Вот она, значит, какая Медной горы Хозяйка!

Худому с ней встретиться – горе, и доброму – радости

мало.

«Медной горы Хозяйка» П. П. Бажов.

© Владимир Апарин, 2018

ISBN 978-5-4493-8535-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Сказать, что я был в шоке, ничего не сказать… Я был раздавлен! Прошлое явно возвращалось и мне поплохело. Ватной рукой я нашарил пуфик и присел на него.

– Деда, а почему тётя врач говорила не то, что думала? – дёргала за рукав моя маленькая золотинка.

– А? Что? – кое-как очнулся я.

– Красивая тётя врач говорила: «Не бойся, маленькая девочка, это не больно», а сама думала: «Кошмар! Откуда такая гадость у ребенка?!»

– Почему ты так думаешь? – ужаснулся я, представляя, что всё забытое и благополучно пережитое началось заново.

– Ничего не началось, – успокоила черноволосое и чернобровое чудо своего дела, заглядывая в глаза. – Ничего не началось. Просто я всегда слышу, что говорят, не открывая рта.

– И давно?

– Нет, меня тётя Таня научила.

– Какая тётя Таня?

– Они со Славой к нам в песочницу приходят играть и тётя Таня меня научила.

– Не видел я никого с тобой в песочнице.

– Они приходят в гости, когда я с бабой Лидой остаюсь или с дедом Вовой.

Баба Лида и деда Вова – это мои родители. Они сейчас живут в Плоском. Есть такой дачный посёлок у нас под Красноярском. И когда я занят на работе, они появляются в городе и остаются с моей внучкой.

– Ты не путаешь, чудо моё?

– Нет, баба Лида сказала, не говори деду Мише.

– Почему?

– Ты будешь ругаться.

– Ну когда я на тебя ругался? – прижал я христовенькое дитя к себе, – ну когда?

– Не знаю, – высвободившееся дитя начало кривляться перед зеркалом, – а вот дяди, которые к нам идут, будут ругаться.

Я услышал, как кто-то подходит к двери квартиры и вздрогнул от звонка.

– Кто там?

– Алтарин Михаил Владимирович. Мы из 49—34.

Да, это был мой личный номер, когда я работал в «конторе».

Я естественно открыл дверь перед бывшими коллегами. Их было трое и одного я знал лично. Это майор Кислов Валентин Иванович – невысокий, крепкий мужчина, лет сорока двух. У него я консультировался насчёт драгоценностей. И он прошел в дверь первым.

– Михаил Владимирович, вы меня узнали?

– Ну конечно, – я пожал ему руку.

– А это мои коллеги: капитан Суменцов и капитан Рябов.

– Проходите в комнату, – вдруг вставила своё слово Иринка, – но только оденьте тапочки.

Она деловито пошагала в зал.

Гости мои переглянулись.

– Не надо разуваться, – вывел я их из этого состояния, – проходите так, пожалуйста.

Иринка уже сидела в своём кукольном углу и не обращала на нас внимания.

Когда все расселись, майор, взглянув на занятую своими делами Иринку, посмотрел на меня.

– Не обращайте внимания, она не помешает, – успокоил я.

– Михаил Владимирович, вот эти вот два офицера, они не совсем такого профиля, как я. Они из разведки, из ГеУ.

Эти две буквы он произнёс отчётливо.

– Так вот, их интересы пересеклись в нашем городе. А ещё точнее, в кабинете участкового терапевта вашей детской поликлиники. А ещё точнее, – он посмотрел на часы, – один час сорок три минуты назад они зафиксировали звонок по их профилю.

– Разведка и детская поликлиника?

– Увы… Это не наше изобретение, но очень серьёзный штатовский агент сидит у нас в Красноярске в детской поликлинике. И после вашего посещения выходит на связь.

– Дичь какая-то…

– Вот именно: дичь. – Подал голос один из капитанов. – агент законспирированный, полностью проверенный нами, вплоть до хронометража по минутам. Я лично его веду уже пять лет. Это мой первый агент, лейтенантский. И вдруг она выходит в активную связь.

– И что она сказала?

– Ничего, она передала алгоритм. Знак означает или «да» или «нет».

– Ну а я то при чём?

– Этот агент уже месяц общается с вашей внучкой, здесь во дворе.

– Так это Людмила Рафиковна?

– Нет, ваша участковая медсестра.

Я отчётливо вспомнил эту женщину в кабинете у врача. Она даже перестала записывать в карточку и подошла посмотреть ножку моей внучки. Я оглянулся на Иринку, та спокойно положила игрушку и подошла ко мне, опершись на коленку, посмотрела мне в глаза.

– Деда, ты теперь будешь меня ругать.

– Тётя Таня – медсестра, ты её сегодня у врача видела?

– Да, и она мне сказала, чтобы я тебе не говорила.

– Вы это слышали? – подал голос другой капитан.

– Ну как он мог слышать? – тётя Таня сказала прямо сюда, – и внучка показала пальчиком себе в лоб.

– Иринка, а что она ещё сказала? – спросил я.

– Ещё она сказала, наконец-то, я не ошиблась.

– Вы что-нибудь понимаете? – обратился ко мне майор Кислов.

– Я не знаю могу ли я говорить, – вздохнул я от мысли, что надо кому-то всё рассказать всё, что со мной произошло. А ещё и от того, что понял: это не сон и всё действительно вернулось. Всё!

– Деда, ты старый пёс? – спросила моя золотинка.

– Откуда ты взяла?

– А почему дядя думает, что ты старый пёс?

Я взглянул на гостей. Покраснел только капитан Суменцов.

– В чём дело, Игорь?! – воскликнул майор и через секунду уставился на меня.

– Да, мотнул головой я, – да!

– Теперь понятно! Ничего себе феномен! – воскликнул он, склоняясь к девочке и намереваясь коснуться её головы рукой. Но внучке уже всё надоело и она, увернувшись, умчалась в коридор к зеркалу.

– Надо объясниться, – повернулся он ко мне.

– Надо. Только отвезу Иринку к родителям, – и, видя, как начало вытягиваться лицо капитана Суменцова, добавил, – к моим родителям.

– В Плоское?

– Да, – я уже не удивился их осведомлённости. «Фирма» веников не вяжет.

– Ну что же… – встал Валентин Иванович, – поезжайте. Буду ждать вас у себя. Олег Петрович, вы проводите, – обратился он к капитану Рябову.

– Что же это необходимо? – спросил я.

– Мы не знаем, что означает передача тёти Тани. Для надёжности надо вас теперь охранять.

– Иринка, – обратился он к внуче, занятой своими делами у трельяжа, – ты не знаешь, где сейчас тётя Таня? Что она тебе ещё говорила?

– Вы её спросите. Она сама сюда идёт, произнес ребенок не отрываясь от игрушек.

Мы онемели. И в тот же миг раздался дверной звонок.

– Так, Олег, в ванную! Ты – в зал и на балкон, – обратился он к Суменцову, – я буду на кухне. А вы постарайтесь пригласить её в зал.

Я открыл дверь. Передо мной стояла действительно медсестра из поликлиники и мило улыбалась. Блондинка с роскошными волосами, в ветровке и джинсах. Камушек серёжек блеснул, отразив люстру прихожей. И что-то знакомое в улыбке… Глаза! Их трудно было не узнать!

– Ты?! – воскликнул я и… куда то провалился. Очнулся от жуткой головной боли и в горизонтальном положении. Шестиглазая лампа неприятно резала глаза. За торчавшим животом выглядывали белые валенки из гипса. А к руке присоединена система капельниц и вливала в меня что-то сапфирное…

Глава 2

Сухими губами я пытался дать о себе знать. И когда устал это делать, надо мною склонилось врачебное лицо в маске и поводило пальцем перед глазами. Было больно вращать зрачками, но я удовлетворил любопытство эксперта.

– Ну, жив и молодец, что жив… Теперь всё будет в порядке.

Он махнул рукой, появилось такое же существо, но женского пола, и, прикоснувшись своею маленькой ручкой, погладило шерсть моей груди и что-то эротически скользкое… просунулось ко мне в подмышку. Я не думаю, чтобы все эти действия были с лечебным смыслом. Но я отчётливо вдруг вспомнил, что уже много лет к моей груди не прикасалась ни одна маленькая ручка. Появилась тяга к жизни и я стал ждать, когда эта ручка вновь прикоснётся к моим подмышкам. Увы! Подошёл эскулап и выдернул прибор.

– Ну вот как хорошо! – посмотрел он на шкалу, – а то вздумали в таком недетском возрасте прыгать из окна третьего этажа! Ай-ай-ай! Взрослый же человек!

– Как это? – прохрипел я.

– А так, уважаемый, и дружки ваши здесь. Вся компания.

– Позовите кого-нибудь из моих родных, у меня там внучка осталась, – прошипел я.

– Наташа, – обернулся эскулап, – позовите, пусть придут.

Старенькие родители мои были перепуганы и с красными глазами. Отец тихо швыркал носом.

– Как Иринка?

Ответа не последовало.

– Ну, чего молчите?

– Миша, Иринка пропала, но её ищут, Миша, ищут, – оправдывалась моя старенькая Ма. А у родителя случился кашель.

– Мы ничего не знаем. Написали заявление, но когда мы, Миша, приехали, ты уже здесь был. В квартире пусто и дежурный милиционер. Вот Светланке позвонили и ждём сегодня.

– Представляю, – вздохнул я и вспомнил те глаза, что отправили меня сюда… Но как!

– Ма, что случилось то?

– А ты не помнишь?

– А зачем я тогда спрашиваю?

– Клавдия Ивановна говорит, ты с друзьями из окна выпрыгнул, по очереди.

Клавдия Ивановна – моя смежная соседка и близкая родственница Буратино, любит всюду совать свой нос. И если она говорит, что выпрыгнул, то это точно.

– А Иринку она не видела?

– В том то и дело, Миша, правнучка наша ушла с какой-то женщиной.

Человек странно устроен. По сути он всего лишь около двух килограммов серого студня в черепной коробке, всё остальное – его интерфейс: ноги, груди, губы, руки, уши. И всё это периферийное добро стареет и очень быстро. И чтобы не запутаться, мозг начинает сам себя обманывать, использовать сигнал от дряблого интерфейса как новый. Но есть и контрольный прибор, то есть маркер самоидентификации, часть мозга, выведенная наружу. Это зеркало души – человеческие глаза. Маркер надёжный! Скоро по нему начнут идентифицировать как по отпечаткам пальцев. И я теперь вспомнил эти эти сверлящие контрольные приборы из открытой двери.

– Нет, – в неверии покачал я головой сам себе.

– Что с тобой, Миша? – мать прикоснулась своим интерфейсом, тьфу, своей тёплой ладошкой к моей голове. – Вроде жара нет.

– Ладно, ма, идите домой. Я устал.

– Тебе точно ничего не нужно?

– Если бы, – вздохнул я.

И неразлучная парочка, как по команде, удалилась.

А меня понесло!

Всё, что я пытался эти годы не вспоминать, вывалилось наружу и сознание упорно выдвигало это на обдумывание.

– Я же видел страшную смерть этой женщины от донышка взорвавшейся бутылки Советского шампанского. Они, наверное, вылечили её тогда! Сволочи! Не могли предупредить?! Да! Да! Видимо я всё же большой дурак! Они ловят на живца! От того, что я почувствовал себя подопытным кроликом, меня передёрнуло. Ничего себе ощущеньеце, бедные собачки Павлова!

Пока я так веселился, за дверью возникло какое-то движение. И несколько человек без халатов ввалились в палату, один из них, как паук, на четырёх конечностях.

– Совсем крыша поехала, худо дело… – подумал я, узнавая в пауке Валентина Ивановича.

– Товарищ майор, вы что ли?

– Вот видишь, – обратился к кому-то майор, – узнаёт. А ты говорил, бредит.

У Кислова была в гипсе правая нога и той же масти рука на повязке через плечо.

– Собирайся, Михаил Владимирович, собирайся.

– Куда?

– Ты не видел, что эта подруга с капитанами сделала. Поехали к нам. У нас охраняемая база – госпиталь, лес, воздух и безопасность.

Он плюхнулся на краешек моей кровати.

– Знаешь кто это, с нами сделал?

– Догадываюсь, – прошипел я.

– А что молчал? Э! Да что теперь… Теперь тобой такие фрукты займутся. Лучше бы мне рассказал.

– Извини, не успел, – вздохнул я.

– Поехали, Миша. Тебе, видать, ещё хлебать не расхлебать. Так хоть время выиграешь.

– Я только за, – прохрипел я.

Время выигрывать меня привезли в Ленково. Это санаторий ФСБ. Весь день меня двигали и трогали только врачи. Вечером явился Валентин Иванович. Ему выделили электрическую коляску и он лихо на ней накручивал разновеликие траектории. В конце одной из них майор появился у меня в палате с огромным апельсином.

– Да я ещё и рот то раскрыть не в силах, – поблагодарил я его.

– Ничего, путь будет индикатором. Как только сможешь съесть, так, считай, выздоровел. А?

Жизнерадостность этого человека была исцеляющей. После каждого появления мне становилось гораздо легче.

– Слушай, там сейчас подключены самые большие силы. Ищем твою внучу. Ищем, друг. У нас иголка в Енисее найдётся.

– Тут другое, Валентин Иванович. Вы моё дело смотрели?

– В том то и дело, что нет. Нет твоего дела. В Москве оно, гриф «секретно», для ограниченных лиц. Так что давай колись, пока столичные не налетели.

– Вам надо связаться с Семёновым Иваном Ивановичем. Он вёл моё дело.

– Знаю такого. Он сейчас генерал-лейтенант, не в конторе конечно. Два года по-моему был в Совете Федерации, в настоящее время заведующий кафедрой в академии ФСБ.

– Высоко забрался.

– Дааа, – мечтательно произнёс майор, – станет ли он на нас время тратить.

– Что, власть так меняет?

– Да нет. Говорят, нормальный мужик.

Он вплотную подъехал и заговорщицки тихо произнёс:

– Слушайте, Михаил… Можно называть Михаил?

– Да, конечно.

– Вот что, Михаил, там наши коллеги в разобранном виде. Может ты примерно знаешь, как им хоть помочь? У них же семьи, дети. Ты же сталкивался. Их сейчас заберут в Москву и добьют этим окончательно.

– Совсем ничего не помнят и никого не узнают?

– Ну! Вот ты же в курсе.

– Сам был в таком состоянии. Надо найти кого-то из этих существ. Они вылечат.

– Каких существ? Они, что, не люди? – воскликнул он.

Я махнул рукой с досады и отвернул голову к стенке.

– Ну извини. Я не верил в это всё. Понимаешь, я должен это пощупать, потрогать, лизнуть. Я – практик. А так по рассказам…

– У тебя переломанная нога и чуть не оторвана рука. Какие ещё тебе нужны доказательства?

– Брось. Это всего лишь гипноз. Но не существа!

– Расскажи об этом своим двум капитанам. Это их позабавит, если конечно они тебя расслышат.

Этот Фома неверующий долго молчал, пыхтел, уставившись в одну точку и наконец родил.

– Пожалуй, поверю. Но что же это получается? По стране разгуливают нелюди, в смысле не человеки, и делают, что хотят?!

– Да они уже, по-моему, по всему миру делают, что хотят.

Тогда, двадцать лет назад, я увидел работу настоящих профессионалов. Всё, что с мной произошло, произошло у них на глазах. Я всегда чувствовал их плечо. Правда они были романтиками что ли… То, что начал делать этот деятельный майор, показало, что это поколение другое. Прагматическое и… тормознутое.

Через час после нашего разговора он привёл с собой человека, и они записали весь наш разговор: что, где, когда и почему. Я ответил, как мог.

– Да, Михаил, – почесал он голову и упилил на своей коляске в коридор.

Через сорок минут он снова появился с казённым бланком и листом бумаги.

– Что это? – удивился я.

– Понимаешь, Михаил, у меня к тебе просьба. От нас от всех. Может это поможет спасти моих товарищей.

– И моих, – вставил я.

– Да, да, ты прав. Поэтому я не буду тянут кота за хвост. Ты мужик мужественный. В общем, это постановление на эксгумацию А тут надо расписаться, что ты не против.

– Чью эксгумацию? – насторожился я.

– Твоей жены.

– Ты с ума сошёл? – как можно громче зашипел я. – Идиот что ли, трогать её память?

– Так надо. Я думаю, надо начинать с этого.

– Зачем? Это чудовищная глупость. Что вы там найдёте?

– У этих двоих следы уколов, – спокойно ответил он, – вещество из неопределяемых, но похоже на тетрадиамидмитемизир.

– Это что ещё?

– Это новейшие разработки, слитетиновамфетаминной группы.

– Ну а моя жена зачем вам понадобилась?

– Не жена, а её останки. Прости. Её же чем-то вылечили от такого случая.

– За эти двадцать лет и следов не осталось от лекарства.