Рецензия ИСП (Интернациональный союз писателей)

Детский взгляд, взрослый рассказ

Все мы в детстве любили слушать сказки, а когда стали чуть старше – рассказы взрослых о прошлом, об их детстве и юности. Они говорили с нами просто и понятно, объясняя, что такое хорошо и плохо, как отличалась жизнь в то время от нашей. Истории о том, как дедушка или бабушка были маленькими, поистине завораживали, хотя иногда и пугали.

«Рассказы о детстве» Виктора Ефремова сохраняют доверительную интонацию дружеской или даже отечественной беседы. Как отмечает он сам, «воспоминания из детства отражаются в сознании в виде эпизодов, которые остаются на всю жизнь и передаются среди друзей и знакомых в виде рассказов – пусть даже где-то преувеличенными и вымышленными».

По этой причине повествование не превращается в длинные и подробные мемуары. Виктор Ефремов вспоминает самое главное и важное, яркое и интересное. История становится отрывочной и краткой – как настоящий устный рассказ. Может быть, только стиль его чуть более книжный, размеренный и обстоятельный. Чем присуще устной речи: «Лето прошло, каникулы пролетели. В школу ходил вначале без желания. Всегда трудно втягиваться, а тем более, когда дни стоят тёплые, солнечные, хотя и летом дождей было очень мало». Автор и рассказчик неспешно рассуждает о происходящем, а иногда пользуется возможностью отвлечься, чтобы поразмыслить вслух. Ещё не успеть вызвать у читателей отрицательные эмоции, он возвращается к сказанному и продолжает говорить о том, что видел и узнал в детстве.

События, пережитые юным героем, происходят в Крыму, на берегу Чёрного моря. Кто-то в этом углубился бы в политические проблемы, но Виктор Ефремов касается их с большой осторожностью, мудро и деликатно, переходя к совсем другим вещам. Его заботят не масштабные события современности, а глубоко личные происшествия прошлого. Отсюда такие названия как «Коллекционирование» или «Как я научился плавать». Для рассказчика важно рассказать о себе, а не просто о прошлом, не то, чтобы исповедаться, но снова встретиться с собой и своим детством, надо сказать, не с самым лёгким.

Самое страшное время уже миновало, уже родились дети, которые не застали ни войны, ни Победы – рассказчик сам один из таких. Но жизнь по-прежнему нелегка, требует от старших тяжелого труда, а от младших – послушания и дисциплины. Правда, дети не всегда поступают, как им велят. И не всегда их шалости безобидны. Кто-то умудряется своим озорством и злостью оставить школу без молока к обеду: пролил целый бидон. В другой раз случилось уж совсем жуткое событие: «Старшеклассники из четвёртого класса за школой, где выкопали канаву по пояс рабочие, чтобы проложить трубы, как трое мальчишек посадили в канаву одну девочку, и её силой прикопали до плеч». Показательно здесь, что четвёртый класс – уже старшеклассники, с которых, видимо, нужно и спрашивать, как с взрослых. Но дети остаются детьми, даже если от них требуют иного, озорничают, играют и иногда совершают серьезные поступки просто по законам вероятности, а последствия не заставляют себя ждать: «эти необдуманные действия приводили к вот таким печальным последствиям, особенно для родителей. Для них это было трагедией. Нам же; ну подумаешь лишний год в одном классе просидишь»,

Герой повествования Виктора Ефремова тоже не становится исключением. Поступок его действительно весьма серьезен, хотя начинается, казалось бы, с мелочи. Копает парнишка землю, натыкается на странный неглубокий колодец – и начинается: «Я всё быстрей стал выбирать землю, как неожиданно наткнулся на сгнившую от времени красноармейскую фуражку, а от неё остался козырёк, звёздочка, и рядом лежала портупея кожаная, местами повреждённая, и кобура раскрытая – рядом пистоле с барабаном»

Мальчишка есть мальчишка, пусть даже он всего во втором классе, хотя, возможно, будь юный рассказчик старше, он распорядился бы находкой мудрее и в рамках правил и закона.

Но это мальчишки – у них свои взгляды и ценности. Наган можно выменять на что-то ценное, вроде коллекции марок, и обязательно нужно испытать, причём не просто выстрелить, а напугать кого-нибудь. Что и делают рассказчик и его друг Петька.

«Я поднял пистолет вверх и, как только дверь открылась, нажал на курок. Больше ничего не слышал, кроме выстрела и убегающих девчонок, которые что-то орали. Их понять можно, а вот я ничего не понимал, как так? Ведь он не должен выстрелить».

Такая шалость, граничащая с ЧП, не обходиться без последствий, и юный герой остаётся на второй год. Тем и заканчивается рассказ «Ох уж этот наган!».

При этом мальчика, разумеется, не волнует то, что это может отразиться на его характеристике, не огорчает потеря года, а расстраивает, что он будет учиться в новом классе без старых друзей. И подобное повторяется часто.

Для юного героя, как и для многих его ровесников, важны не доводы рассудка и правила, а собственные желания и порывы. Доходит до необычайного. Герой повредил ногу, нужно лечение, в перспективе ампутация, и какова же его реакция: «Я с радостью согласился, так как в больнице я ни разу не был, да и до моря недалеко».

И ничего достойного порицания в этом нет. Это просто взгляд ребёнка, переданный точно и логично. Ведь детство даже в трудное время остаётся детством и находит для себя особенные, яркие радости.

Биографическая справка

Родился в СССР, В Крыму, в 1949 году. Земля Крыма, наполненная воспоминаниями многих войн, особенно Великой Отечественной, давала знать о себе, когда в большинстве случаев находишь вещи, принадлежавшие советскому солдату, защищавшему свою землю.

Родные автора были переселенцами, переезжали из одной области в другую, видели, как люди восстанавливали страну, и сами принимали в этом участие.

Жил и работал в Иркутской области тридцать семь лет. Сейчас живёт в Забайкальском крае, в посёлке городского типа Атамановка. Есть двое детей, дочь и сын, которые с уважением относятся к старшему поколению. Творчеством начал заниматься в 2015 году, будучи пенсионером. Большая заслуга в этом принадлежит детям автора, которые помогают ему и сами учатся в совершенстве владеть творческим писательским процессом.

Печатается в «Российском колоколе» с 2015 года, в альманахе «Новые писатели России» литературной премии имени М.Ю. Лермонтова публикуются отрывки из книги «Тайны Земли». Закончена вторая часть продолжения этой книги «Измерено временем».

Крымские рассказы

В большинстве случаев воспоминания из детства отражаются в сознании в виде эпизодов, которые остаются на всю жизнь и передаются среди друзей и знакомых в виде рассказов – пусть даже где-то преувеличенных и вымышленных, но товарищами они прекрасно воспринимаются и слушаются.

Крым – необыкновенное место. Оно притягивает к себе не только туристов, гостей, но и своих же, жителей полуострова, особенно детей, которые постоянно в поисках чего-нибудь интересного на воде, под водой, на земле и под землёй, в катакомбах и других объектах, во время войны находившихся под пристальным вниманием. Теперь уже, по истечении стольких лет, они стали угрозой для проживающих в Крыму и приезжих гостей. Дети же, пусть даже не осознанно, в поисках приключений, пытаясь найти оружие или откопать какую-то безделушку времён войны – подвергают себя и близких смертельной опасности.

Крым – красивейшее место с чудесной растительностью и ландшафтом, Чёрным морем, где можно не только отдохнуть, покупаться и порыбачить, но и посмотреть множество достопримечательностей, которыми мы гордились во времена СССР, а потом, с его распадом, мы потеряли Крым на многие годы. И только события на Украине дали возможность вернуть Севастополь и Крым себе, на родину. Радости нет предела, особенно для тех, кто там жил, родился и по каким-то соображениям уехал с полуострова. Теперь вот она, частица нашей России!

Как я научился плавать

Среди детей в возрасте шести-семи лет, живущих у Чёрного моря, не уметь плавать считалось делом позорным. Я не умел. Друзья меня не осуждали, но недоверчивый взгляд их, когда бродил я по берегу или собирал морские ракушки, казался мне насмешливым. Иногда я забирался на скалы, бросал камни с высоты в морскую даль и наблюдал, как баркасы с рыбаками проплывали вдали. Мне так хотелось оказаться с ними и проплыть на баркасе по волнам!

У моего друга Вовки Краснова отец ловил рыбу на этой большой лодке, и он рано уходил в море. Меня как-то осенила мысль – надоумить Вовку, чтобы он попросил у своего отца прокатить нас на баркасе. А что? Вовка раза два или три выходил в море с рыбаками, а мы что, хуже их? Я спустился вниз со скалы к камням – большим валунам, где постоянно плавали мои друзья и ныряли с них. Я с восхищением наблюдал за ними, как они лихо держались на воде и плыли от камня к камню по-собачьи! А Колька самый старший из нас, четверых друзей, умел плавать даже вразмашку. Я всем им завидовал по-детски, сам же не умел плавать потому, что боялся глубины и боялся утонуть. Мы с мамой в Балаклаве ходили на пляж, и там видел, как мужчины вытащили из воды утопленника. После этого у меня появилась боязнь глубины, и, когда входил в воду, меня не покидало чувство страха, что я проваливаюсь куда-то.

Подождал своих друзей, когда они вылезут из воды обсохнуть и обогреться на солнце, которое сегодня не сильно баловало. Оно больше пряталось за тучи, надвигавшиеся со стороны моря в компании с прохладным ветром, но это лишь радовало наших пловцов. Море, волнуясь, поднимало волны, и они разбивались о скалы и валуны, фонтаном падали на моих друзей, да ещё раскачивали из стороны в сторону. Развлечение приятное, но не безопасное.

Я тоже любил заходить по плечи в воду, и меня волной отбрасывало к берегу. Мама всё ругала и требовала, чтобы я не заходил глубоко, а тем более, когда без разрешения убегал с друзьями к берегу моря. Хватало два-три свистка друзей, и я пулей вылетал из дома. Мы все вчетвером по тропинке спускались к морю, к нашему любимому месту у скал, и там допоздна купались, бродили, играли, ловили рыбу. Мама у меня привыкла к моим прогулкам, но без ругани и чтения морали не обходилось, она всё твердила: «Ты же сам видел утопленника и тем не более не умеешь плавать, поэтому беспокоюсь о тебе. Научись сначала плавать. Я всегда в таких случаях говорил: «Да я уже почти научился, но плохо».

Когда ребята обсохли и мы собрались уходить, я обратился к Вовке и остальным друзьям:

– Ребята, давайте попросим Вовкиного отца прокатить нас на баркасе, или ты сам спроси у него, может, разрешит. Он же брал тебя?

Вовка с неохотой посмотрел на меня, но проговорил:

– Я не знаю, разрешит ли, да ещё четверых… Попрошу маму, пусть поговорит с ним – он маму больше слушает.

– Ребята, давайте через дня два-три. Мы с родителями завтра едем в город, а одного они меня не оставят, – заявил Колька, надевая на высохшее тело майку, и продолжил:

– Я тоже со всеми хочу на баркас.

Мы по тропинке поднимались не спеша вверх, к своим домам на одной улице. Дома у всех были одинаковыми, построенными из блоков ракушечного отложения – лёгкими. На каждой стороне стояло около двадцати домов. Колхоз небольшой – в основном здесь занимались рыбной ловлей. Имелась школа до четвёртого класса, напротив клуб и здание по переработке рыбы, а также была маленькая колхозная ферма, где в основном работали женщины – наши мамы.

Когда мы подходили к дому Краснова Вовки, крайнему в колхозе, Васька, молчавший всю дорогу, предложил:

– А если Вовкин отец не разрешит нам всем, давайте все вместе попросим кого – то ещё из рыбаков?

– Давайте! – обрадовался Вовка, что ему не придётся уговаривать своих родителей.

– Нет, сначала пусть спросит, а уж потом, если не получится, будем просить других. Только без обмана, хорошо? – окончательно сказал я, и мы пошли по своим домам.

В доме у нас никого не было, кроме собаки. Родители находились ещё на работе, а брат старший помогал отцу на стройке дома. Я стал обдумывать план, как нам поступить завтра. А вдруг откажут? Может, рискнуть, и спрятаться в баркасе под брезентом, а там будь что будет? Или отказаться от этой идеи? Тогда я буду трусом – сам предложил. Подумал я над планом своим и решил вечером сходить к Вовке узнать, а потом отправиться в колхозную гавань, где швартуются все колхозные лодки и баркасы, посмотреть, в какой из них можно спрятаться.

Когда стало темнеть, пошёл к Ваське, он жил рядом – через три дома от меня. Наши родители дружили и работали вместе. Когда подошёл к дому, он играл с собачкой.

– Вась, пойдём дойдём до Вовки, у меня есть план. Сначала узнаем, разрешили ли родители ему, а потом сходим в нашу гавань и присмотримся что и как.

Я был настроен хоть сегодня сорваться с кем-нибудь в море – лишь бы взяли.

– Пошли, – с удовольствием согласился Васька. Он обрадовался, что именно его взял с собой – самого молчаливого из наших друзей. Он ходил с нами везде, когда мы вместе брали этого молчуна для компании. В этот раз ему повезло, что мы вдвоём идём на какое-то задание. А задание было плёвое – разузнать обстановку на завтрашний день.

До Вовкиного дома было не так далеко, но потом – если ничего не получится у него, нам придётся возвращаться назад к себе, а затем ещё километра два топать к нашей гавани, когда начнёт темнеть. Но это нас не пугало, мы только ускорили шаг. Когда нам оставалось совсем немного – мы уже поравнялись с домом соседей Красновых, – из своего дома выскочил Вовка, а за ним с веником в руках его мама. Мы остановились и спрятались за кусты сирени, которые росли напротив каждого дома. Вовка выбежал из калитки, его мама с порога кричала:

– Ты что задумал? Всех собрать друзей и катать? Ты что думаешь – если отец тебя прокатил одного, значит, всех можно? Я его не подумаю уговаривать, лучше выбрось эту затею из головы! Я ещё поговорю с твоими друзьями и их родителями, а то, что задумали!

Вовка шёл в нашу сторону растерянный и запыхавшийся, но, не доходя кустов сирени, где стояли мы, остановился. Мама его уже не ругалась, а вошла в свой дом, и дверь закрылась. Вовка уже повернулся назад, чтобы уйти, как я ему тихонько свистнул. Он узнал мой сигнал, остановился, посмотрел на кусты. Мы не стали выходить из укрытия, боясь, что Вовкина мама могла наблюдать в окно. Вовка догадался и сам зашёл в заросли. Зная, что мы всё слышали, он не стал оправдываться, а прямо сказал:

– Хорошо, чтоб она отцу не сказала, я же говорил, что навряд ли что выйдет, да ещё к родителям вашим пойдёт. Пойду домой теперь уговаривать её, чтоб ничего никому не говорила – особенно отцу, а то потом и меня брать с собой в море не станет. – Вовка в который раз развернулся к своему дому и видно, что с неохотой пошёл домой уговаривать свою мать. Мы тоже не солоно хлебавши пошли назад.

– Ну вот, один план отпал. Пойдём к лодкам и посмотрим, что нам удастся там разузнать? – сказал я, и мы ускорили шаг, так как уже стало быстро темнеть.

К гавани мы шли по укатанной машинами дороге, а справа от нас росли абрикосовые насаждения. Мы их называли дички – это плоды абрикосов, как созревают, они очень вкусные, но мельче, чем садовые. Мы всегда, чтобы утолить голод, выбирали самые спелые и сочные. Рвали и отправляли себе в рот, одновременно утоляли жажду. С водой пресной у нас в Крыму в то время было плохо, хотя водопровод имелся и против каждого дома была колонка.

Помню, как мы ходили играть в футбол с городскими ребятишками. Идти приходилось долго, а в жару это очень тяжело, и постоянно хотелось пить. Если мы что-то и брали с собой, то на полпути делали остановку и садились передохнуть, и конечно же, перекусить, не задумываясь о том, что нам ещё играть, а потом возвращаться назад. И мы всё то, что брали с собой, уничтожали – съедали и выпивали, а когда возвращались назад уставшие, то пить было нечего. Хорошо, когда после дождя были лужи – мы снимали с себя майки, зачерпывали какой-нибудь посудиной (если кто-то догадывался взять с собой) эту дождевую воду и, процеживая её через майку, пили, чтобы утолить жажду.

Но в данный момент до моря было недалеко, к тому же становилось темнеть и пить сильно не хотелось. Мы спустились вниз, где у причала покачивались мелкие посудины – маленькие лодки. Пришвартованы они были и привязаны верёвками, а большие лодки – баркасы и шаланды держались на цепях. Хорошо, что Васька взял фонарик «жучок». Он без батареек, только прикладывай усилия, на ручку нажимай и лампочка будет гореть, хоть и слабо, но светит, только жужжит в тишине.

Мы прошли вдоль берега к баркасам, их было три, каждый метров по десять. Васька осветил каждый из них. Все они сверху были аккуратно прикрыты брезентом. Я хотел приподнять брезент у одной из лодок, но услышал шаги и голос сторожа деда Игната:

– И что же вы на ночь глядя здесь потеряли, что ищите? Или собираетесь угнать лодку? – дед Игнат хорошо знал нас и наших родителей и, конечно же, пошутил насчёт «угнать лодку». Он продолжил:

– Вижу – кто-то мигает фонариком и жужжит, подумал, сигнал подаёт, шпионит. Вот я и решил поймать шпионов и сдать в милицию, – пошутил дед. Я, честно говоря, перепугался, но ответил правдиво:

– Да мы хотели прокатиться завтра с рыбаками, но не знаем, разрешат ли.

Дед Игнат посмотрел на нас с таким видом, словно он сам сейчас нам разрешит и возьмёт нас завтра с собой. Но он потрогал бороду, погладил её и сказал:

– Да, хорошо, что у вас такое желание. Я вам посоветую вот что: вы завтра рано подходите сюда часиков в пять. Встанете? Подойдёте, я ещё буду здесь, но только сначала спросите разрешение у родителей. Потом подходите к лодке Краснова, я с ним поговорю, он не должен отказать. Он часто брал своего сына Вовку. Хорошо?

Я удовлетворительно махнул головой, больше ничего не мог ему сказать, так как мы были поставлены в тупик. Ну вот и всё – все планы рухнули! Но я не сдамся. У меня тут же созрел наглый план, которым поделился со своим другом-молчуном Васькой:

– Ты слышал, что сказал дед Игнат? Нам это не подходит. Вдруг мама Вовкина рассказала всё – это завал. Мы лучше никого не будем просить больше, а встанем в половине пятого и скажем родителям, что пойдём рыбачить. Придём до прихода рыбаков и спрячемся под брезентом. Согласен? – закончил я.

Васька махнул головой и промямлил, что согласен. Он всегда соглашался со мной, а мне это было на руку – вдвоём веселее, а посвящать Вовку я не буду после сегодняшней взбучки от матери. А Колька с утра завтра уедет с родителями в гости, и мы останемся с Васькой вдвоём. Уже стало совсем темно, и мы разошлись по своим домам. Я только боялся, что мама уже знает о нашей затее, но, когда зашёл домой и все уже были дома, она спросила лишь:

– Кушать будешь?

Я ответил, что буду. Значит мама ничего не знает – это хорошо. Я помылся, поел и сказал всем, что с ребятами завтра пойду на рыбалку. Отец только поинтересовался:

– На какое место собираетесь идти? Завтра будет жарко – возьмите с собой побольше воды и большое ведро для рыбы, удочка стоит в коридоре, – пошутил папка насчёт большого ведра под рыбу. После всего я плюхнулся в кровать и уснул.

– Вставай, сынок, рыба сбежит, не догонишь!

Я соскочил с кровати. Мама мне пожарила яиц и налила в кружку киселя. Я это всё быстро проглотил, за что от мамы получил подзатыльник. Для достоверности, что иду рыбачить, прихватил удочку и фляжку с водой. Васька уже стоял у калитки и ждал меня. Он только спросил:

– А удочка зачем?

– Мы же на рыбалку пошли. Так отец решил дать удочку, ведь без удочки рыбы не поймаешь. Хорошо, что ведро большое под рыбу не взял – мне папка посоветовал, – сообщил я, и мы пошли к кустам прятать удочку.