Присяжные ученые и публицисты буржуазного лагеря сделали великое историческое открытие: они нашли, что у буржуазии есть будущность.

Правда, некогда, в дни своих первых победоносных дебютов на исторической сцене буржуазия веровала в свою счастливую звезду, веровала в то, что ей суждено «наполнить землю» блеском своего могущества, утвердить свое царство на вечные времена. Но эту веру она потеряла очень скоро: она увидела перед собою противника, угрожающего в один прекрасный день лишить ее всех сделанных ею завоеваний и приобретений. Пусть шаг за шагом продолжала она одерживать победы над пережитками феодального прошлого, пусть ей удавалось до сих пор задерживать наступления пролетарских колонн, радость побед на два фронта омрачалась тревогою о завтрашнем дне. Топя в море крови пролетарские наступления, буржуазия не обманывалась на счет своего противника «слева», правильно учитывала, в лице своих наиболее проницательных теоретиков, одержанные над ним победы, как победы частичные, отнюдь не обеспечивающие успеха в генеральной битве у будущего. Лишь в редких случаях те или другие энтузиасты капиталистического строительства, позволяли себе увлекаться слишком радужными мечтами о прочности диктаторской позиции своего класса. Но уделом широких слоев буржуазии, начиная с ее верхов и кончая ее низами, было пессимистическое мировоззрение: на основании данных реальной действительности заключать о конечном торжестве идеала, т. е. идеала буржуазной диктатуры, «ее же царствию не будет конца», невозможно; относительно «завтрашнего дня» приходятся, в лучшем случае, примириться с формулой и «ignorabimus».

Ныне в мировоззрении широких слоев буржуазии произошел переворот, Пессимизм уступает место оптимизму. Теоретики буржуазии или, точнее, известной ее части высказывают убеждение, что ее противник далеко не так опасен, как принято думать. Подобно легендарному Ахиллу он уязвим: ахилловой пятой пролетариата являются его, профессиональные организации.

Обнаружившееся за последнее время в рядах рабочего класса тяготение к профессионализму вскрывает, по мнению означенных теоретиков, истинный характер пролетарского. движения. Те революционные симпатии, о которых рабочие заявили при своих прежних выступлениях, та непримиримость, та острота классовой ненависти, которую они раньше исповедовали, оказываются чем-то навеянными извне, а не присущим органически его социальному облику. Теперь они начинают освобождаться постепенно от чуждых им настроений и выступать в своем настоящем костюме. Настоящий рабочий – эта рабочий-профессионалист, рабочий примиренец, мечтающий не о том, как бы разрушить капиталистический строй, а о том, как бы приспособиться к рамкам этого строя. Профессионализм растет: перед глазами буржуазии начинают открываться широкие горизонты, буржуазия проникается верой в конечное торжество своих идеалов, своей «культуры».

Итак, профессиональное движение пролетариата должно выполнить великую историческую миссию: в нем Андромеда-буржуазия желает видеть своего Персея, который спасет ее.

Замечательная перемена фронта! Ведь не так давно, всего несколько десятилетий тому назад, среди буржуазии преобладало безусловно враждебное отношение к профессиональным рабочим организациям. Буржуазия видела в последних своих злейших врагов, испытывала перед ними панический ужас и всеми средствами старались стереть их с лица земли. Враги превратились теперь в желанных союзников, отрицание перешло в свою противоположность! Спрашивается, в чем тайна подобной удивительной метаморфозы? действительно ли в «линянии» рабочего движения, о котором на все голоса твердят буржуазные теоретики?

Означенные теоретики совершенно напрасно спешат составлять некрологи непримиримой политике и тактике пролетарских масс. Говорить о линянии рабочего движения, как такового, т. е. классового движения не приходится. Увлечение профессионализмом, правда, весьма сильное, отнюдь не характеризует позиции пролетариата. Профессионализм явлением классовым ни в коем случае считать нельзя. Он может развиваться и иметь успех лишь в среде некоторых рабочих групп^[1]

Конец ознакомительного фрагмента.