Я сел и уставился на Ломаса. Адмирал-епископ выглядел как обычно. Но что-то не давало мне покоя.
Его длинное породистое лицо казалось не просто знакомым, оно было дважды знакомым… Я зажмурился – и вдруг понял, что это лицо Порфирия.
Лицо Порфирия всегда было лицом Ломаса. Лицо Ломаса всегда было лицом Порфирия. С самого начала. Но я знал это разными частями своего опыта, которые прежде никогда не соединялись.