Цитаты из книги «Сульfасалазин. *сюрреалистичный роман, не путать с таблеткой*»

Город внизу накрывало предрассветным цунами тумана. Там внутренние дети умирали в телах ответственных взрослых от нехватки воздуха и нереализованых мечт.

– А чего это подруга твоя томатный сок пьет? Думает, что она в самолете?

Город утопал в огнях праздника. На первый взгляд ничего не случилось. Просто вратарь отбил мяч. Но дело в том, что в этот раз он отбил его как нельзя кстати. Настолько кстати это не приходилось вот уже 36 лет. Все эти 36 лет одна шестая часть суши тренировалась болеть, кричать и радоваться. И вот праздник настал. Вылился на улицы флагами, толпами, гудками и кричалками. Незнакомые люди обнимались, давали друг другу «пять», выбегали на проезжую часть, пели песни, раскрашивали незнакомцам щеки в триколор, никто не думал, что завтра на работу. Никто не думал, что до следующего подобного события, возможно, еще 36 лет. Девушки

Не танцую, потому что у вас тут уже есть одна прима-балерина в холле. Не хочу отбирать ее аудиторию. Расстроится. – Ну да, а то и расчетверится. Она может.

Всех, кто нейробиологией не занимался, он называл мракобесами, шушерой во главе с Далай-ламой, дураками и примитивными стадиями развития человеческого вида.

Между делом он сообщил, что кинематограф мертв. Театр тоже мертв. Живопись мертва. И фотография, как вы уже догадались, мертва. Жива только нейробиология, психология и психиатрия держатся на последнем издыхании. Математика, конечно, вечна, но ловить там уже практически нечего.

И какой толк от такой жизни? Суррогат. Абсолютный Сульфасалазин.

история родных душ не всегда история любви. А история любви не может быть переиграна иначе, нежели она случилась.

– Чувствуешь разницу? Можно, конечно, и электрод к голове, но ногами-то круче. Ногами, понимаешь. С живым человеком. Неужели ты правда хочешь сидеть у себя дома в умном кресле с атрофированными конечностями и никогда вот этого ветра на лице в поворотах не чувствовать? И забыть, как от смущения кровь к щекам приливает? Хочешь? Честно? Луканин опустил взгляд вниз, мышцы его лица полностью расслабились. Когда он снова посмотрел на меня, на секунду в нем промелькнуло что-то от Дениски. – Если честно, то я в ужасе. Но мы все к этому идем. И надо как-то вливаться. А то раздавят и не заметят.

ЧТО это ты делаешь? – Земфира выкатила глаза и пыталась понять, зачем я щипцами для бровей засовываю в сосновые шишки кедровые орехи. – Кедрашки. Как фисташки, только кедровые. Кедровые орешки со шкуркой из сосновой шишки. Для белочек. Ты же любишь фисташки нечищеные ˗ они вкуснее. И еще их никто не трогал, потому что они в шкурке. Так интереснее, и поедание превращается в целый процесс. Белочкам тоже приятно, когда процесс и когда орешки никто не трогал. А еще без шишки они могут почувствовать подвох. Где ты в лесу видела, чтобы орехи без шишек были? Не к добру это. Могут не взять.