В землях, скрытых тенью крон великих древ, на вершину горы по извилистой дороге взбирался автомобиль, цепляя могучие ветви.

В конце осени здешние леса стелились пушистым зеленым ковром до самого горизонта, а чуть севернее горной гряды флора уступала каменистой почве, становясь бессильной перед ледяными ветрами и морозами. Поработить север лесу не удавалось с самых давних времен. Мох, колючий кустарник и багульник полноправно властвовали на этой суровой, с виду мертвой, земле. Старый ЗИЛ, имеющий собственное прозвище «Захар», переоборудованный из армейского автофургона в экспедиционный внедорожник с жилым КУНГом, медленно взобрался на гору и со скрипом и металлическим лязгом остановился на фоне входа в пещеру, издалека походившего на оскаленную пасть мифического гигантского существа. Из кабины грузовика вышли трое. Водитель насвистывал нечто напоминавшее отрывок из композиции Эдварда Грига «В пещере горного короля», остальные, угрюмые и уставшие, побрели за ним к двери в жилой модуль.

– Да что вы такие понурые, а? – спросил водитель, вытаскивая из КУНГа ящик, полный всевозможного снаряжения для спелеологических исследований.

– Что-что? Два дня в дороге! – пробубнил Михаил Иванович Конюхов.

– И что? Как будто впервой, – улыбнулся водитель и сунул фонарь недовольному товарищу, – уже на месте. Так что скоро поедем обратно!

– Опять в дорогу… – буркнул третий – седой, тощий, но высокий и широкоплечий – мужчина, рассматривающий величественный пейзаж с края обрыва.

– Коль, я думаю, нужно взять еще каски и веревки, – проверяя заряд батареек в фонаре, сказал водителю Михаил Иванович.

– А как без веревки? И мыло еще захвачу! – жизнерадостно ответил Николай Юрьевич. Он один жаждал этой поездки, остальные нехотя откликнулись на командировку, организованную Екатеринбургским музеем. Директор музея предвещал ученым открытие века, после которого участники экспедиции обязательно должны были войти в историю. Хотя организована экспедиция была спонтанно, и ее началу послужил весьма нелепый рассказ геологоразведчиков, забредших на прошлой неделе в эту, пугающего вида, затерянную в тайге пещеру. Сама же история, по мнению членов экспедиции, никак не тянула на возможность совершить открытие века, скорее, на бестселлер. Поэтому один лишь Николай был рад нахождению в тайге, ведь только здесь он мог скрыться от семейных неурядиц. Остальным же не было нужды покидать свои уютные жилища, воевать с комариными полчищами, питаться консервами, мокнуть под проливным дождем и мерзнуть в рассветной мгле студеных осенних дней, да еще и по такому сомнительному поводу – на основании абсурдной истории геологов.

Коля снова исчез в помещении модуля, где стояла походная дровяная печь, койки, шкафчики для инструментов и снаряжения.

– Порядок! – сказал он, когда спрыгнул на скальную породу.

Михаил и Сергей стояли у кромки обрыва и что-то обсуждали, всматриваясь в скрываемый туманом пейзаж.

Организаторы экспедиции рассчитывали, что участие в походе примут пятеро. После распределения средств, выделенных на исследование древней пещеры, остановились на сокращенном составе из Михаила Ивановича Конюхова – ведущего научного сотрудника центра антропологии и этнологии Музея истории и археологии Урала, Переверзева Сергея Олеговича – декана палеографического гуманитарного факультета и Афанасьева Николая Юрьевича, работающего археологом в Краеведческом музее. Все трое были давними товарищами и не раз принимали участие в экспедициях, подобных этой спонтанной вылазке.

– Так, ну давайте еще проверим – все ли вещи мы взяли, ничего ли не забыли, а то потом, сами знаете, возвращаться нужно будет, карабкаясь наверх, – обратился к коллегам Николай и, когда услышал от товарищей подтверждение готовности, добавил, – тогда с Богом! – и первым поспешил к гроту.

Из зубатой пасти пещеры веяло холодом и сыростью. Голоса исследователей эхом разносились по узким проходам, созданным природой тысячи лет назад. Из темноты фонари исследователей выхватывали сталактиты и сталагмиты, напоминающие клыки покоящегося в скале гиганта. Отряд спускался все ниже, и когда тесные, похожие на трещины, проходы сменились просторными залами, путники остановились и с нескрываемым любопытством принялись изучать помещение.

Подземелье было явно создано природой, однако часть стен оказалась облагорожена человеком. На небольших участках неровности старательно затерли, бугры стесали, а сколы замазали до ровной поверхности, покрытой белой, уже окаменевшей известью. Эти «облагороженные» участки стен были испещрены древними письменами и петроглифами. Среди рисунков, которые сразу же бросились в глаза, были изображения человека, стоящего под солнцем и крылатого существа, изображенного под луной.

– Да быть такого не может! – пробубнил себе под нос палеограф, с интересом рассматривая древние символы. – Это что же получается?.. Да нет… Не может… Или может…

– Может… Может! Какие сомнения? Это язык, на котором говорили в Междуречье. Ведь так? – Николай не мог поверить своим глазам, наблюдая в горах Урала письмена древних шумеров.

– А Павел Александрович не обманул, да? – удивленно произнес Михаил, изучая стены, исписанные древними символами.

– У меня два вопроса: первый – это откуда или, скорее, как? А второй – не розыгрыш ли это? – Сергей, будто сомневаясь в реальности увиденного, касался нацарапанных знаков.

– Разберемся… Как думаешь, сколько тебе нужно времени на расшифровку? – поинтересовался Михаил Конюхов.

– Трудно сказать. К тому же, нужно ведь еще глянуть, что там дальше, – палеограф указал фонарем на зияющую темную дыру, уходившую под углом в таинственную, будто бесконечную, чернеющую глубину.

– Хорошо, тогда предлагаю сделать так: я принесу сюда палатку, поставим ее прямо в центре зала. Газовую горелку, чай и еду тоже захвачу, чтобы тебе было комфортно работать, а мы с Колей двинем дальше, идет?

– Договорились… – не отводя глаз от начерченных знаков, ответил Сергей и, достав записную книжку с карандашом, принялся записывать древние знаки.

Исследователи разбили палатку и поставили чайник на походную горелку. Миша принес небольшой запас съестного. Друзья затащили в палатку ящик с инструментами, среди которых были сигнальный пистолет, осветительные патроны, тротиловые шашки, бикфордовы шнуры и электродетонаторы. Когда лагерь был готов, товарищи попрощались с палеографом и скрылись в темноте.

Какое-то время Сергей, не отвлекаясь, изучал знаки, записывал их в блокнот и сразу пытался расшифровать смысл древнейшего сообщения потомкам. Чайник практически выкипел, когда ученый удосужился про него вспомнить. Задача оказалась не такой уж и простой. Палеографу не удавалось перевести символы так, чтобы информацию можно было прочитать дословно, не интерпретируя ее.

– Здесь… – читал он символы на стене, – нет, не так… А как же? Что же получается? Это не шумерский… Тогда, видимо, этот знак означает не «здесь», а «место». Да, этот знак читается как «место»… Тогда это ассирийский, – он записал фразу в блокнот и прочитал вслух:

«Место принадлежит… владыка… жизнь… иди к свету…»

– Интересно, – он посветил на стену правее, где была небрежно изображена чаша, наполненная доверху, а рядом – начерчены другие символы. – Так… – ученый снова открыл блокнот и принялся записывать в него те знаки, которые удалось перевести сходу.

«Свет… мы… выжить… ночь… владыка… кровь… мы… умирать… умереть…»

Исследователь изумленно посмотрел на стену. Это был не шумерский и не ассирийский язык. Похожий, но все же другой, возможно, более древний или принадлежащий ушедшей цивилизации, которую ученые еще не открыли.

Внезапно Сергей ощутил на коже ледяное прикосновение ветра, идущего едва уловимым потоком из темных глубин пещеры. В этот момент человек почувствовал, как холод будто бы пронзил его насквозь, спазмируя легкие и вызывая болезненную дрожь. Спустя какое-то время он подвергся необъяснимой, сильнейшей панической атаке. Страх то сковывал его тело, то побуждал броситься наутек подальше от пещеры. Появились слуховые галлюцинации. Из дальних рубежей зала, скрытых тенью, доносился едва уловимый шепот. Голоса роптали на арамейском, аккадском, готском и даже древневерхненемецком, который использовали для передачи информации гораздо позже остальных, услышанных исследователем, диалектов.