– А знаешь, что самое противное в этом всем, О’Доннел? – Я останавливаюсь. Эрик произносит обреченно, не глядя на меня: – Кажется, ты единственный сукин сын, кто может сделать ее счастливой.
Нет фразы, которая могла бы ударить больнее. Потому что я единственный в мире, кто сделать этого не в состоянии.
– Ты даже не представляешь, какую девушку потерял, – вздыхает Эрик. – Я бы полжизни отдал, чтобы она смотрела на меня так, как на тебя раньше.
Я закрываю глаза. Мне нечем крыть.
Потому что я отдал бы гораздо больше.