Перед нами модель мира, в котором все бесконечно и, наряду и одновременно с этим, бесконечно мало – и поэтому все равно самому себе и друг другу. Таков мир Генри Миллера, в котором макрокосм вмещается в щель женского лона, а щель («е…ная п…да», как редактируют в журнале то, что вылилось из-под пера у переводчика) становится бездонной и бескрайней вселенной.