* * *

Светлой памяти любимой супруги Наташеньки посвящаю эту книгу

Мой ангел

– Заберите меня! Господи, ангелы, святые! Меня заберите! Только пусть она живёт! Прошу вас, умоляю!

Высокий мужчина, не в силах остановиться, ходил из угла в угол небольшого помещения приёмного покоя больницы. Просто стоять и ждать ответа было невыносимо больно.

– Пожалуйста, пожалуйста, прошу! Пусть она живёт! – шептал не переставая.

Время, словно резиновое, лениво и как будто нарочито медленно отсчитывало секунды.

– Ещё идут реанимационные действия, – сочувствующе вздохнула медсестра, – ждите.

И он ждал, молясь и взывая ко всем известным силам.

– Пойдёмте в кабинет. – Минут через десять возле двери показалась пара молодых врачей и по кивку медсестры в сторону мужчины подошла к нему.

– Что с ней? – дрожащим голосом спросил он, как только сзади закрылась дверь.

– Чуть позже скажу, а сейчас давайте по порядку. Чем она болела?

Взрослая дочь, прилетевшая буквально за несколько минут до появления врачей, принялась называть диагноз.

– Она жива??? Скажите!!! – полным боли голосом спросил мужчина, умоляюще глядя на врача. Тот отвёл взгляд в сторону:

– В 17:59 зафиксирована смерть. Реанимационные мероприятия ни к чему не привели.

– Меня!!! Почему не меня? – разрыдался мужчина, прикрыв лицо руками. – Почему ты забрал не меня??? Ты должен был забрать меня вместо неё!

– Старый дурак, – сидящий на плече бесёнок лениво зевнул, – кто первый, того и тапки. Раньше надо было клюшкой махать.

– Ещё слово, и я тебе рога на копыта натяну. – Ангелочек с другого плеча погрозил кулаком бесёнку.

– А что такого? – сморщился тот. – Как будто я первый начал.

Наталья нормально не спала несколько дней, сложная операция на сердце у мужа, внезапная смерть мамы, парализованный отец. Всё свалилось в одночасье на её хрупкие плечи. К тому же дети, дом, за которыми также нужен уход. Целый день словно в тумане она металась, собирая справки, бумаги для похорон, попутно успев заехать к отцу, которому так и не решилась сказать правду:

– Мама ещё в больнице.

– Пусть позвонит, как сможет, – прохрипел тот уголком рта.

– Хорошо.

Накормив отца и сменив ему памперс, она помчалась в больницу к мужу, которого только недавно перевели из реанимации.

– Как ты?

– Нормально, солнышко, слабость только большая, до туалета полчаса шёл, а до него вон руку протяни – и всё. Ничего, не переживай, я сильный, выкарабкаюсь.

Немного поговорив, она тоже не решилась сказать мужу о маме, боясь его слабого состояния.

– Операция была сложной, – сказал хирург, пригласив её в кабинет. – Пришлось импровизировать буквально на ходу, аорта оказалась слишком раздутой, не могли подобрать нужный протез, пришлось ушивать сердце.

– Но всё прошло хорошо? – с надеждой спросила она.

– Мы своё дело сделали, – развёл руками врач. – Дальше остаётся уповать на него самого и Господа Бога.

– Сынок, ты покушал? – Она торопливо шла в сторону лифта, держа телефон возле уха.

– Да, мама. А ты скоро приедешь?

– Через пару часиков, почитай пока книгу.

– А можно я в компьютер поиграю?

– Хорошо, сынок, только недолго. Скажи Насте, что я разрешила тебе посидеть полчаса.

Вымотавшаяся, уставшая до предела, вечером она рухнула в кровать, впереди ждал очередной тяжёлый день, и надо хоть немного отдохнуть.

Это случилось в середине ночи, где-то между сном и реальностью, в тот самый момент образовавшейся тонкой грани между мирами, когда человек может видеть то, что не может в обычной жизни.

Почуяв тонкое дуновение ветра, Наталья открыла глаза и испуганно вдохнула, рядом с кроватью стояла фигура в чёрном широком балахоне, словно привидение из старых фильмов.

Своим видом она не только внушала непонятный сковывающий страх, но и несла в себе атмосферу мощного трагического спокойствия, вызывавшую сильный трепет. Закрыв рот ладошкой, чтобы не закричать от страха и случайно не разбудить детей, Наталья с расширенными от ужаса глазами смотрела на незнакомца, пытаясь рассмотреть его лицо в темноте опущенного низко капюшона.

– Он умрёт, – спокойным голосом сказала фигура, и Наталья сразу поняла, что речь идёт о муже. – Начались осложнения после операции, и он уже не вылезет, так что готовься.

– Не надо, прошу, оставь его в живых. – Женщина вытерла накатившие слёзы.

– Не расстраивайся, на небе уже всё решено.

– Прошу тебя! Пусть он живёт! Мой Вовенька! Забери меня, но его не трогай.

– О, ценю! – (Наталья скорее почувствовала, чем увидела, как незнакомец улыбнулся.) – Но нельзя так быстро принимать решение, тем более такое.

– А как принимать? Я люблю его и хочу, чтобы он жил! Пусть даже ценой моей жизни!

– Ох, любовь, любовь, – усмехнулся незнакомец. – Ты думаешь, он будет знать о твоей жертве? Забудет, заведёт себе новую пассию. Люди, они такие – у них память короче волоса моей собаки.

– Пусть не знает, пусть забудет, лишь бы жил. – Наталья умоляюще вскинула руки. – Пожалуйста, не трогай его.

– Ты о себе-то подумай, у тебя дети, отец больной, им тоже помогать надо. Сама-то почти и не жила совсем. К тому же вспомни, сколько боли он приносил тебе.

– Но счастья было намного больше. Что бы с нами ни происходило, мы всегда знали, что были созданы друг для друга, с самой первой встречи. А обиды… Разве любящие люди могут их помнить или копить? Нам достаточно того, что мы вместе. Я знаю его настоящего и уверена, что и отца, и детей он не оставит никогда.

– Да что вы всё печётесь об этой любви? Панацея она для вас? Утешение? Одна боль и страдание из-за неё.

– Неправда, – женщина всхлипнула, – в первую очередь это счастье. Бесконечное. Как сама жизнь. Любовь – это самое великое благо на земле. И мне повезло, что живу этим чувством.

Фигура хмыкнула:

– Понаберут ангелов в жёны, а ты потом выкручивайся перед начальником ада. Одно радует, что таких мало на вашей Земле. Одна на миллион.

– Но они есть. – Наташа продолжала стоять на своём.

Демон не сдавался, приводя всё новые и новые аргументы, обличая мужа то в одном, то в другом. Но женщина лишь качала головой:

– Он мой, а я его. И мы всегда будем вместе. Не вы нас венчали, и не вам нас разлучать. Даже если нам суждено какое-то время быть в разных мирах.

Наконец фигура сделала шаг назад:

– Хорошо, вижу, что ты упёртая. Я дам тебе семь лет, потом приду за тобой. Если за это время захочешь отменить договор, мне будет достаточно одной твоей мысли об этом. Я заберу его, и ты проживёшь долгую жизнь, будешь заниматься своими делами, мечтать, растить внуков, как ты хотела, и делать то, что тебе нравится. Так что не стесняйся, передумаешь – сразу сообщи.

Хмыкнув напоследок, фигура растаяла, превратившись в тёмное облачко тумана, которое тут же рассеялось и исчезло, словно ничего и не было.

Наталья села на кровати, сердце бешено стучало.

«Приснится же такое», – подумала она, стараясь успокоиться. Встала, сходила вниз на кухню, выпила воды. Потом долго лежала, не в силах уснуть после случившегося, перебирая в голове разговор с незнакомцем. Лишь под утро, когда летнее солнце осветило окно, ярким лучиком пробежавшись по стене, удалось немного поспать, чтобы уже через полчаса проснуться от звука будильника. Нужно было готовить завтрак детям, ехать договариваться о похоронах мамы, кормить и переодевать отца, заехать к мужу в больницу.

– Ты как, счастье моё? – Утром она набрала супруга.

– Получше, – слабым голосом ответил тот. – Жидкость в предсердии стала отступать, врач сказал, что завтра переводят на Чёрную речку, в санаторий для реабилитации. Так что через две недели буду дома. А ты как, Таточка?

– Не переживай, у нас всё хорошо. Что привезти? Я хочу приехать к тебе после обеда, как дела поделаю.

– Хорошо, заинька, я буду ждать. Ничего не вези, только сама приезжай.

Счастье любит тишину. Так говорят люди. Может, Владимир и Наталья не знали этой поговорки, но ясно чувствовали её. Им было очень уютно в их маленьком мирке, где утренний поцелуй или вечерние объятия заменяли тысячи слов. Стараясь беречь друг друга от любого негатива, влюблённые часто брали удары судьбы на себя, всё-таки земной мир – это не рай с его кущами, а испытание куда серьёзнее. И ещё они умели не только любить, но и прощать. «Зачем обижаться, если всё равно помиримся, поэтому сразу давай выбросим ненужное и перейдём к миру». «Пара неразлучников» – называли их старые друзья.

– Ты мой ангелок, – шептал он ей на ушко, чтобы никто не слышал. А она, улыбаясь, словно маленькая девочка, прижималась к нему, дорожа каждой секундой своего счастья.

В тот день почти, в самом конце рабочего дня, Владимиру позвонила заплаканная дочь:

– Папа, у мамы остановилось сердце. Её увезла «скорая», срочно приезжай!

И весь ещё не написанный раздел жизни с ножками внуков, бегающих по дому, с теплом соединённых рук во время поездок на автомобиле, с маленьким пледом возле будущего камина, с дымящим самоваром на вечерней террасе, со всей присущей настоящим влюблённым нежностью светящихся любовью глаз вмиг был перечёркнут чьей-то злой рукой. Дом остался, но стены его превратились в руины.

Смеркалось, первые звёзды еле мерцали на небосклоне, тускло пробиваясь сквозь засветку большого города.

Боль так и не утихала. Души Владимира и Натальи сплелись настолько сильно, что давно представляли собой нечто единое, безо всяких половинок. Это половинки разлучить легко – оторвал одну от другой и всех делов. Затем можно и новую приклеить. А единая душа рвётся только на части, принося дикие страдания.

Каждый раз, хватаясь за телефон, чтобы ответить на звонок, Владимир первым делом бросал взгляд на экран, надеясь увидеть любимое «Наташка» и услышать её голос: «Просыпайся и приходи на кухню, ужин стынет».

Разумом понимая неизбежное, сердце так и не могло принять утрату любимого человека.

Теперь ему оставалась только память в виде воспоминаний, фотографий, лиц детей, которые, словно маленькие копии их любви, были рядом. В сердце продолжала жить любовь, бескрайняя, как сама Вселенная, как сам Бог. Поддерживала вера в то, что человеческие души никогда не умирают – лишь переходят в другое измерение. И появилась надежда, что, когда придёт срок, он обязательно встретит свою Тату, чтобы больше никогда не расставаться.

– Сынок, пойдём кушать. – На террасу вышла пожилая женщина, мама Владимира, которая жила теперь в доме, помогая сыну не утратить землю под ногами и справляться с воспитанием почти взрослого сына.

Мужчина кивнул, встал, сложил листок, который долго держал в руках.

«Я буду любить тебя вечно, моя девочка, моя Таточка», – тихо произнёс он, глядя на небо, туда, где среди бесконечности загорелась звезда и появился новый ангел. Маленькая слезинка упала прямо между последних строк, написанных до боли знакомым красивым почерком любимой Наташеньки:

 
«Господи, немного я прошу,
Сохрани всех тех, кого люблю…»
 

Страшный июнь 2024 года