Пролог

Тишина в квартире давит стопудовой гирей, а потом её прорезает крик:

– Ты дура! Просто дура!!!С кем ты связалась, ты подумала об этом?!

– Я, в любом случае, не хочу замуж за него.

Опираюсь руками о стол, сжимаю пальцами край. Сжимаю до боли. Хочу переключиться с одной на другую. Физическую выносить в разы проще.

– Идиотка!!! – кричит мать, – никто тебя и не возьмёт. Останешься на паперти с протянутой рукой. Ещё и родами попортишь себя!!! О чём ты только думала, Марина?!У тебя такая внешность! Могла бы жить без проблем, а сейчас что? Что тебя спрашиваю?! – кричит втрое громче.

– Что? – голос хрипит от слёз.

– А сейчас ничего не останется! Пшик!!! – щёлкает пальцами перед носом, – Испоганила всё что было можно! Я что, не учила тебя предохраняться? Ты что, не могла выпить таблетку? Ты головой своей думаешь, к кому полезла?!

Поджимаю губы и опускаю взгляд.

Нет, мама… я совсем ничего тогда не знала. Совсем.

Глава 1

Марина

– Хочу намотать твои волосы на кулак, сжать задницу и вколачиваться по самые яйца, – горячий шёпот облизывает ухо. – Ты будешь стонать и просить ещё. Будешь просить?

Ладонь ползёт по тонкому капрону и ныряет под юбку. Точным таким… отлаженным движением.

– Хочу тебя, – рвано дышит в шею.

В салоне пахнет кожей, классным мужским одеколоном, сигаретами и зарождающимся фиаско. Его вкус прокатываю на языке, смакуя… Чувствую, как пиранья чувствует кровь в толще воды, так и я. На вкус и цвет она червлёная, дикая…

Пальцы обхватывают внутреннюю сторону бедра, сжимают. Второй рукой он мягко и непреклонно поворачивает моё лицо за подбородок, чтобы совершенно пьяными глазами посмотреть в мои огромные и напуганные. В последний момент не удерживается и с переносицы, так и не успев докатиться до глаз, смотрит на рот. Сглатывает, от чего нервно дёргается кадык.

Животное. Похотливое, разнузданное, животное.

И мне было бы даже страшно, если бы не… Час пик, совершенно дикая очередь на заправку и моё откровенно говёное настроение, которое портится с каждой последующей секундой всё больше.

Я отбитая в этом плане. Ни черта мне не страшно, но ему, в первые десять минут, показываю именно это. Иду на поводу. Первое правило «в деле спасения себя» работает безотказно.

Сладенько улыбаюсь Денису, подаюсь вперёд, шепчу проникновенно:

– А дальше…

Губы дёргаются от моих слов, Денис выдыхает рвано, рука накрывает всё то что хочет, собственно, трахнуть. Стискиваю зубы, но улыбаюсь. Диня сраный придурок, но об этом позже. Сначала нужно обломать. Желательно, как можно неприятнее. Он целенаправленно ступил на тонкий лёд, когда запихал меня в тачку и сейчас, когда залез под юбку. Нагло, нахраписто, на виду у всех. Кто бы не посмотрел на горчичную тачку, точно увидит всё что происходит. Я щекой чувствую пронизывающие взгляды и это ни хрена, скажу я вам, не утешает взбесившуюся гордость!

Об одном сейчас сожалею: придётся поменять фитнес зал, а он мне, ой, как нравился.

– А дальше, – зрачки напротив расширяются, он снова сглатывает и похотливо продолжает, – я кончу тебе в рот. Ты же любишь так? Чтобы глубоко в глотку? – На секунду, на надменно красивой морде появляется какое-то детское выражение полного восторга, от которого у меня скапливается желчь во рту, – Мне говорили, что ты отменно сосёшь.

Выдыхаю через губы. Взгляд Денчика на них падает, хватка на моём бедре становится жёстче. А я поднимаю наглую морду за подбородок. Отпускаю в себе суку наконец-то и окидываю красивую фигуру парня плотоядным взглядом. Откровенно и пошло смотрю. Там, поверьте, смотреть есть на что и даже облизать. За три месяца в одном зале, я насмотрелась до мокрых трусов.

Но…

Но…

– Ден… – глаза опускаю в итоге, играю навылет, но по херу, пляшем, – так пить хочу… – и добавляю на выдохе, – очень хочу, Ден…

Щёлкает победно языком, выпускает меня и трогается с места, чтобы подъехать к колонке. Кто-то нетерпеливо подгоняет сзади скрипящим гудком. Морщусь в моменте, голова болит нестерпимо. Как утром начала болеть, так и болит. Не подходят новые таблеточки… не подходят…

– Ща, на кассе куплю, кисуня.

Поправляет демонстративно яйца, подмигивает.

Дарю улыбочку, свожу ножки вместе, юбку даже не трогаю, смотри пока. Он и смотрит. Облизывает глазами, выдыхает тяжело, ёрзает.

– Бля, яйца дымятся… Ну, ты, конечно… – откидывает голову на подголовник, смеётся дёргано.

Опускаю глазки. Я играю дальше, а он нет. Мне не жаль, я привыкла. Потому что красота и та огненная смесь, что во мне клубится – это проклятие. И это проклятие притягивает мужиков, как патока манит пчёл. Я сама не ангел, чего греха таить.

Денис просто попался под раздачу как-то. Что ж, сорь, я перегнула немного, но он оказался твердолобым дебилом и потом просто не смог принять явные красные флаги. Решил, что со мной надо как в доисторическое время. Типа на плечо кинул и в пещеру потащил. Дебил.

– Ща вернусь, не скучай.

Киваю, стреляя глазами. Ухмылка на породистой морде и звук хлопнувшей двери спортивной тачки.

Почти выпрыгиваю из трусов, когда он на входе оборачивается и окатывает лобовое взглядом. Приветливо ладошкой помахиваю, улыбаюсь широко. Парень ухмыляется с предвкушением рассматривая лицо, а потом, отворачивается поспешно, словно опомнившись и шлёпает в сторону кассы.

В ту же самую секунду, улыбка слетает с моих губ. На языке расцветает тошнотворный привкус горечи. Флирт на грани, на максимальной грани – да, но дальше… дальше это те ниточки, которые я всё ещё держу под управлением. Сложно и откровенно тяжело, но держу. Я молодец, я справляюсь, я собой горжусь.

Красивый мальчик, бабки есть, тачка чистенькая, говорит без каких-либо тупых «бе», «ме», но, по сути, конченная мразь, которая кроме как своим членом ничем вселенную не меряет. Ненавижу таких. Я может быть тоже не хороша, но я другое, к сожалению.

Опускаю глаза на свеженький маникюр. Короткие как обычно, но с нежно-розовым лаком. У меня было прекрасное настроение утром. Весна, всё вокруг расцветает… никто же не знал, что один дебил решил поиграть в кражу и сексуальное заточение. И ведь верит же в себя. Пиздец как парнишка в себя верит. Мне бы такую веру в свою пиздатость.

С ним можно было бы весело замутить. В конце концов мне нужно куда-то выплёскивать бурю. И всё бы, мать его ничего, но со мной так нельзя! Я вольная птичка. Прилюдное облапывание, наглое запихивание в машину и настолько откровенное смешивание с доступной дыркой, сделали своё чёрное дело. Ненавижу, когда кто-то решает без моего согласия переступить границы. Я НЕ РАЗРЕШАЛА!

Он что, на стокгольмский синдром рассчитывал?

Выдыхаю. Страха нет, а должен быть.

Странненькая я.

Дяди Савы столько лет нет в этом мире, а я всё ещё под его крылышком. Какой-то тупорылый качок с мажористыми замашками, обломается. Коллекционер перекаченный…

Натягиваю кепку, поправляю очки и подхватив спортивную сумку, легко и просто открываю дверцу низкой тачки, хер его ведает какого года выпуска, не разбираюсь.

Хапаю полной грудью свежесть начинающегося апрельского вечера, пары бензина и множество разнообразных продуктов горения. Капрон стынет и превращается в кольчугу. Холодно всё-таки. В тёплом салоне было комфортно, даже жарко, сейчас как облизало морозом. Бр-р-р-р. Я – мерзлячка.

Оглядываюсь.

Знаю этот район как свои пять. Это мой район. Цент города как-никак. Пару секунд борюсь с желанием плюнуть на лобовое ядовитой слюной, но торможу себя. Потому что напротив, на освободившееся место прикатывает жемчужная, какая-то дьявольски искрящаяся тачка, полностью тонированная по кругу. С водительского резво выскакивает парень. Цепляюсь взглядом моментально.

Отмечаю всё. Чёрную макушку, тёмные глаза, густые чёрные брови, закатанные рукава белой рубашки, небрежно расстёгнутые несколько пуговиц на груди, широту плеч. И вздыхаю, ощущая как по телу знакомо прокатываю мурашки.

Как не вовремя…

Больно вдавливаю отросшие ногти в ладонь. Трезвей… трезвей, твою мать! Я даже глаза на миг опускаю, но, когда вскидываю их, понимаю, что терапия идёт ко всем херам.

Кстати, вы знаете, что женщина в первые три секунды понимает будет у неё секс с этим конкретным мужиком или нет? Так вот. Я справилась за две. Ему бы сразу да… вот сразу. Как увидела выступающие вены на руках и всё… поплыло. Контроль тает.

Незнакомец замечает меня, окатывает взглядом, улыбается, подмигивает, от чего в глубине глаз образуется вязкая нуга. Между нами, две машины его и Денчика, но электрический удар всё равно получаю. Делаю шаг в сторону, подол юбки касается капрона, неприятно, как наждачка. Всё сейчас неприятно, я словно обугливаюсь изнутри. Грёбаное наказание наличие этой хрени в крови. Выброс мощный, низ живота поджимается, непроизвольно даря отголоски боли. Бли-и-ин…

А парень… он… Хорош, чёрт его забери… Такой зайчик сладкий…

Чувствую приятную волну от его оценивающего взгляда. И плавлюсь. Шлюшка внутри меня ликует. Хочется зазывно улыбнуться, полностью переключить внимание на себя, хочется этих волн обожания. Очень хочется энергетики.

Короткие юбки были созданы именно для того, чтобы стройные ноги оценили. А в моём случает они ещё тренированные, так что плюсом ко всему, из-под коротенькой курточки видно и задницу. Особенная моя гордость. Качнуть такую, с моим ростом – подвиг. Переступаю с ноги на ногу, пульсация в теле возрастает. Здравый смысл отключается, полностью отдавая бразды правления моему второму я.

Мы нравимся с незнакомцем обоюдно, пялимся друг на друга безотрывно. Жду инициативы с его стороны, откровенно любуюсь этим экземпляром и жду. Ещё могу ждать. А потом, совсем неожиданно, «на поле» не появляется третий. Одним своим присутствием раскурочивая зарождающуюся связь с зайчиком-красавчиком.

– Равиль, возьми сигарет.

Вздрагиваю от голоса и перевожу взгляд. Ошмётками вокруг меня разлетается наваждение. С пассажирского выпрыгивает ещё один. Тоже темноволосый, чуть более худощавый, немного ниже ростом, чем тот, что так сильно привлёк. Непроизвольно морщусь. Я люблю мужиков повыше. Сама я совсем не среднего роста. Это ещё одно наказание. Коих во мне, вагон и маленькая тележка.

Водитель смотрит на вышедшего оторвавшись от моих глаз. Это привычно бьёт по нутру. Мне важно быть центром внимания, я хочу внимания, питаюсь этим, замещаю. Помогаю себе не тонуть, а тонуть страшно, проверьте мне.

Злюсь и выпихиваю дурман из головы. С усилием это делаю. Как и всегда. Это почти физически больно.

Кидаю быстрый взгляд на створки. Ден в очереди, следит как коршун. Приходится кокетливо помахать ему и демонстративно обмахиваться руками, всем видом показывая, что мне всего лишь жарко. Пусть уймётся придурок.

Нервно поправляю ручки спортивной сумки. Дожидаюсь, когда отвернётся и снова на незнакомца. Там какой-то разговор. Речь не наша. Но я смотрю почему-то на затылок того, кто вылез вторым. Он меня раздражает. Похоть замещается яростью.

И сбежать всё ещё не могу. Хрен его ведает, вдруг кинется? С учётом того, что он уже сделал, вполне может. Ворвался в моё личное пространство и ни на одно отбитое ребро заработал. Мстительно хочу это обеспечить. Но… тоже, но. Связи связями, при этом даже к ним прибегать, может быть чревато. А просто правильно названные имена, к сожалению, ребра не отбивают. Остужают в лучшем случае.

Парни смеются и неожиданно резко и как-то синхронно разворачиваются на меня, смотря в упор. Тёплые карии глаза и холодные голубые, вдавливают мгновенно. Кареглазый мягко улыбается с интересом прокатывая по лицу. А тот второй, с нетипичными голубыми глазами на смуглом лице, которые плохо видно из-под козырька кепки. Так вот он продавливает куда как сильнее. На нём, словно загнанная в клетку и подвисаю.

Парень смотрит цепко, без расшаркиваний, гвоздит к асфальту. Сердце ухает почему-то и бьётся внатяг. Агрессии в нём куда как больше, чем в тупом Дениске. Клянусь, с этим я бы не стала так себя вести. И да… испугалась бы точно, зажми он меня где-то насильно. Грань я тоже знаю. Со всеми одинаково невозможно. С таким как этот, точно бы не стала. А ведь просто смотрит, даже слова не сказал, меня уже вынесло. В груди спирает воздух. Его натянутая на лоб кепка кажется каким-то зловещим предзнаменованием, клянусь. Борода ещё эта отталкивающая…

Осуждающий взгляд таранит моё лицо. Прямой до ломоты в рёбрах и осуждающий до омерзения. Словно по щелчку, над головой вспыхивает слово «блядь». В глубине этих нереальных, по своей сути глаз, я вижу презрение. Явное и нескрываемое. Вижу и шокировано округляю глаза.

У него тяжёлый взгляд. Я таких обхожу стороной и не связываюсь! Осуждение в скупе с презрением, словно на грязь посмотрел, неожиданно больно ранят меня. Окатывает ледяной волной смывая первоначальный шок.

Прищуриваю глаза, а он издевательски усмехается, качает головой и отворачивается. Словно… словно считал меня и клеймо поставил безвозвратно. От отчаянной злости, сжимаю кулаки. Несколько секунд смотрю на точёный профиль, сука во мне требует подойти и ударить, выместить ярость, но здравый смысл уже перехватил бразды правления.

От накативших эмоций кидает в жар. Да кто ты такой, чтобы оценивать меня? Что ты, мать твою, обо мне знаешь, чтобы вот так позволять себе смотреть?! Грудную клетку разрывает сотня снарядов.

Унижение настолько сильное, что вся моя броня рушится. Я привыкла быть центром сплетен, женской ненависти и мужской похоти, а тут… тут как размазали. Это, вопреки всему, стало болезненно. Как эхом отдало. Я такой взгляд видела, когда была на волосок от отчисления. Папа так посмотрел… посмотрел, как на пропащую.

Пряча нервозность, поправляю кепку, кидаю взгляд на кассу, убеждаюсь, что Ден спиной и что-то активно пихает в карман, трогаюсь с места. Сердечко в груди грохочет, в ушах гул как от двигателя самолёта.

Ненавижу! Ненавижу!!!

Не оборачиваюсь, быстро семеню к остановке. Ботинки неприятно хрустят задевая лёд. Лужи превратились в замерзающую кашу. Моё самое нелюбимое время года. Днём хоть в майке, вечером промерзаешь до задницы.

Пальчики подрагивают. Папу вспоминаю, дыхание сбивается в который раз. Одобрение отца, его тёплый взгляд и похвала – это то, к чему я стремлюсь всю сознательную жизнь. Помню всего его взгляды, когда я в них медленно катилась на дно. И фразу, которая чётко поделила мою жизнь на до и после, тоже помню.

– Ну, в конечном итоге, что с тебя взять, ты всего лишь девочка. Такая же красивая, как и мать, большего от тебя никто не ждёт. Выйдешь замуж…

Меня тогда убило. Потому что я ни как мать!!! Я другая. Пап… я другая.

Прыгаю на свободно место, кепку поправляя в который раз. Зажмуриваюсь. Лёгкий флирт глазами прекратился в очередной поход к давно пережитому. Ранки кровоточат. Как бы не латала, как бы не выпрыгивала, а всё равно кровит.