Космический корабль СВ-137, еще недавно считавшийся новым, после встречи с метеороидом всеми доступными средствами сигнализировал, что долго он не протянет. Из всей команды выжили двое: командир Сергей Волков и штурман Борис Сафонов. Тела троих товарищей лежали в морозильнике, и среди них – красавица Соня, умная, нежная, с потерей которой, казалось, невозможно смириться.

Необходимо было где-то остановиться. Ближе всех оказалась довольно странная, но подходящая по массе планета в неизвестной звездной системе, напоминающей Солнечную, где они и попали под обстрел. Планета была не только непонятной, но по некоторым показателям даже ставящей в тупик: то приборы показывали на ней воду и кислород, то отсутствие всего самого необходимого, то температуру, комфортную для жизни, то почти космический холод. Всё указывало на присутствие какой-то аномалии, но выбирать в их положении не приходилось, и они пошли на снижение.

Сели в центре ровного, покрытого небольшим слоем песка плато, расположившегося среди невысоких гор, напоминающих большие кристаллы. Растительности никакой – голая безжизненная планета с неагрессивной атмосферой и небольшим температурным разбросом у поверхности. Если бы не показания приборов, то вполне можно сказать, что такие часто попадаются в космосе. Наблюдение не выявило опасности, и они, надев скафандры, вышли наружу.

Однако сюрпризы на этом не закончились. Песок, как и следовало, был отброшен при посадке в разные стороны, но не хаотично, как бывает при импульсной работе двигателей, а образовав вокруг корабля абсолютно ровную окружность. Заинтригованный таким явлением Борис подошел к нему ближе и пнул ногой – ботинок неестественно дернулся, не поддев ни одной песчинки. Досадуя на промах, Борис решительно встал на него – песок услужливо расступился, освободив небольшое пространство для обуви, но стоило отойти назад, как тот вернулся на прежнее место, не оставив никакого следа. Борис попытался схватить его, но тот, как живой, убежал между пальцев.

– Что будем делать, командир? – спросил он, машинально отряхивая с перчаток воображаемую пыль.

Сергей развел руками. Кто бы это знал? За время скитаний среди звезд они многое повидали, и странностями их не удивишь. Да и без разумной привычки к опасности делать в космосе нечего, и если не было явной угрозы для жизни, приходилось мириться со многими вещами. Песок же никак себя не проявлял: лежал себе и лежал, поэтому через пару часов они к нему привыкли и перестали обращать внимание, решив, что имеют дело с каким-то неизвестным проявлением магнетизма, который они обязательно изучат позже, – всё равно для самого необходимого ремонта требовалось недели три.

Составив примерный план работ, они решили осмотреть окрестности. Выкатили вездеход и, посчитав необходимым держаться в пределах прямой видимости от корабля, так как следов на песке не оставалось, а лететь они не захотели из экономии топлива, двинулись вперед.

Больше всего их заинтересовал небольшой туман в конце плато, который висел на одном месте у поверхности и где, согласно показаниям приборов, была вода. По всей видимости, там находилась разгадка всех этих странностей.

Оказалось, что клубится он в гигантском кратере с совершенно ровными краями в диаметре, судя по дуге, около двух километров. Природа такое создать не могла – по всей видимости, это было делом рук какого-то разума. Они подошли к обрыву, но из-за плотной серой пелены разглядеть ничего не удалось. Решили вернуться к вездеходу за приборами, чтобы провести более точные анализы и уже по результатам, возможно, спуститься вниз. Но не прошли и двух шагов, как произошло нечто необъяснимое: песок пришел в движение и, словно рой пчел, облепил ноги Бориса. Сергей схватился за оружие, но тело уже не слушалось, руки застыли – песок каменной хваткой сжимал его самого. Меркнущим сознанием он почувствовал, что его приподняли и куда-то понесли, – всё вокруг потемнело и исчезло.

Анна

Вылезать из забытья не хотелось. Но кто-то в ванной забыл закрыть как следует кран, и мерно падающие капли насильно вырывали из сладкого утреннего сна. Всплывшее сознание почувствовало сбоку что-то теплое, мягкое и тихо сопящее, что могло быть только Соней. «Но она же погибла. Борис, что ли, здесь примостился? – подумал Сергей. – Другого места не нашел?» Он осторожно поднял голову – на его животе лежала молочно-белая женская ножка, рядом грациозной змеей извивалась такого же цвета рука, а на его плече возвышалась копна рыжих разметавшихся волос; и всё это он прижимал к себе, как что-то драгоценное, принадлежащее только ему – по крайней мере, сейчас. Лихорадочно соображая, что всё это значит, он напрягся. Рыжая голова приподнялась, волосы рассыпались в разные стороны, обнажив поразительной красоты сонное личико, которое, буднично и по-хозяйски пробормотав: «Как спалось, милый?», – чмокнуло его в грудь и, совершенно не интересуясь ответом и сладко зевая, как это умеют делать существа кошачьей породы, бухнулось опять ему на плечо. Судя по всему, она чувствовала себя очень комфортно, чего нельзя было сказать о нем.

Он осмотрелся по сторонам: потолок и стены деревянные, мебели немного – всё было незнакомо, поэтому решил начать разведку с наводящих вопросов:

– А у тебя здесь неплохо! Мне нравится! – сказал он, стараясь выглядеть непринужденным.

Рыжая голова опять приподнялась:

– Мы же в гостях. Ты что, забыл?

«Да, фокус не удался. Получается, я приехал вместе с ней. Но кто она и где мы?»

– Ты извини, я, кажется, вчера перебрал, – попытался он исправить положение.

– Ты не мог перебрать: здесь нет спиртного… Пожалуй, мне пора в ванную. – Она встала и, тихо шлепая ногами, ушла. Послышался шум льющейся воды.

Пока она сползала с кровати и шла по комнате, он с интересом ее разглядывал. Нет, «разглядывал» – это не то слово. Как говорят в таком случае, он пожирал ее глазами. Ничего прекраснее он в жизни не видел. «Откуда это сказочное создание и кто она?» – недоумевал он.

Чтобы освободиться от колдовской магии ее тела, Сергей принялся по памяти изучать его по частям, выискивая любой возможный изъян, способный своей прозаичностью разрушить любое наваждение. Но всё в ней было совершенно, а отдельные детали, на помощь которых он мог бы расчитывать, ничего не меняли. Он попытался вспомнить, где мог ее подцепить, но в памяти была одна пустота. «Но если я не мог перебрать, то как мне удалось уговорить такую красотку?.. Я что, связался с малолеткой? – мелькнуло в его голове. – А… Точно!.. Только неопытная дурочка, не знающая себе цену, могла прельститься таким придурком, как ты! Вот влип!.. Да нет, ерунда, – поспешил он себя успокоить, – я же был трезв, да и выглядит она вполне взрослой… Однако чем черт не шутит».

Он быстро натянул на себя комбинезон, гадая, почему здесь его лётная форма, притом совершенно чистая – а на хозяина указывала нашивка с его именем, – как из-за двери показалась ее прелестная головка:

– Ты уже оделся?.. Мыться не пойдешь?

– Конечно, пойду, – пробормотал он и быстро прошмыгнул в ванную.

Стоя под душем и старательно намыливаясь, он тут же устыдился своего поведения: так тщательно смывать с себя ее следы показалось ему чуть ли не предательством – ведь этим он как бы совершал сакральное действие, отрезающее его от произошедшего, чего сейчас делать совсем не хотелось. Он чувствовал, что всё оставленное ею на его теле являлось не чужеродным и случайным, как бывает с другими женщинами, а естественным и чуть ли не необходимым.

«Э… парень, это плохой признак. Очнись, она тебе не пара, от нее получишь одну головную боль – желающих закрутить ей мозги будет предостаточно, а сидеть возле нее цербером – значит потерять уважение, а это всё, конец. Да, и кто она на самом деле, и как ты сюда попал? И почему здесь твой комбинезон?» – Он лихорадочно рылся в памяти, но последнее, что там задержалось, – это голая безжизненная планета, куда они сели для ремонта, с каким-то ненормальным песком. И вдруг это наваждение, которое, по всем его представлениям, могло быть только на Земле. Что же случилось, почему он ничего не помнит?

Он вышел из ванной и спустился вниз. На столе стояли две чашки чая и бутерброды.

– Мы завтракаем одни? – спросил он, усаживаясь за стол так, чтобы свет не падал ему в глаза.

– Нет… Твой приятель уже перекусил и гуляет. Вот, посмотри! – она кивнула в сторону окна.

Борис действительно бродил невдалеке среди деревьев, и тоже в комбинезоне.

«Бред какой-то, – растерянно соображал Сергей, разглядывая своего товарища. – Надо из этого как-то вылезать».

Она села напротив, и он наконец смог ее получше рассмотреть.

«Очень красивое лицо… И отчего оно именно такое?» – гадал он, потягивая горячий чай.

Словно опытный механик, он попытался разложить его на детали, рассматривая отдельно глаза, нос, уши, но чего-либо особенного в их строении он не нашел. И в то же время объединенные в одно целое, они создавали картину просто удивительную. Сергей предположил, что это, скорее всего, только его мнение, потому что все части ее лица были созданы именно так, как больше всего ему нравилось: брови естественные, без лысых надбровных дуг, лоб высокий, но закрыт челкой, глаза зеленые, хорошо сочетающиеся с рыжими волосами, заколотыми на затылке, отчего шея казалась еще длиннее. Рыжие волосы, если они натурального цвета – а об этом говорил их природный блеск, – предполагали веснушки, но их не было. Она относилась к очень редкой породе женщин, у которых в этом случае была абсолютно чистая, молочного цвета кожа. «Потрясающе смотрится! Японец Абэ знал толк в таких вещах… И никаких ухищрений: просто красивое лицо», – думал он.

– Да, где мы? – не выдержал он.

– Ты хочешь сказать, что ничего не помнишь?

– Вообще ничего! Какой-то провал в памяти, – решительно заявил он.

– И как сделал мне предложение стать твоей женой, значит, тоже не помнишь? – тихо спросила она, наблюдая за ним.

Задавать такие вопросы за завтраком крайне опасно – кусок бутерброда застрял у Сергея во рту, глаза округлились.

– Вы все, мужчины, такие – одни вначале и другие после – или только ты?.. А!.. Понимаю: причин для страсти уже нет, и ты решил всё забыть. Перебрал, говоришь? – ее лицо помрачнело, глаза стали пустыми.

– Послушай, не обижайся, – поспешил он ее успокоить (признаться ей сейчас, что он даже не помнит, как ее зовут, показалось ему неуместным), – но у меня действительно амнезия какая-то. Но если я сказал эти слова – значит, сказал, только для меня это несколько неожиданно… И что ты мне ответила?

– Что подумаю… Ладно, извини за испорченный завтрак. Закончишь – иди к Борису, а мне нужно кое-что привести в порядок.

С предсказанным аппетитом он допил свой чай. Ему было неловко и перед собой, и перед ней за это глупое положение, в котором, с одной стороны, он был не виноват, а с другой – получается, виноват, да еще в очень нехорошем обмане.

«Да нет, это какой-то розыгрыш: не мог я незнакомой девушке, пусть даже очень красивой, сказать такое… Чушь! Полная чушь! – успокаивал он себя, выходя на террасу. – Или она вообще ничего не понимает».

Дом стоял среди леса, напоминающего большой парк. Борис, что-то выискивая в траве, с аппетитом засовывал себе в рот.

– Чем увлечен? – спросил Сергей, подойдя ближе.

– Землянику собираю, присоединяйся.

– Землянику?!. Да!.. Только этого мне и не хватает. Ты здесь один?

– В каком смысле? – Борис замер, уставившись на Сергея.

– Понимаешь, проснулся, а возле меня девушка… Случайно не знаешь, кто она и, вообще, где мы?

– Так это же Анна! Ты сам ее к себе затащил. Чего прикидываешься?

– Да не прикидываюсь я. Просто ничего не помню… Что еще знаешь, выкладывай!

– Да не больше твоего. А где мы – без понятия. Последнее, что задержалось в моей голове, – как нас подняли и куда-то понесли, а вчера вечером мы очутились на этой веранде в одних комбинезонах. И тут выходит она. Ты сразу и завертелся вокруг неё, словно заправский ловелас. Меня даже близко к ней не подпустил.

– И ты мне ничего не сказал?

– А что тебе скажешь – у тебя глаза были, как у недоеного быка! Ты был готов биться за нее сам с собой.

Сергей сорвал несколько ягод – земляника действительно была вкусной.

– И никто не спросил, где мы? – с сомнением произнес Сергей.

– Тебе было не до этого, а вмешиваться в твой брачный танец было бесполезно.

– Она сказала, что я сделал ей предложение.

– Ну да! Пальчики целовал, на колено становился, предлагал руку и сердце, – всё как положено. У тебя в роду француз в тысяча восемьсот двенадцатом году не пробегал? Уж больно ты был пылок и галантен. Не ожидал я от тебя такой прыти! Ты это придумал, чтобы затащить ее в постель, или у тебя всё серьезно? – хмыкнул Борис.

– И что она мне ответила?

– На удивление согласилась. Да!.. еще говорила о каком-то подарке. Ты его получил?

– Кое-что, только не знаю, всё ли… Но почему тебя удивляет ее согласие – я что, урод какой-то?

– Как говорит пословица, любовь зла… Ты мужик, конечно, ничего, но на ее фоне, скажем прямо, смотришься бледно.

– Вот это-то и странно, знать бы, с какой целью мне ее подсунули?

– Не знаю, командир. Только выход у нас, получается, один: расслабиться и получить, что дают. – Борис ехидно посмотрел на Сергея, но, увидев появившуюся Анну, восхищенно присвистнул: – Однако подарочек тебе вручили, прямо скажем, шикарный! Слово «подсунули» здесь не подходит. Я бы у тебя ее отбил… Но, кажется, она чем-то расстроена?

– Я ей сказал, что ничего не помню.

– Это ты зря! Я бы на твоем месте так быстро от нее не отказывался. Ты ей понравился – это было видно. Нужно ее успокоить, неокрепшие чувства не стоит подвергать таким сомнениям – они, как ржавчина, быстро всё съедят… Пока нам следует делать вид, что всё нормально, а там – сам понимаешь. Узнать бы только, где мы.

Как с этим не согласиться! Да и ссориться с этим необыкновенным созданием не имело смысла – хотя бы потому что кроме нее, здесь никто ничего не объяснит. А уж про то, что сразу расстаться с такой красавицей, поверившей в его не вполне адекватное предложение, глупо и некрасиво, и говорить нечего! Сергей направился в ее сторону.

Анна сидела в шезлонге и даже не взглянула на него, что уже было плохим признаком.

– Анечка, ты чем-то расстроена? – пролебезил он, пытаясь сгладить свой промах.

– Так всё-таки Анечка или, может быть, лучше что-то из флоры и фауны? К тебе возвращается память? – спросила она, с укором посмотрев на него.

От такого взгляда чувство вины против воли стало увеличиваться в геометрической прогрессии, превращая и без того магию ее красоты в явно гипнотический сеанс между удавом и кроликом.

«Просто наваждение какое-то. И во что я здесь вляпался?» – досадовал он, пытаясь сопротивляться ее обаянию, одновременно понимая, что после произошедшего между ними вести себя иначе всё равно не сможет. Ведь проявление силы сейчас означало бы грубость и равнодушие, что совершенно не соответствовало его представлению о вежливости и тем чувствам, которые она в нём затронула. «Какие законы красоты и психики вызывают в нас такую реакцию? Ведь она, возможно, фантом какой-то, а я всё равно поддаюсь ее чарам. И кто настолько хорошо изучил наши слабости, что так легко управляет нами даже в космосе, где мы, скорее всего, еще находимся?.. И всё-таки, кем бы она ни была, предполагать, конечно, можно что угодно, но Борис прав: я пока должен вести себя с ней, как с обычной женщиной».

Он сел к ней боком, чтобы постоянно не смотреть ей в глаза, решив, что с сюсюканьем пора заканчивать и нужно переходить к более серьезному разговору:

– Аня, ты зря забралась в эту обиженную скорлупу. Это плохой прием. Не нужно этого делать.

– Это почему?

– Если я соглашусь на эту игру, то ты решишь, что таким образом можно всего от меня добиться, а это плохо. Если же я не буду обращать внимания на твои слова, то ты подумаешь, что мне на тебя наплевать, а это неправда.

– Ты, кажется, решил мне вновь признаться в чувствах. И чем же я тебя приворожила?

– Аня, давай поговорим серьезно. Равнодушным к тебе нельзя быть уже только потому, что более красивой женщины, чем ты, я не встречал. Я правда ничего не помню из вчерашнего вечера, но кое-что Борис мне рассказал, и думаю, что мои слова были искренними, потому что ты не только красива, но еще и умна, а это совсем уже редкость, которой не разбрасываются. Но руководила мной, если можно так выразиться, только одна моя половина – может быть, главная, – в то время как другая почему-то была отключена. И этой второй нужно понять, что происходит, и хотя бы привыкнуть к этому. Но для начала я хотел бы знать: где мы?

Анна удивленно взмахнула ресницами:

– Я же тебе вчера… Ах, да… Я не подумала… Возможно, ты не придуриваешься со своей памятью. То, что я тебе рассказала, ты бы не забыл… Или, может быть, я что-то сболтнула лишнее, и тебя… Ладно, теперь уже всё равно.

– О чём ты?.. Подожди, вот Борис идет. Пусть он послушает, если ты не против.

Анна, неопределенно махнув рукой, указала Борису на стул:

– Так вот, господа, еще раз. Вы находитесь на той же планете, куда сел ваш корабль, ее здесь зовут Юной.

– Но интерьер был другой, – с сомнением произнес Борис. – Или ты умеешь превращать скалы в лес?.. Тогда скажи, что нас ждет и нет ли у тебя в таком случае подружки, – может, я ей понравлюсь, а то смотреть на вас одному, право, скучно.

– Я здесь одна, и тоже в гостях.

– Не похоже, что мы здесь на равных, – сказал Сергей. – И всё, что мы видим вокруг, не может быть бесхозным.

– Хозяин здесь есть, но он тоже в единственном числе, и встретиться с ним, в обычном понимании, у вас не получится.

– Мы оказались в сказке про аленький цветочек? – сыронизировал Борис.

– Почти угадали, – улыбнулась Анна. – Но не беспокойтесь: ни вас, ни ваш корабль не украли, и ставить условия для вашего возвращения никто не будет. Вы в гостях у очень необычной цивилизации, понять которую сразу трудно. Вы же с так называемым песком уже познакомились – ну, значит, и с Хозяином тоже (именно так мы его и будем называть). Я понимаю, что, находясь на безжизненной планете, где атмосфера непригодна для дыхания, трудно поверить, что сидишь на террасе дома без скафандра, среди леса, в котором растет земляника и ее можно есть. Но это так. Хозяину было бы проще обойтись иллюзией, нежели содержать это в действительности, но он уважает вас и тех, кто здесь бывает, поэтому всё вокруг настоящее. Я говорю это потому, что видела вашу настороженность, с которой вы пробовали ягоды… Отдыхайте, это просто жест гостеприимства. Правда, пригласили вас немного насильно, но по-другому нельзя, и Хозяин просит его за это извинить.

– Значит, ты его представитель? Но кто ты и как здесь оказалась? – удивлялся Сергей.

– Своих родителей я не помню, как, впрочем, и детство, но я человек. Только, если можно так выразиться, немного модернизированный, а во всём остальном я как все. Вы согласны со мной, или я, скажем так, девушка не вашего круга?

– Нет, что ты! – вяло запротестовал Сергей. – Глядя на всё вокруг, сразу понимаешь, что все твои отличия заключаются исключительно в твоей красоте.