Глава 1. Пленница

 
Однажды в лето
старший брат
тебя упрятал
за семь врат.
Он в башню сам
тебя привёл,
закрыл засовы —
и ушёл…
 
 
Но все замки,
ключи, врата
и стен огромных
высота
не остановят
плоти крик:
«Желаешь видеть
ли мой лик?!»
 
 
И в томный вечер,
ровно в шесть,
ко мне пришла
благая весть:
твоя прислуга
принесла,
клочок записки,
в ней – слова:
«Сегодня утром!»
 
 
Краток текст!
Ведь времени
– сейчас в обрез.
И пусть охрана
строго бдит,
служанки благом
стал визит!
 
 
Так, принеся
тебе еду,
внесла интригу,
суету.
Но ты смогла
лишь в двух словах
суть уместить,
презрев свой страх!
 
 
Прислуге дал я
золотой —
и вот, от счастья
сам не свой,
вмиг оседлав
в ночи коня,
стремглав понёсся
в горы я.
 
 
От шпор мой
верный вороной
по серпантину
под горой —
несёт меня
куда-то вдаль,
где туч
туманная вуаль.
 
 
Ещё есть время
до утра —
и мне готовиться
пора,
забраться вверх,
на башню ту,
чтоб осуществить
свою мечту.
 

Глава 2. Лазутчик

 
Вот наконец
спустилась ночь,
охрана спит:
пьяна – невмочь!
Досталось ей
хмельно вино —
по замыслу
так суждено…
 
 
Там, вдалеке,
запел петух:
рассвет настал,
фитиль потух.
Грёз нарастающих
гипноз
манил к тебе —
к свершенью грёз!
 
 
Восторг меня
переполнял,
душа парила,
я шептал:
«Сейчас ты спишь,
но в сладких снах
меня увидишь
в тех мирах!
 
 
Раз ждёшь меня,
то я приду,
не убоюсь —
врагов, беду,
ни ураганов,
ни зверей,
шаманов, ведьм
и их теней!..»
 
 
Петух пропел —
там, вдалеке…
Вот я на башне —
налегке.
Любовь во мне
рождала страсть!
Вот только б с башни
не упасть!
 
 
Взобрался я
легко наверх,
как бы в меня
вселился стерх.
И влез
в открытое окно —
я этой встречи
ждал давно!
 

* * *

 
В уютной комнате,
вверху,
покрытой мягкою
овчиной
она спала.
В тревожном сне,
себя раскрыв
до половины.
 
 
Какое милое
лицо!
И губы – алые,
как маки.
А тело юное её
обозначало
страсти
знаки.
 

Глава 3. Кинжал

 
Прикрыть пытаясь
наготу,
я к спящей подошёл
поближе.
Она проснулась
на свету,
приподнимая
руки выше.
 
 
Достав из ножен
мой кинжал —
не стала встреча
чтоб бедою! —
его на ложе
положила,
отмежевав себя
со мною.
 
 
Обычай древний —
дань веков,
его блюдут здесь
безупречно.
Я загрустил,
расклад таков —
она ребёнок…
Как беспечна!
 
 
Устои рушить
мне нельзя,
иначе – смерть,
статья Закона!
Или безумная
стезя
сведёт меня
в страну Харона!
 
 
Я ощутил
у милой дрожь,
её укрыл
своею буркой.
Мой Ангел —
ты меня спасёшь
от чар прелестной,
милой, юркой…
 
 
Во мне пылал
огонь любви,
но я не мог
пошевелиться.
Своей прелестной
визави
готов был тотчас
покориться!
 
 
Оцепенение
моё
прервало
действие любимой:
её рука
меня влекла
к груди младой,
непостижимой.
 
 
Я испытал
влеченья страсть,
впадая в чувственную
негу:
за это – вмиг
готов пропасть,
преодолев
Харона реку!
 

Глава 4. Океан страсти

 
Смотрю
в прекрасное лицо,
привставши
на одно колено —
повержен
дивной красотой
прелестной девы —
в келье плена.
 
 
Моя ладонь
была в огне,
а грудь её —
казалась льдинкой.
И наши губы,
как во сне,
стремились
слиться воедино.
 
 
Дыханье
нежное её
меня коснулось
на мгновенье —
рождалась страсть
от алых губ
той пленницы
в уединеньи.
 
 
В момент касаний
нежных губ,
медовой прелести
любимой,
всё думал, верил:
«Я ей люб —
знать, наша страсть
неотвратима!..»
 
 
Лианы тонких
нежных рук
меня обвили
вмиг за шею.
Был страсти полон
поцелуй.
Решился:
«Ею овладею!»
 

* * *

 
Меня, как щепку
в океане,
несло волнами
бурной страсти —
водоворот любви
тянул
на глубину
безумств и счастья!
 
 
Внезапный стон
её любви
меня пронзил
в объятьях неги.
Я воспарил
в своих мечтах
под парафразис
от Сенеки^[1]…
 
 
Но вдруг
отринула меня,
запрятала
лицо в ладони —
сквозь пальцы
глядя и маня,
застыла так
в невольном стоне.
 

Глава 5. Укол кинжала

 
Глаз озорные
огоньки
блестели сквозь
изящность пальцев.
Она же ангел
во плоти
иль божество —
для нас, скитальцев!?
 
 
Рукой отбросив
мой накид,
она предстала
в дивном виде:
наполовину
Евы вид —
рукой слегка
прикрыла груди.
 
 
Полупрозрачный
тонкий шёлк
лишь разжигал
огонь фантазий.
Сдержать себя
уже не мог —
в сильнейшем
пребывал экстазе.
 
 
Еле заметный
кисти жест
смахнул с меня
оцепененье —
я позабыл
про гор запрет,
свои недавние
сомненья.
 
 
Мы обнялись…
(Блаженства миг!)
И растворились
в поцелуе —
тот, кто любил
и страсть постиг,
меня да не осудит
всуе!
 
 
Сплетясь в объятьях
страстных грёз,
упали
на настил из сена…
Любовь – продукт
метаморфоз:
в младых сердцах
она нетленна!
 
 
Какая странность:
в тот же миг,
когда тела
к любви готовы,
укол кинжала
в плоть проник,
разрушив
плотские основы.
 
 
Обычай древний —
мол, кинжал
способен сохранить
невинность,
чтобы любовь
не превращал
никто в телесную
провинность.
 

Глава 6. Нежданный визит

 
Вдруг ощутил
внезапно шок,
и вспомнились
слова все милой:
«Так жажду,
жду тебя, мой бог,
чудесный принц —
навек любимый!»
 
 
Так мы общались,
но без слов,
читая обоюдно
мысли:
дарует чудо
нам любовь —
передавать
от сердца смыслы!
 
 
Внезапно в двери
чей-то стук —
спешит служанка,
задыхаясь:
«О, госпожа,
ваш старший брат
подарки шлёт,
к вам поднимаясь…»
 
 
На пике счастья
и любви,
в объятьях тесных,
в башне плена,
с моею милой
визави —
мир ощущался
вдохновенно!
 
 
Нежданный гость
привёл в испуг
мою любимую
до дрожи…
Ещё немного
нервных мук —
она падёт.
О, Боже, Боже!
 
 
Опомнившись,
оделась враз,
мне указав
на тёмный угол.
Я спрятался
меж пышных ваз,
дыханье затаив
в испуге.
 

Глава 7. Старший брат

 
На стуки в дверь,
лицо прикрыв,
она засовы
отворила.
Впустила брата,
вдруг застыв —
за ним служанка
заходила.
 
 
Та принесла
большой поднос —
его венчал
ларец с дарами.
Брат тихо задал
свой вопрос…
Служанка скрылась
за дверями.
 
 
Я из укрытия
следил
за назреванием
событий,
То стал терпения предел,
что тоньше
паутинных нитей!
 
 
Брат ближе
подошёл к сестре,
шепча на местном
диалекте —
отдельные
слова я знал,
но суть не понял
в том контексте.
 
 
Пред нею брат
раскрыл ларец,
стал соблазнять
дарами злата.
Достал
искусный образец —
из шёлка платье,
для богатых!
 
 
Браслеты, кольца,
гребешки —
для достиженья
нужной цели.
И брат был вкрадчив
по-мужски:
а речь, как будто
птичьи трели!..
 

Глава 8. Чужой кинжал

 
Дары доставши
из ларца,
брат властно
говорил с сестрою.
Я ждал
скорейшего конца:
что же случится
с дорогою?!
 
 
Брат неожиданно
притих,
упёрся взглядом
в одну точку.
Затем глаза
взметнулись вверх —
гримаса злости
одиночки!
 
 
Отодвигаясь
от него,
она пыталась
что-то спрятать.
Брат грубо
оттолкнул её,
схватив кинжал мой.
Боже правый!
 
 
Брат тряс кинжалом
пред лицом,
клинка детали
изучая —
мне показался
подлецом,
с сестрой так грубо
обращаясь.
 
 
Себя он криком
распалял,
а ярость нарастала
в гневе.
Брат по лицу
её хлестал
и трясся, будто
бес во чреве.
 
 
Тут брат воткнул
кинжал в настил,
схватил её
за край рубашки.
Затем рванул
что было сил,
грудь обнажилась
у бедняжки…
 

Глава 9. Схватка

 
Но брата
дерзости, увы,
сестра, конечно,
не простила:
почти не видя
ничего,
за волосы его
схватила.
 
 
Я из засады,
напрямик,
сцепился с ним
за честь любимой:
и очутился
на полу,
скрепя зубами
нестерпимо.
 
 
Он на меня
рычал, как зверь,
и грузно
наседал на тело.
Я бился с ним
как бультерьер —
во мне от злости
кровь кипела!
 
 
Но он – сильнее,
ловче, злей!
Вдруг сильно
ухватил за горло —
я задыхался,
чуя смерть,
сил не имея
для манёвра.
 
 
Но всё же,
из последних сил,
сопротивлялся
до упора.
Вот он уже схватил
кинжал,
вонзить пытаясь
прямо в горло…
 
 
Всё ближе
к горлу остриё,
бороться —
силы на исходе!
Пронзила мысль:
«Я за неё
умру здесь: в башне,
на восходе…»
 

Глава 10. Неожиданный поворот

 
Вдруг позади
раздался хруст —
кинжал вонзён
в живое тело:
она сумела
жизнь спасти
мне в этой схватке…
Право, смело!
 
 
Обидчик вздрогнул
и поник,
слегка заваливаясь
на́ бок.
И в тот момент
раздался крик
его сестры —
под сводом арок.
 
 
Я заглянул
в её лицо —
оно испуганно
и бледно:
кинжал вонзён
заподлицо,
торчит в его спине
победно…
 
 
Но, опустившись
на колени,
она к груди
прильнула брата,
прислушиваясь
к его дыханью,
переживая
за расплату…
 
 
Лоскутик ткани
оторвав,
вмиг извлекла
кинжал из тела.
Ранение
перевязав,
остановила
кровь умело.
 
 
На шум служанка
подошла,
качая в страхе
головой.
Но указанья
получив,
ушла по лестнице
крутой.
 

Глава 11. Признание брату

 
Я подошёл
к своей любимой —
обнял её,
глядя в глаза.
Мы ужаснулись,
что случилось —
словно разверзлись
небеса!
 
 
Ведь за подобные
деянья
нам уготован
Страшный суд!
Гораздо хуже
наказанье —
тебя при жизни
проклянут!
 
 
Она присела
ближе к брату
и разрыдалась
на груди.
Для горцев
кровная утрата —
вендетта
встанет на пути.
 
 
Сестры́
глубокие рыданья
услышал брат —
глаза открыл
и еле слышное
признанье
ей передал,
хоть был без сил.
 
 
Преодолев ту боль,
с сестрою о чём-то
тихо говорил.
И, видимо,
большую тайну
ей ненароком
сообщил.
 
 
Она
поцеловала брата
и подошла
затем ко мне,
сказав:
«Оставь кинжал
свой рядом,
его кинжал возьми себе!»
 
 
Я так и сделал,
поклонившись,
и брату твёрдо
заявил:
«Твоя сестра
чиста, невинна,
люблю её…»
(Чтоб нас простил!)