Бурлящий поток

Январский запоздалый рассвет заблудился в меланхолии тусклых бульваров и переулков. Первые лучики зари нехотя высвобождались из плена цепких объятий тополей, чьи оголённые ветви взметнулись ввысь, как опрокинутые метлы. Пирамидальные кроны деревьев утонули в дымке облаков. Медленно и лапидарно закипал на востоке мутный янтарь зимнего солнца, не желая осветить бледным светом своим серое небо и притаившийся в сумеречном тумане Город, лишённый за неведомые грехи новогоднего снега.

В квартире царил стойкий хвойно-мандариновый аромат, как и полагается на Руси в первые дни наступившего года, а в томной мгле комнаты всё пребывало в тихом и тёплом уюте, и нежелание потерявшегося утра посетить Город пришлось как нельзя кстати, потому что можно было продолжать преспокойно спать и видеть ванильные сны в коварной предрассветной безмятежности.

А вот телефонный звонок, разрушивший предутреннюю грёзу, прозвучал крайне несвоевременно. Абсолютно некстати. Кирилл даже не успел запомнить свой сон. Помнилось только, что он был ванильным, но почему, и, собственно, как ванильным – на цвет, запах или вкус, позабылось. Мучительно хотелось это выяснить и вернуться в сон.

Треклятый звонок повторился, и обиднее всего – верещал не Кириллов мобильник. «Чокнутая лягушка» вопила в районе дивана, где почивал Сан Саныч, петербургский родственник, остановившийся у них проездом после новогоднего отпуска в Красной Поляне. Кирилл, мысленно проклиная Аэрофлот, не пожелавший накануне вечером доставить родственника в Питер ввиду отсутствия билетов, пошарил рукой на полу возле своей кровати, нащупал тапок и метнул его в диван. Тёмный клетчатый плед на диване зашевелился, Сан Саныч где-то откопал «чокнутую лягушку», и та наконец заткнулась. Но взамен вожделенной тишины послышалось невнятное бормотание самого Сан Саныча. Мобильник маячил зелёной подсветкой и освещал зелёным светом ухо и пол-лица Саныча.

«Да он ещё и ответил! И это вместо того, чтобы вышвырнуть телефон в форточку! Ишь, зеленеет себе! Шрек несчастный…» – Кирилл попробовал закрыться разом ото всех звуков и нырнул с головой в пуховое море подушек, но некоторые фразы с дивана всё же достигли его слуха.

– Я в Краснодаре, – бубнил Сан Саныч, – застрял тут в провинции на задворках злосчастной империи… Сегодня вечером вылетаю…

Даже спросонья Кириллу стало обидно за малую Родину и за Отечество в целом, и он скинул с себя подушку.

– Это какие такие задворки? Это какой такой злосчастной империи?!

– Римской, – ответил Саныч. – Да шутю я, шутю, спи.

Гость отключил свой мобильный телефон и опять залез под плед – небось приготовился мирно досматривать свои сновидения. А вот Кирилл уже почти проснулся, но соображение работало пока слабо.

– Ахинея какая. Краснодар – провинция Римской империи? Как Помпеи?

– Да, только у вас Везувия нет. Зато «Колизей» есть: амфитеатр в парке…

– Саныч, похоже у тебя стойкая потеря совести. У меня сессия, у меня вчера был экзамен, а в понедельник – итоговый коллоквиум, я имею право в конце концов отоспаться после Нового года? Ты беспардонно меня разбудил, чтобы я услышал твоё сообщение неизвестно кому, что мой родной город полная провинция и здесь даже Везувия нет! И это ни свет ни заря! А мне такой крем-брюле снился!.. И вообще, у вас питерских вечный комплекс неполноценности из-за «недостоличности»…

– Эротический крем-брюле?

– Да ну тебя. Мило, что ты сегодня улетаешь.

– Очень негостеприимно и невежливо.

– Зато очень по-провинциальному прямолинейно.

Кирилл вновь закрылся подушкой и попытался уснуть. Прошло полчаса, и после многочисленных переворачиваний с бока на бок ему наконец удалось слегка забыться, только вот столь желанный ванильный сон не возвращался, и вообще ничего не снилось. Да и недолго длилось это забытьё, потому что и его вскоре прервали также неожиданно и грубо, как и в первый раз: внезапно во дворе послышался душераздирающий женский вопль, потом всё стихло. «Веселится и ликует весь народ? Кто-то требует продолжения банкета?» – Кирилл почему-то подумал, что во дворе гуляют захмелевшие соседи.

Но день обещал быть богатым на события, тишина продолжалась лишь четверть часа, и по их истечении под окном раздался вой сирен, а в комнату поспешила войти мама, прямо с чашкой дымящегося кофе, и, не обращая на них с Санычем никакого внимания, прильнула к окну.

– В домовом чате написали: Максим из девяносто пятой квартиры с балкона вниз упал!

– Выбросился или помогли выпасть? – уточнил Саныч деловитым голосом знатока детективного жанра, зевая и протирая глаза.

– Он живой? – Кирилл лихорадочно разыскивал в потёмках что-нибудь из одежды, голова и руки отказывались ему повиноваться.

– Что ты! Господи, ведь девятый этаж, а внизу пустой асфальт, конечно, чудес не бывает… Какой ужас! Смотри – скорая уехала, полиция и катафалк остались, – мама горестно покачала головой и, тщательно размешав ложечкой сахар, отставила чашку на подоконник, так и не сделав ни глотка.

Кирилл кое-как натянул на себя джинсы и свитер и подбежал к окну. Внизу во дворе немногочисленными группами стояли люди, в основном полиция, но были и ранние зеваки, которых стражи порядка безуспешно старались оттеснить под тополя.

Рассвет только занялся, и в утреннем тумане на островке желтоватого света, исходящего от фар автомашин, в луже чего-то красно-бурого распростёрлось тело. Максим лежал лицом вверх, с высоты из окна не было видно его глаз – невозможно было разобрать даже черт лица, но Кириллу показалось, что глаза соседа открыты и смотрят прямо на него. Вместе с проблеском зимнего дня в город врывался стремительный северо-восточный ветер, над покойником неслись клубы тумана, обрывки бумаги, ёлочная мишура… Кирилл вспомнил, что синоптики к вечеру обещали ураган.

– Они с Кириллом учились в одной школе, в параллельных классах. Насколько помню, нормальный был, симпатичный мальчишка, – мама делилась информацией с Санычем. – Кирилл поступил в университет, а Максим ушёл в армию. Когда вернулся, внезапно умерла его мать – от онкологии. Одна она у него была: воспитывался без отца, да и других родственников тоже не видели. Непонятно, когда сломался парень: связался с прескверной компанией, не работал. По всей вероятности, пристрастился к одуряющей мерзости… Словом, совсем скатился. За полгода сгорел человек.

– Если употреблять психоактивные вещества, можно и за пару месяцев полностью деградировать. Наверняка передозировка, или некачественная «соль», так часто случается, – Сан Саныч решил проявить свою просвещённость и в этом вопросе. – Хотя, о чем это я: разве отрава может быть «качественной»? O tempora, o mores! Но итог закономерный: как говорится, если долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя …

– Я как-то предлагал ему заняться чем-нибудь полезным, даже приглашал в наш спортивный клуб, но это было безнадёжно… – признался Кирилл.

– Спортивный клуб? Не смеши меня. Ему это вряд ли было нужно, разве что для того, чтобы найти новых жертв и распространять эту заразу. Но парни у вас серьёзные, поэтому он и не сунулся. Повезло, что этот Максим жил этажом ниже, а не выше. Если бы я увидел в окно, как он летит мимо нас, меня бы точно инфаркт хватил! – Сан Саныч откровенно не демонстрировал особой жалости к погибшему.

– Хорошо, что девчонки спят в дальней комнате и, надеюсь, ничего не узнают об этом. Кирилл, сестренки скоро проснутся, надо сходить за продуктами, как назло, у нас и хлеб кончился, и молоко, а я не могу теперь даже в подъезд спуститься – жуть как боюсь покойников. Да и не выношу все эти разговоры: «Был человек – нет человека, сам ступил на скользкий путь, естественный отбор» и так далее. Такое лицемерие! Целыми днями только и декларируем, что боремся с преступностью и коррупцией, что надо детей заинтересовать чем-то путным за пределами интернета, не допускать пропаганду насилия и прочее. Но чуть что: «моя хата с краю». И все вокруг молчат, а когда кто-то гибнет, значит, сам виноват, туда и дорога. Посудачим на кухне и дальше не желаем замечать, как часть молодого поколения пропадает. Если мы полноценное общество, почему не желаем противостоять сообща этому злу?

– Вы, голубушка, конечно, правы – наше общество далеко от совершенства, и мы пока не достигли уровня ответственной гражданственности, но пагубным пристрастиям всё же наиболее подвержены люди с ослабленной психикой и с генетическими нарушениями. И одной борьбой с криминалитетом и карательными мерами тут не обойдёшься, здесь необходимо говорить о здоровье семьи как ячейки общества и традиционных культурных и моральных ценностях всего социума. Причина проблемы многогранна, поэтому и решать ее нужно комплексно. То есть: не только растущая экономика, достойное образование и рачительное управление государством, должна быть государственная идеология честного, здорового образа жизни… – У Сан Саныча явно был заготовлен курс лекций на социальные темы.

– Я сбегаю за хлебом, – Кирилл накинул куртку и впопыхах выскочил за дверь.

Когда он спустился во двор, тело уже увезли, осталось только красно-бурое пятно на асфальте и обведённый мелом силуэт. Кто-то возложил рядом с ним вместо цветов ёлочную игрушку – беззаботного этакого снеговичка. Кирилл приблизился к стоявшим поодаль знакомым по спортивному клубу, фанатам бодибилдинга Денису и Игорю, они молча обменялись с Кириллом рукопожатиями.

– Ты понимаешь, вышли мы, как обычно, на утреннюю пробежку, а тут такое… Это всё из-за кометы, комета какая-то сегодня мимо Земли пролетает, плохая комета.

– Вы видели, как это произошло?

– Нет, темно ещё было, только звук услышали: будто мешок с песком сверху скинули. Но все говорят – сам. Вроде как соседка утверждает, что он один стоял на балконе… А потом глянь, а он уже на земле. Тут она и завопила.

К ним тем временем подступил молоденький лейтенант полиции.

– Вы ведь в этом подъезде проживаете, граждане? Если встретите где-нибудь поблизости или в городе людей, посещавших квартиру Максима, очень прошу – позвоните по этому номеру, – он раздал всем троим визитки и удалился.

– Наивный парень, – «супермен» Денис повертел визитку в руках, смял и бросил её в урну, – кто же это будет стучать на эту мафию?

– Да, мы-то не самоубийцы, – вторая визитка из рук Игоря последовала по тому же маршруту.

Возвращаясь из супермаркета, Кирилл увидел бездомного пса, сиротливо жавшегося к мусорному баку. Он замечал, что Максим подкармливал бедолагу и подолгу разговаривал с ним, скорее всего признавая в собаке единственного своего благодарного слушателя. Кирилл поискал чего-нибудь вкусного в пакетах, отломал кусок колбасы и дал собаке, погладив её по голове.

В подъезде его внимание привлёк почтовый ящик, на который он не посмотрел, когда спускался. В ячейке с номером их квартиры что-то белело, кончик листка бумаги торчал из прорези, и Кирилл смог достать его без ключа. Предчувствие чего-то недоброго оправдалось – да, это была записка от Максима, написанная, судя по педантично обозначенной рядом с подписью дате, вчера. В ней он обещал посетить их самодельный фитнес клуб и просил Кирилла вечером зайти за ним, если у того будет время.

«Несколько часов назад он ещё хотел жить, рассчитывал выкарабкаться, заняться спортом. Он ещё пытался поверить мне и тому, что жизнь, несмотря ни на что, прекрасна и удивительна. Он нуждался в друге, товарище, ему требовалась поддержка и помощь, а я не заметил записки. Я ведь знал, что у него давно нет мобильника – продал или потерял… Вчера я, наверное, ещё мог его спасти… Но у меня был экзамен по общей психологии, и меня мало что заботило, кроме этого. Общая психология! Какая ирония… Экзамен я сдал на «отлично», а вот применить свои знания на практике шанс упустил. Не сумел элементарно помочь ближнему. Ну почему всё так нелепо? Почему нельзя вернуть вчерашний день? Ничего нельзя вернуть». У Кирилла и без того кошки скребли на душе, а теперь, после этой записки, его вдруг обуяла такая тоска, что от новогоднего настроения не осталось и следа.

Казалось бы, кто ему был этот Максим? Подумаешь, учились когда-то в одной школе, проживали в одном подъезде. Да они даже никогда не только не дружили, не здоровались по-настоящему – так, кивнув на бегу, пробегали мимо. Ну, обмолвился пару раз Кирилл, так же на бегу пригласив его в клуб, когда стало очевидно, что пропадает парень. Тот словно и не расслышал приглашения. А вот на́ тебе – записку написал, ждал, наверное, надеялся, что зайдут за ним. «Найдутся те, кто таких людей считает отбросами общества, но мать права – мы все немного причастны к его гибели: и моральной, и физической. Причастны из-за своего равнодушия и слабоволия. А я больше всех виновен».

Угрызения совести продолжали терзать Кирилла весь день. Вечером он один поехал провожать Сан Саныча в аэропорт, так как родители повезли сестрёнок на дачу на чей-то день рождения, но даже беззаботная болтовня словоохотливого родственника не смогла отвлечь от мрачных мыслей. Саныч же пребывал в прекрасном расположении духа – утреннее происшествие давно изгладилось из его памяти:

– Теплынь какая! Градусов пятнадцать с плюсом, ай да зима! Это из-за глобального потепления или у вас всегда так в январе? Ветрено только слишком… Говорят, ветер будет усиливаться, я даже беспокоюсь: а если рейс отменят из-за непогоды? Пожалуй, видимость ухудшается. Как ты думаешь?

– Не отменят. Ураган будет позже, я слышал прогноз, – думалось совсем о другом. Кирилл пристально рассматривал в окно такси праздничное убранство города, но фактически не видел ничего. Мелькали за стеклом мигающие гирлянды, игрушечные Деды Морозы в серебряных шубах, ёлки с пятиконечными звёздами на макушках, блистающие разными огнями витрины магазинов. На фоне сырого и взъерошенного ветром города выглядело всё это как-то неуместно и абсурдно. Лишь на мгновение мелькающий хаос за окном сменился на гармонию торжествующей геометрии четких линий фантастических аллей парка Галицкого, но машина свернула на другую улицу – и опять: разноцветные гирлянды, мишура, ёлки, сломанные уже ветром ветви деревьев и неизменные неоновые и светодиодные звёзды…

– Вот незадача – только урагана не хватало. Мало было одной кометы. Что-то мне неспокойно. Слушай, Кир, а давай ты в аэропорту побудешь, пока самолёт не взлетит? Говорят, взлёт и посадка – самое опасное в полёте.

– Саныч, ты меня прости, не совсем понял, как человек с учёной степенью, объясни мне невежде логику своей мысли – что изменит моё пребывание в аэропорту?

– К стыду своему должен признать, что я очень суеверен. Прошу, выполни мою просьбу, а я в знак благодарности устрою тебе летнюю практику в нашем институте. Ты же будущий биолог, а знаешь какая у нас великолепная кафедра микробиологии? – зашёл с козырей Сан Саныч.

– Более чем уверен, что ты напрочь забудешь о своём обещании, как только ступишь на питерскую землю, но рискнуть всё же сто́ит. Ладно, не волнуйся, я буду пить кофе в буфете, пока твой самолёт не возьмет курс на Пулково.

Кофе в буфете аэропорта был сильно пережаренный, и Кирилл, добросовестно ожидавший взлёта питерского рейса, так и не допив его, покинул буфет и вышел на обзорную площадку полюбоваться открывающимся с неё видом. Короткий зимний день быстротечно клонился к закату, кое-где на вечереющем небе уже появились бледные звёзды. Очередная же неоновая звезда над справочным табло оказалась сломанной – некоторые грани её не горели, и она отражалась в стёклах панорамного окна как мигающая ультрамариновая буква «А». Самолёты, огромные белые птицы, кружили над аэродромом и выделывали замысловатые пируэты, выруливая на взлётно-посадочные полосы. Лайнер с беспокойным Сан Санычем на борту благополучно исчез за грозовыми облаками. Кирилл поспешил домой.

В дверях аэровокзала его чуть было не сбили с ног трое излишне торопящихся куда-то парней с внушительными баулами в руках. Кирилл, потирая ушибленное о проём двери плечо, пошёл на остановку троллейбуса, а озадаченные чем-то хамоватые ребята, даже не подумав извиниться, рванули к стоянке такси, громко обсуждая: надобно ли им останавливаться на ночлег в Джубге или прямиком ехать до Туапсе. Они не обратили на Кирилла никакого внимания, конечно – не узнали. А вот Кирилл узнал их сразу: он часто видел и всю живописную троицу и каждого из них в отдельности в обществе Максима или возле дверей подъезда.

Троллейбуса всё не было, а преступная троица никак не могла сторговаться с таксистами – желающих ехать под вечер в обществе подозрительных пассажиров не имелось. Водитель арендованной пассажирской «Газели», подхвативший с рейса беспечно настроенную группу зимних курортников, едущих в санаторий Горячего Ключа, «мамой клялся», что у него только одно место, и дальше санатория он не поедет. Наконец нашёлся частник, который согласился подвезти их до Джубги, должно быть польстившись на солидный куш. Они стали грузить свои баулы в багажник автомашины, и в это же время рядом с Кириллом вместо застрявшего где-то троллейбуса случайно притормозила та самая «Газель» до Горячего Ключа. «Это судьба, – решил Кирилл. – Ну что ж, может так снимется с меня хоть часть вины перед Максимом?» Он нашёл на дне кармана куртки визитку лейтенанта и набрал указанный в ней номер на своём мобильнике.

– Вы сегодня утром просили меня позвонить, если увижу посетителей квартиры номер девяносто пять. В данный момент трое постоянных посетителей этой квартиры выезжают из аэропорта на трассу в направлении Джубги в бежевой девятке. Их внешность очень похожа на фотороботы, размещенные на вашем стенде о розыске особо опасных преступников. Диктую номера машины… – и, выдав всю эту информацию, Кирилл запрыгнул в «Газель», дабы лично удостовериться, что троица не уйдёт от возмездия.

Он сидел на переднем сидении рядом с водителем и в лобовое стекло отлично видел несущуюся впереди них девятку. К удаче, трансфер до Горячего Ключа больше нигде останавливался и тоже набирал скорость. Подгоняемая порывами крепчающего ветра, по улицам с красивыми частными домиками, а затем мимо пригородных садов и питомников растений, мимо растущих как грибы прямо средь полей многоэтажных «человейников» новых микрорайонов, на федеральной трассе разворачивалась неосознаваемая водителями обеих машин погоня.

Напоминающий приземлившейся космический корабль торгово-развлекательный центр OZ МОЛЛ, весь в новогодних и рекламных огнях, вновь подмигнувших Кириллу то ли звездами, то ли мерещащейся повсюду заглавной буквой «А», слегка притормозил эту гонку из-за неизменной автомобильной пробки возле двухуровневой транспортной развязки, но уже очень скоро машины выехали через Восточный обход на Джубгинское шоссе и понеслись вперед.

Однако закончилась всё гораздо быстрее, чем мог предположить Кирилл, и боеготовность полиции даже вызвала у него восхищение – ведь могут, когда захотят!

Они подъезжали к гидроузлу, в этот момент дорогу девятке перекрыл пост ДПС. Но суровые оперативники в балаклавах не стали банально требовать показать документы, а просто молниеносно выволокли всех из машины, включая и незадачливого водителя, уложили физиономиями вниз и лихо окольцевали их наручниками.