения.

Мне показалось, что Набоков попытался из "мистического" Николая Васильевича представить перед нами обычного человека, ничем не выделяющегося перед другими. Более того, автор показал писателя как человека, страдающего рядом психических отклонений. Набоков быстро нашёл причины резких отъездов Гоголя из России, он словно разоблачает русского классика, выдавая свои предположения за истину последней инстанции. Но он предельно интригующ и необычайно нтересен в своих догадках.

Центральная Европа была для Гоголя лишь оптическим явлением, и единственное, что было ему важно, единственное, что его тяготило, единственная его трагедия была в том, что творческие силы неуклонно и безнадежно у него иссякали...Гоголь был автором всего лишь нескольких книг, и намерение написать главную книгу своей жизни совпало с упадком его как писателя: апогея он достиг в "Ревизоре", "Шинели" и первой части "Мертвых душ"

В литературном эссе Набоков даёт небольшую характеристику лишь упомянутым выше произведениям и его главным героям. Не ставя перед собой цели заниматься критикой творчества и наследия классика, как он пишет об этом в своих комментариях, Набоков обращается к читателям заметок (по всей видимости, англоязычным):

если вы хотите узнать что-нибудь о России, если вы жаждете понять, почему продрогшие немцы проиграли свой блиц, если вас интересуют "идеи", "факты" и "тенденции" — не трогайте Гоголя. Каторжная работа по изучению русского языка, необходимая для того, чтобы его прочесть, не оплатится привычной для вас монетой. Не троньте его, не троньте. Ему нечего вам сказать. Не подходите к рельсам. Там высокое напряжение. Доступ закрыт. Избегайте, воздержитесь, не надо.

На протяжении всех заметок меня не покидало чувство, что Набоков отталкивает читателя (слушателей своих лекций русской литературе) от Гоголя, оставляя его нам, тем, кто может читать его на родном языке.

Его произведения, как и всякая великая литература, — это феномен языка, а не идей. Мои переводы отдельных мест — это лучшее, на что способен мой бедный словарь; но если бы они были так же совершенны, какими их слышит мое внутреннее ухо, я, не имея возможности передать их интонацию, все равно не мог бы заменить Гоголя. Стараясь передать мое отношение к его искусству, я не предъявил ни одного ощутимого доказательства его ни на что не похожей природы. Я могу лишь положа руку на сердце утверждать, что я не выдумал Гоголя. Он действительно писал, он действительно жил.

Набоковские заметки о Гоголе перекликаются с фильмом Л.Парфенова "Птица-Гоголь" (2009)

...если бы у меня был шанс учится у Набокова, я бы с удовольствием посещала бы его лекции о литературе (настолько меня впечатлил его выразительный язык и манера изложения мыслей).

Книга В. Набокова о Николае Васильевиче Гоголе уводит от традиционных представлений о творчестве и личности писателя, которые преподавались нам в школе.
Набоков представляет Гоголя как личность талантливую, но мятущуюся, сомневающуюся, как человека очень религиозного, но в то же время мистифицирующего окружающих (приведены забавные письма Гоголя к матери, где он объясняет свои поездки за границу то придуманной страстью к женщине, то выдуманной болезнью).
Гоголь Набокова - это в первую очередь Гоголь "Носа" и "Шинели","Ревизора" и "Мёртвых душ".
Ранние произведения Гоголя, в том числе его сборники "Вечера" и "Миргород" Набоков оценивает, как произведения слабые, пробы пера, а о незаконченном романе "Гетьман" отмечает, что очень хорошо, что Гоголь его не завершил.
Разбирая "Ревизора" и "Мёртвые души" Набоков ни в коем случае не представляет их, как реалистические произведения. По его мнению это эпос, своеобразная сказка о России, написанная из "прекрасного далёка".
Очень любопытная, своеобразная и талантливая книга! Всем поклонникам Гоголя и Набокова рекомендую!

Ахматова в период частых посещений «Бродячей собаки» любила изображать из себя женщину-змею, сидя на стуле до невозможности изгибая своё тело. Ее, впрочем, тогда всерьез никто и не воспринимал - достаточно посмотреть рецензию Блока на первые книжки.
А вспомнилось это к тому, что есть какие-то удивительные совпадения в биографиях великих писателей и поэтов. «Его большой и острый нос был так длинен и подвижен, что в молодости (изображая в качестве любителя нечто вроде «человека-змеи») он умел пренеприятно доставать его кончиком нижнюю губу...». Сказано по поводу Николая Васильевича Гоголя.
***
Возведение на престол и принудительное изучение как-то затмило само творчество Н.В.
А ведь он был литературным революционером, разрушившим многие стереотипы.
В свое время его словопись произвела на современников впечатление сравнимое с реакцией французов на импрессионизм. (Когда вдруг все увидели то, что много лет находилось прямо перед глазами. Тень оказывается не черного цвета, а цветная!)
«До появления его (Гоголя) и Пушкина русская литература была подслеповатой. Формы, которые она замечала, были лишь очертаниями, подсказанными рассудком; цвета как такового она не видела и лишь пользовалась истертыми комбинациями слепцов-существительных и по-собачьи преданных им эпитетов, которые Европа унаследовала от древних. Небо было голубым, заря алой, листва зеленой, глаза красавиц черными, тучи серыми и т.д. Только Гоголь (а за ним Лермонтов и Толстой) увидел желтый и лиловый цвета. То, что небо на восходе солнца может быть бледно-зеленым, снег в безоблачный день густо-синим, прозвучало бы бессмысленной ересью в ушах так называемого писателя-«классика», привыкшего к неизменной, общепринятой цветовой гамме французской литературы XVIII века. ... Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь писатель, тем более в России, раньше замечал такое удивительное явление, как дрожащий узор света и тени на земле под деревьями или цветовые шалости солнца на листве.»
А чего стоит «грубо-ощутительная правильность» в описании сада Плюшкина из «Мертвых душ»:

«Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубо-ощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности».

***

Дальше...

Вторую «революцию» Гоголь произвел по отношению к своим героям. Незыблемый принцип: «Если в первом акте на стене висит ружье, то в третьем оно должно выстрелить», даже не обсуждался. Это была непререкаемая истина. Но не для Николая Васильевича. В его произведениях царит просто вакханалия случайных персонажей, произносящих всего только одну реплику и сразу же исчезавших за поворотом сюжета.
Начало «Ревизора». Сквозник-Духановский читает письмо своим подчиненным и обсуждает настоящее положение дел. На какое-то мгновенье из небытия возникают судебный заседатель, учитель истории, что бы оставить о себе напоминание только репликами, сказанными по их поводу: «Он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдаёт немного водкою», «Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?».
Или возьмем начало «Мертвых душ».

«В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых называют господами средней руки.... Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, — сказал один другому, — вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» — «В Казань не доедет», — отвечал другой. Этим разговор и кончился. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой».

У любого другого писателя той эпохи следующий абзац должен был бы начинаться: «Иван — ибо так звали молодого человека...» Но, увы, ни молодой человек, ни мужики больше никогда не появятся в романе.
***
О любом писателе можно говорить с двух позиций – «как» написано и «что» написано. И есть две прекрасные работы, рассматривающие Гоголя именно с этих точек зрения.
Анализу «как написано», несомненно, посвящено эссе Владимира Набокова «Николай Гоголь» (которое и цитировалось многократно). И ценно оно, прежде всего, тем, что это взгляд писателя на писателя. Взгляд, видящий гораздо больше читательского, умеющий показать не только «что» написано, но и как Н.В. добивается этого.
О «чем написано» у Гоголя можно прочитать в работе Андрея Синявского (Абрама Терца) «В тени Гоголя». Продолжение «Прогулок с Пушкиным» вышло гораздо более академичным. Возможно, сказалось место написания. «Прогулки» создавались в Дубровлаге, а эссе о Гоголе – в эмиграции.

P.S. Приложение – «Написанное Что и написанное Как».

Очень любопытное произведение. Вроде и не биография Гоголя, и не критический разбор его произведений, а так... попросили Набокова рассказать американскому читателю о русском писателе. И получилось великолепно! И перечитывать надо не один раз, и всякий раз находить что-то новое для себя. Меня лично зацепила фраза о том, что всё николаевское правление не стоит и единой строчки, написанной Пушкиным! Блестяще!

"Мёртвые души", "Ревизор", "Нос"  базис наследия, оставленный потомкам, не подверженный старению и потере актуальности. В срезе этих текстов Набоков исследует личность Гоголя - гения. После прочтения осталась некая недосказанность о личности одного из величайших русских писателей.