Вы никогда не задумывались, почему многие истории начинаются с пробуждения главного героя? Действительно, сколько раз мне встречались всевозможные «он открыл глаза», «он очнулся от глубокого сна» или просто – «он проснулся»! Вы спросите, почему? Да потому что многие истории начинаются с раннего утра. А что может делать человек в это время, как не просыпаться? Ну, если, конечно, он не ночной сторож или рабочий ночной смены, или ещё какой полуночник. Поэтому такое явление вполне объяснимо. Вы можете подумать, я пытаюсь оправдаться в том, что и мой рассказ начинается подобным образом. Ни в коем случае! Мне не в чем оправдываться. Ведь те события, о которых я намереваюсь поведать, и в самом деле начались ранним утром. Нет, конечно же, что-то происходило и до этого, но к тому, о чём я собираюсь рассказать, это не имеет никакого отношения. А потому я начну именно с того, к чему так настойчиво вас подводил.

Дубль первый

Егор услышал звук будильника сквозь сон. Впрочем, так происходило всегда. Какое-то время он терпеливо слушал тихую, назойливую мелодию, и, опять-таки как всегда, подумал, что звонит телефон. Мобильный. Первым чувством было разочарование: его всё же выдернули из сладких объятий сна и швырнули в мрачную реальность. И кому понадобилось названивать в такую рань? Но спустя некоторое время сознание зашевелилось, и Егор наконец сообразил, что это установленный на телефоне будильник. Не открывая глаз, он принялся шарить по тумбочке в поисках мобильного телефона. Второй раз Егор испытал разочарование, поняв, что с закрытыми глазами выключить надоедливый будильник ему не удастся.

Глаза пришлось открыть. В комнате царил полумрак. За окном уже рассвело, и игривое летнее солнце пыталось просунуть свои лучики в комнату, но плотные шторы надёжно оберегали покой своих хозяев.

Телефона на тумбочке не оказалось. Егор уставился на пустую лакированную поверхность, силясь понять, откуда же доносится этот уже вконец доставший звук. И вспомнил, что с вечера решил впервые положить телефон не на тумбочку, как делал всегда, а на прикроватный коврик. А причина тому была веская: когда лежащий на тумбочке телефон принимался играть подъём, тумбочка под ним начинала до того противно вибрировать, что у Егора сводило зубы. Он долго терпел эту пытку и вчера решил наконец поэкспериментировать с прикроватным ковриком. Поэтому он и не смог сразу найти телефон.

Дотянувшись до мерзко пиликающего и помаргивающего чёрного кирпичика, Егор надавил на клавишу, и возмутитель спокойствия заткнулся.

Облегчённо вздохнув, Егор откинулся на подушку и уставился в потолок. Удивительно, что можно разглядеть на потолке? Если, конечно, это не потолок Сикстинской капеллы или, на худой конец, какого-нибудь дворца. Тем не менее, многие люди частенько занимаются созерцанием потолка, этого белого или серого, в зависимости от времени суток и освещения, прямоугольного куска жилища, угрожающе нависающего над нами, безоговорочно ограничивающего наше жизненное пространство в одном из измерений и, за неимением лучшего, заменяющего нам небо. Когда-то люди, лёжа на траве или подстилке из мягких ветвей, смотрели на небо, восхищались его красотой и величием, причудливыми облаками или бесчисленным множеством звёзд. Что мы, современные люди, видим на потолке? Пытаемся увидеть на нём небо? Не знаете? Вот и я не понимаю.

Не найдя ничего интересного на потолке, Егор повернул голову направо. Всклокоченный затылок, слегка оголённое угловатое плечо. Рита… Она почему-то всегда спала на правом боку, спиной к Егору. С тех самых пор, как они поженились. Во всяком случае, по утрам Егор заставал её именно в этой позе.

Вздохнув, он осторожно откинул одеяло и встал.

Стоя в ванной комнате, Егор, с полузакрытыми глазами, лениво возил электрической щёткой по зубам до тех пор, пока вспененная паста не стала вытекать изо рта и толстыми струями сбегать по подбородку. Так же лениво намазал он на лицо мыльную пену и нехотя побрился.

Некоторое время Егор усердно боролся с галстуком, стоя в прихожей перед зеркалом. Наконец галстук сдался и завязался в небрежный винздорский узел.

Зайдя на кухню, Егор с тоской поглядел по сторонам и принялся готовить завтрак. При этом он всё время поворачивался и спрашивал у невидимого собеседника, какой прожарки яичницу тот предпочитает, и нужно ли доводить тосты до коричневой корочки или достаточно бледной румяности. И тут же сам себе отвечал. Он и стол накрыл на двоих, и, переложив яичницу в тарелку, пододвинул её к угловому месту со словами «кушай, дорогой», а сам тут же прыгнул в угол и, улыбаясь, ответил:

– Спасибо, дорогая.

Так уж сложилось, что Егор был единственным работающим членом семьи. Нет, Рита, конечно не бездельничала. Напротив, она трудилась много, и зарабатывала не хуже Егора. А может, даже и лучше, хотя он этого никогда не признавал. Рита была художником, и её рабочий день начинался тогда, когда она сама того желала. А желала она, конечно же, немножечко попозже…

Егор работал в банке системным администратором, или как их называют – «сисадмином». Но это только в профессиональной среде. Остальные коллеги таких, как Егор, обычно величают просто «компьютерщиками», потому что их главная задача заключается в том, чтобы все компьютеры в банке работали безотказно. Да, ещё их называют «айтишники». Кстати, последнее время именно такое наименование приобретает всё большую популярность. Для тех, кто не знает, это странное слово происходит от английской аббревиатуры IT (Ай Ти), что означает Information Technologies (информационные технологии). Именно так называют сегодня отделы, отвечающие за информационную безопасность и работу всей компьютерной сети компании вплоть до самого последнего компьютерчика.

Так вот, будучи единственным работающим по графику (с девяти до шести) членом семьи, завтракал Егор всегда в одиночестве, что его, конечно, огорчало, но за пять лет совместной жизни с Ритой он уже к этому привык. Хотя иногда и разыгрывал сам для себя сценки с семейным завтраком.

Егор пощёлкал пультом телевизора.

– На мировых финансовых рынках сохраняется напряжённость, вызванная последними новостями о банкротстве двух крупных американских банков, – сказал телевизор.

Завтрак под бормотание диктора на канале деловых новостей уже давно стал для Егора ежедневным утренним моционом.

– Эти события не обошли стороной и российский финансовый рынок, на котором также наметилась череда банкротств. Правда, это касается, преимущественно, мелких банков…

В очередной раз Егор сделал вывод, что утренние передачи очень похожи. Не друг на друга, а на те, что были вчера и позавчера.

Егор принялся мыть посуду. Над мойкой висело небольшое зеркало. Егор пристроил его туда ещё на заре семейной жизни на тот случай, если кому-то надо будет срочно умыться, а ванная занята. Правда, такого за пять лет ни разу не случилось.

Позади в телевизоре играла рекламная заставка, и вновь раздавшийся голос диктора произнёс:

– И как стало известно только что, о своём банкротстве намерен объявить коммерческий банк «РЕЗУЛ». Как сообщили нам представители банка, с сегодняшнего дня «РЕЗУЛ» приостанавливает все операции по счетам физических и юридических лиц…

«Ещё один», – подумал Егор, выключая телевизор.

На работу он добирался на метро, благо надо было проехать всего несколько остановок. Одетый в костюм и белую рубашку с небрежно повязанным галстуком, Егор, задумавшись, стоял возле дверей, держась за поручень над головой, когда в вагон вошла роскошная высокая брюнетка, на ходу вставляя в ухо наушник от плеера. Зажатая у неё подмышкой маленькая сумочка выскользнула и упала на пол. Брюнетка нагнулась. Стоявший поблизости неопрятный и весьма дурно пахнущий мужик похотливо разглядывал её. Брюнетка подняла сумочку и резко выпрямилась.

– Ну, чо вылупился! – бросила она мужику. – Смотри, как бы зенки не полопались! Чмо недоделанное!

Мужик, как ни в чём не бывало, усмехнулся, а Егор даже не поверил своим ушам и обернулся, дабы удостовериться, что источником только что выброшенной в атмосферу душного вагона порции брани является очаровательная брюнетка. Их глаза встретились.

– А ты чо пялишься?

Егор поспешно отвёл взгляд.

– Лузер! – буркнула брюнетка.

На выходе из метро Егор подошёл к автомату по продаже газет. Он каждый день покупал здесь газету. Егор не любил читать в метро, ему почему-то нравилось делать это на ходу, от такого чтения он получал удовольствие, особенно вкупе с мороженым. Идти, читать газету и облизывать медленно тающее мороженое. Такова была Егорова привычка. Правда, носила она сезонный характер – зимой эта привычка брала длительный отпуск и уступала место привычке потеплее кутаться и прятать руки в толстые варежки. Но это зимой, а теперь было лето. И пока погода позволяла, каждое утро по дороге на работу Егор покупал мороженое, и каждый раз новое. А когда все виды мороженого оказывались перепробованы, он пускался на второй круг, каким-то невероятным чутьём или скрытой памятью в точности повторяя последовательность покупки сортов этого столь любимого им лакомства.

В этот раз он купил сливочный рожок с клубникой. Лениво покусывая хрупкую шоколадную шапку рожка, Егор продолжал читать газету. Какую-то белиберду – спроси его через час, что он читал – не вспомнит. Но на ходу да под мороженое казалось интересно. Его внимание привлекла статья под заголовком «Клинический лузер». «Интересно, за что она меня так?» – подумал Егор, вспоминая брюнетку из метро.

Оглушительный удар в челюсть и одновременно в грудь заставил его отпрянуть назад. В голове зазвенело, дыхание спёрло. Чудом удержавшись на ногах, Егор отнял прилипшую к губам и груди газету и увидел злобно уставившуюся на него бабку, одетую в заношенное рыжее платье и растянутую бледно-голубую кофту, на которой не хватало половины пуговиц. Бабка накинулась на Егора, потирая одной рукой лоб, полуприкрытый зелёным капроновым платком, и размахивая в воздухе облезлой клюкой.

– Куды несёсся, малахольный! Дороги мало?

– Извините, – пролепетал Егор, невольно отступая под натиском бабки и стараясь каким-то образом обойти её.

– «Извините», – передразнила бабка. – Чуть не убил, окаянный! Чтоб тебе пусто было! Чтоб у тебя ноги отсохли!

Вокруг, тем временем, не обращая никакого внимания на происходящее, спешили по своим делам прохожие.

– Я нечаянно… – продолжал оправдываться Егор, стараясь не попасть под удар бабкиной клюки.

– «Нечайно». За нечайно бьють отчайно!

Егор пустился наутёк.

– Лузер! – донеслось ему вслед.

Костюм, а с ним рубашка и галстук были нещадно испачканы мороженым. Это Егор обнаружил, когда удалился на почтительное расстояние от сумасшедшей бабки и смог спокойно оглядеть себя. И как в таком виде показаться на работе? Он ведь всё-таки в солидной организации работает – в банке, а не абы где.

Но делать нечего, рабочий день уже скоро должен был начаться. Поэтому Егор поспешил к большому офисному зданию, над парадным входом которого красовалась массивная вывеска «ТОРКНАБ-БАНК», и в незакрывающуюся дверь бурным потоком уже стекалась толпа служащих.

Неподалёку, на специально выделенной парковке, остановился белый «Ягуар» с номером «123». Дверь открылась, и из автомобиля не спеша выбрался начальник отдела Информационных технологий Михаил Геннадиевич Крысоедов, лысоватый тип довольно неприятной наружности, с колючим взглядом и вечно надменным выражением лица. Михаил Геннадиевич носил ботинки на высоком каблуке, потому как был роста небольшого, а с учётом своего служебного положения, непременно должен был возвышаться над подчинёнными.

Крысоедов аккуратно захлопнул дверцу и любовно оглядел свой автомобиль. Потом также любовно он посмотрел на своё отражение в дымчатом стекле и остался вполне собой доволен. Но тут кто-то бесцеремонно толкнул его в бок. Михаил Геннадиевич повернул голову и увидел своего сотрудника Егора Казакова, вымазанного с ног головы какой-то гадостью.

– Прошу прощения! – пробормотал Егор, убегая.

Михаил Геннадиевич брезгливо поморщился и осмотрел свой костюм – костюм был чист. Он оглянулся на машину, достал носовой платок и, на всякий случай, протёр безупречно чистую дверцу.

Пиджак и галстук висели на ручке туалетной кабинки, под ними на полу растекалась внушительная лужа. Егор, уныло глядел в огромное зеркало на, бывшую ещё совсем недавно белоснежной, рубашку, теперь мокрую, противно липнущую к телу, но так до конца и не избавившуюся от огромного бледно-розового пятна.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Сергей Дубовик, старый приятель и коллега Егора. Взъерошенный, слегка небритый, в мятом костюме и рубашке без галстука, Сергей озадаченно посмотрел на Егора. Лицо его поочерёдно выражало то недоумение, то любопытство.

Наконец он не выдержал и спросил:

– Чегой-то с тобой? Стиральная машина сломалась?

– Очень смешно!

– Да ладно! Что случилось-то?

– Авария, – вздохнул Егор. – Лобовое столкновение с дамой почтенного возраста.

– В каком смысле?

– Да ни в каком! Шёл по улице, читал газету… Мало того, что эта бабка на меня наорала, так ещё… – Егор помолчал и опять вздохнул. – С ног до головы в этом мороженом… И, представляешь, она меня лузером обозвала!

– Кто, бабка?

– Ну, да!

– Продвинутая, видать! – весело хрюкнул Сергей. – Ну, ладно, стирайся.

Он прошёл в туалетную кабинку и хлопнул дверцей. Пиджак Егора вместе с галстуком соскользнули с ручки.

– Эй, а поосторожней можно? – крикнул Егор, поднимая их из лужи. – Не видишь, что ли!

– Извини, не заметил.

Из кабинки донеслось приглушённое фырканье, переходящее в громкое ржание.

Егор встряхнул пиджак, накинул его на руку, положил сверху галстук и вышел. Вскоре вслед за ним в коридор выскочил хихикающий Сергей.

– Ты чего такой хмурый? – спросил он. – Неужели из-за бабки расстроился? Или из-за костюма? Да брось! Сдашь в химчистку – будет как новенький… Ну, не из-за мороженого же ты?.. – Сергей озабоченно посмотрел на Егора. – Дома-то всё в порядке?

– В порядке, – ответил Егор.

– Ладно, колись, что не так? – не унимался Сергей.

– Всё – так!

– Хорош свистеть!

– Слушай, отстань!

– Но я же должен знать, что происходит с моим лучшим другом… Кстати, эта твоя дурацкая привычка читать газеты… Нормальные люди уже давно все новости черпают из интернета.

– Я старомоден, – вздохнул Егор. – Люблю шелест и запах газеты.

– Что? – вскричал Сергей и расхохотался. – Шелест и запах?

По соседству открылась дверь дамского туалета, и в коридор вышла Маша, секретарь Крысоедова, очаровательное юное создание с большой вазой в руках. Её иссиня-чёрные волосы слегка растрепались, наспех сделанный макияж казался чересчур броским, а претендующий на строгость костюмчик был плохо выглажен. Но все эти недостатки меркли перед её молодостью, красотой и чарующим взором.

– Доброе утро, Маша! – поздоровался Егор.

– Здрась! – буркнул Сергей.

Маша ответила им беглым взглядом и молча ушла. Егор посмотрел ей вслед, и глаза его приобрели масленый блеск.

– Даже не думай! – сказал Сергей.

– Ты о чём? – задумчиво спросил Егор.

– Ты знаешь, о чём.

– Я просто подумал, почему у неё ваза?

– Ну да, конечно! – усмехнулся Сергей. – Нет, старичок, даже не мечтай – не твоего поля ягода. Хороша Маша – да не наша. С ней тебе ничего не светит.

– Это почему же? – неожиданно возмутился Егор.

– Да потому же! Сколько она уже здесь работает, три месяца? И за это время никто к ней не смог подступиться. Думаешь, не было желающих? Разве что шеф…

– Шеф?

– Ну да, шеф. Он ещё хоть какие-то шансы имеет.

– Ты чего несёшь? Он же лет на пятнадцать её старше!

– А ты на десять.

– К тому же он женат…

– Ты тоже.

– У него дети.

– У тебя тоже когда-нибудь будут.

– Когда-нибудь… – вздохнул Егор. – Мы с Риткой уже пять лет женаты. И всё никак.

– Но ты же сам говорил, что вам ещё рано, что вы пока не собираетесь детей заводить.

– Ну да, не собирались. А потом… как-то не получалось… Не получается. Всё вроде в порядке… А не получается. Может, не судьба?

– Судьба – не судьба! Вот с Машей тебе – точно не судьба. Так что выкинь её из головы.

– И всё-таки, зачем ей ваза?

– Вот прицепился! Ну, может, для шефа – может, ему кто цветы подарил. У него же сегодня день рождения, не забыл?.. Ты, кстати, на тусовку собираешься? Говорят, в караоке-клубе будет.

– Не знаю пока… Надо было ей помочь.

– Чего?

– Вазу донести.

– Опять – двадцать пять! Не нужна ей твоя помощь! Помощник нашёлся… Забудь! Тебе до неё, как…