Отзывы на книги автора «Вика Войцек»

«Я, собачка» посвящена жуткой социальной теме – продаже детей. Марине 8 лет, она потерялась в чужом городе, а подобрала ее Ангелина – Бабочка, как окрестила ее девочка. Вот только деньги Ангелина любит больше, чем детей.
Казалось бы, как можно остаться равнодушной к такой истории? А вот я осталась. Возможно, потому что все повествование, кроме последней главы, идет как бы от лица Марины – наивное, превращающее все происходящее в сказку. И нет у нее ни истерик, ни ужаса (местами есть, но мало), а Ангелина ей нравится. А у меня, знаете ли, в лагере ребенок (такой же домашний, как героиня) каждый день истерики закатывал, что хочет к маме. Просто не могу поверить в такое поведение. Даже несмотря на то, что ее кормят «завтраками», мол, мама скоро приедет. Не работает это так. Ведь Марина описана как послушная девочка, которая очень любит своих родителей.
Плюс вплетенная в книгу сказка о Бумажном Принце больше раздражала, чем способствовала чтению. Да, понятно, что через нее показано, как маленький ребенок интерпретирует происходящее, как превращает все в фантазию... Но меня эти главы отталкивали.
Концовка тоже, на мой взгляд, слабая – нереальный хэппи энд. Даже язык для меня избыточно образный. Хотя момент, когда Марина рассказывает про банк (финансовую организацию) как про стеклянную банку, интересный.
Образ Сашки понравился, как и его история. Она вышла реалистичной – и взаимоотношения в семье, и поведение, когда попал в дом матери Ангелины, и то, как общается с Мариной. Тут я безоговорочно верила. Кроме одного – самого факта присутствия Саши в этом месте.
Что касается коллекционеров «игрушек», они здесь изображены вскользь. Зачем им дети, читатель может только догадываться. Наверняка нам ничего не говорят. В целом вся книга, несмотря на тематику, мягкая. И этот диссонанс меня просто убивал. Я ждала чего-то куда более острого, прямолинейного, вызывающего эмоции. А тут скорее ассоциации и намеки.
В общем, тема – да. Истории про то, как люди скатываются по социальной лестнице – да, способность алкоголиков и наркоманов продать своего ребенка и легкость, с которой чужие люди могут увести с собой детей, – тоже да. Все остальное – нет. Возможно, для меня книга была бы сильнее, если бы повествование велось либо от лица Саши. Но что есть, то есть.

На мой взгляд книга немного странная, потому что совсем не ясно для чего и зачем это было сделано. С этой стороны можно вообще сказать, что это какой-то поток сознания, которое факторами не подкреплялись.
Знаете, я читала и все время представляла, какое-то закрытое пространство, какое не описать. У меня в этой книге было больше вопросов, чем ответов. Так как слишком много было чего не понятно. И особенно поведение некоторых людей. Почему-то их поступки казались мне даже где-то абсурдом.
Несмотря на минусы книга мне в целом понравилась, есть в ней что-то, что дает нам понять те или иные вопросы.

Книга Вики Войцек "Я, собачка" о торговле детьми. Написана она от лица восьмилетней Марины, которую увела с вокзала чужая тётя Ангелина, Бабочка, как назвала её девочка. Книга посвящена очень серьёзной современной проблеме. Она заставляет задуматься о том, сколько детей пропадает ежегодно, не всех находят... Оказывается, так легко увести любому взрослому чужого ребёнка. И это страшно. В книге автор пишет, что объявления о продаже детей выходят в газете, естественно, в зашифрованном виде, смысл понятен посвящённым. В объявлениях указываются плюшевые игрушки, которые продают, например, медвежонок, божья коровка, заяц и т.д. Марина - собачка. И поэтому особенно ужасно читать диалог между ничего не понимающей витающей в облаках Маргаритой и потенциальным покупателем Денисом. Маргарита удивляется, зачем нужна ему "восьмилетняя плюшевая собака".
Сцены с Сашкой, Принцем, как называет его Марина, тоже вызывают щемящее чувство. Мальчик - сломанная игрушка, он живёт в доме Ангелины, всё понимает, он же уже достаточно взрослый, но не может ничего изменить, он бессилен, не может ходить из-за полученной травмы ног.
Невозможно понять Ангелину, её мать, Маргарита, живёт в выдуманном мире, она не понимает толком, что происходит. Но Ангелина, Бабочка, как может участвовать в торговле детьми?
Автор от лица ребёнка показывает происходящее, поэтому есть сказка о Бумажном Принце. Однако, на мой взгляд, это неудачное решение, поскольку придаёт сумбурность тексту. Как мне кажется, сказка вообще лишняя, она только всё запутывает. Конечно, автор таким образом смягчает текст, лишает повествование жёсткости. Кроме того, поведение восьмилетней Марины кажется мне странным. Она не плачет, не капризничает, очень послушно себя ведёт. Дети бывают разными, но всё-таки без родителей, у чужих людей ребёнок не может так реагировать.
Книга привлекает внимание к серьёзной проблеме, однако в художественном отношении она мне показалась достаточно слабой в плане развития сюжета. Можно отметить, что в языковом отношении всё безупречно.

Однозначно могу сказать, что прочитать книгу просто необходимо всем родителям. Не только мамам, но и папам. Мир был опасен всегда. И не важно какой это век или год. Проблема кражи детей существовала издавна. Ведь есть люди, для которых ребенок как игрушка, как вещь или товар. А ребенка, особенно доверчивого, так легко обмануть.
Конечно же все мы знаем об этом криминале, но признаемся, что вряд ли задумывались, а что происходит дальше и знает ли ребенок, что нужно делать, когда страшное уже случилось?
Задуматься над социальной проблемой помогает нам Вика Войцек, которая, на мой взгляд, справилась прекрасно. Автор смогла перевоплотиться в доверчивую 8 летнюю девочку Марину и от ее имени рассказать историю, а точнее, показать историю глазами маленькой доверчивой девочки. В книге очень много сравнительных оборотов, читая, ни на секунду не сомневаешься, что история рассказана самой настоящей маленькой девочкой, доброй и доверчивой, но от этого очень храброй и зоркой, благодаря чему мы знакомимся с не обычными людьми, а с Толстым Дядей, Бабочкой, Маленькой Женщиной, Принцем и множеством других еле уловимых, но замечаемых детскими глазами вещей.
Вместе с основной темой автор знакомит нас со сказкой собственного сочинения о Бумажном принце. Лично мне сказка эта не очень понравилась, показалась немного «ломанной», не до конца отшлифованной, но тем не менее смысл и уместность сказки присутствует.
В завершение хочу повториться, что такие книги читать нужно, а еще лучше читать и обсуждать с детьми. Хоть книга и 16+, но написана языком, который не описывает грязь замыслов плохих людей, а указывает на то, о чем стоит задуматься и порассуждать.

В 2024 году в России было зарегистрировано более 5 тыс. случаев пропажи несовершеннолетних, к счастью, 99,5% из них были найдены. Тем не менее более тысячи детей, пропавших в разные годы, до сих пор остаются ненайденными. Восьмилетняя Марина из книги Вики Войцек «Я, собачка» не главная героиня, а точка сборки. Ее глазами, напуганными и наивными, мы видим, что происходит, когда взрослые теряют внимание. А общество — совесть. «Я, собачка» — книга, которая может поменять не только мнение, но и поведение. Без морализаторства, без пафоса, без жесткой дидактики. Только через боль, нежность и сказку.

«Я — собачка. Игрушечная. Б/у. 8 лет. Может, чуть больше»
Марина так себя называет, и это не метафора. Это констатация: девочка, которую можно потерять, передать из рук в руки, посадить в поезд с Толстым Дядей — и забыть. Потому что она, как и сотни других, не кричит. Только смотрит. И ждет, когда придет мама. Вика Войцек написала книгу, которая кажется маленькой — тонкая повесть, сказочная структура, детская героиня. Но это только кажется. Потому что за нежным голосом и ритмическими повторами прячется настоящая проза ужаса. Точнее — тишины ужаса. Потому что ничего не происходит. Никто не кричит. Никто не рвет рубашку на груди. Все просто: мама исчезает из кадра, Толстый Дядя уходит, а Марина оказывается в чужом городе. С чужой женщиной. С чужими глазами. И она, как сломанная игрушка, не понимает, где кнопка «назад».

О чем эта книга на самом деле? О доверии. О том, как дети верят взрослым — просто потому, что у них нет выбора. О насилии — не кровавом, не откровенном, а завуалированном, мягком, как пастельная скатерть на кухне у женщины по прозвищу Бабочка. Марина живет у Бабочки. Несколько дней. Девочка ждет маму. И постепенно понимает: что-то не так. Что именно — не может объяснить. Но читатель понимает раньше. Вот как описан первый взгляд на новую «принимающую» женщину:

Вначале были руки ― узкие, с короткими пальцами и белыми ногтями. На одном сидела ненастоящая бабочка. Марина подумала, что хочет сковырнуть ее, явно прилипшую своими черными тоненькими лапками. Раньше она часто ловила бабочек в кокон из ладошек, а потом заглядывала в узкую темную щель между пальцами, ожидая чуда. Но мама сказала, так нельзя и надо отпускать. Поэтому Марина смотрела на бабочку с жалостью, а на хозяйку рук — с отвращением.

Это не просто образ. Это сигнал. Все, что происходит в этой книге, пропущено через детскую интуицию. Через образ поезда-гусеницы, города-паука, глаз — «чужих, пустых, как зевающее окно вагона». Все — не напрямую. Все — как сказка, которую ребенок сам себе рассказывает, чтобы не сойти с ума.

Сказка как броня
«Я, собачка» написана двумя языками. Один — проза реалистичная, тревожная, тихая. Другой — сказочный. Это вставные главы о Бумажном Принце, существе, которое может спасать, но само очень хрупкое. Его легко порвать. Он боится дождя. Принц — вымышленный спутник Марины, ее внутренний ангел, ее версия чудесного спасения, которого никогда не будет. Вставные сказки — это не просто литературный прием. Это механизм выживания. Когда реальность невыносима — ребенок уходит в вымышленное. Чтобы сохранить разум.

Один из эпизодов особенно страшный и при этом тихий. Марина стоит на остановке. Пытается вспомнить дорогу. Понимает, что потерялась. Вокруг люди. Кто-то дает конфету. Кто-то спрашивает, где мама. Кто-то улыбается. Никто — не помогает. Потому что все думают: кто-то другой сделает это. У Войцек нет злодеев с клыками. Только равнодушие, которое течет, как вязкая вода. Его не видно. Но оно — убивает.

Главная метафора книги — неслучайна. Марина называет себя собачкой. Б/у. Маленькой. И не потому, что ее так назвал кто-то. А потому, что именно так она себя чувствует. Как вещь. Как предмет, лишенный воли, лишенный субъектности. Так чувствуют себя тысячи детей, когда взрослые перестают видеть в них людей. Войцек задает страшные вопросы:
— Кто защитит ребенка, если родители не могут?
— Почему мы проходим мимо, когда видим девочку на вокзале одну?
— Почему чужой взрослый может забрать ребенка — и никто не спросит почему?

В этих вопросах нет морали. Есть — боль. Автора невозможно упрекнуть в дидактике. Она не учит. Она рассказывает. Через поэтичные описания дыма, пыли, запахов, вокзалов и платья Бабочки. Через тишину, в которой ребенок постепенно перестает верить, что его услышат.

Структура без имени
Книга делится на главы-дни: Первый день без имени, Второй день без имени… У Марины нет имени. Его забывают, коверкают, не записывают. Девочка — аноним. Как тысячи объявлений «Пропал ребенок». Каждый день — как день в безвременье. Тягучий, вязкий, похожий на предыдущий. А впереди — только дым. Марина не взрослеет. Она не становится сильнее. Она — просто ждет. И верит. Что мама придет. Что все закончится. Что кто-то добрый все объяснит. Но пока объяснений нет, остается только ждать. Даже если ждать страшно. Даже если никто не обещал, что придет.

«Я, собачка» — не детская книга. Это книга о детстве. Точнее — о том, как легко его разрушить. Без драки. Без крика. Просто — забыв. Читать ее нужно всем, кто работает с детьми. Всем, у кого есть дети. Всем, кто идет мимо вокзала. Это книга, которая учит одному: вниманию. Именно поэтому она так страшна. Потому что все в ней — правда. Потому что «пропал ребенок» — к сожалению, слишком частое объявление. Войцек напоминает: пока вы читаете — кто-то ждет на остановке. И верит. Что вы подойдете. И если эта книга изменит хотя бы одного взрослого — она уже спасла кого-то.

«Я, собачка» — это не просто повесть. Это тонкий, острый, поэтический протест. Против равнодушия. Против «она, наверное, просто заблудилась». Против «не мое дело». Это книга-сигнал. Прочитав, ее невозможно забыть. И невозможно не начать смотреть по сторонам.