Питерские монстры

Отпрыск России, на мать непохожий:
Бледный, худой, евроглазый прохожий.

Книга Веры Сороки, в которой наравне с людьми действуют обаятельные и в высшей степени культурные нелюди, номинант Большой книги 2024 и 16/50 моих прочитанных книг лонга, вот здесь подборка рецензий. Хотя ее я прочла бы и без попадания в длинный список премии, потому что слышала там и тут, что вещь стоящая, хотя необычная. И да, в точности так. Представьте Мамлеева с человеческим лицом (понимаю, трудно, но вы попытайтесь) Хармса без человеконенавистнических закидонов. Доброжелательного Вагинова. Под аккомпанемент шевчуковского "с юга ветер приполз, неспособный на бег, пожирает дохляк пересоленный снег".

И все эти описания дадут лишь самое приблизительное представление о "Питерских монстрах", а то и вовсе никакого не дадут. Парадоксально уютное книжное пространство, где со Смертью можно договориться и отложить до времени, когда умрет любимая супруга, с которой душа в душу прожили всю жизнь. А потом превратиться в одного из питерских львов. Хотя некоторые договариваются иначе - пообещав Голодной смерти жизнь старшего внука - когда тебе семнадцать и у тебя даже еще детей нет, но знаешь совершенно точно, что их не будет, если умрешь в блокадном городе, это не выглядит слишком. А еще здесь русалка Невка, которая любит сухарики, потому что приятно, когда внутри тебя для разнообразия что-нибудь сухое. И семейство водяных монстров. высасывающих лишнюю влагу из этого вечно сырого города. И три старухи (даром ли мы Хармса вспоминали?), которые едят все - звери, люди и люди, превращенные для забавы в зверей, не исключение - а окончательно состарившись, хоронят друг друга, чтобы наутро выбраться из земли свеженькими миленькими и очень зубастыми девочками.

Вы спросите, а какова мораль? Отвечу, что и нет здесь никакой морали. Ну. может быть за исключением той, что всяк на своем месте хорош, и заведенного порядка лучше бы не менять, а все вопросы решать миром, лишь слегка припугнув время от времени особо ретивых. И самое страшное для монстров - эпидемия, болезни, превращающей их в людей, потому что нет зверя страшнее человека.

Наверно в прежние годы "Питерские монстры" попали бы скорее в номинацию НОСа, потому что это реально новая словесность, непохожая на то, что делают в нашей литературе другие, и на месте букмекеров я бы не делала ставок на победу в БК24, но читать, определенно, стоило. А если слушаете аудиокниги, то вас порадует исполнение Ивана Григорьева.

В этот текст я влюбилась, когда он был еще немного другим. До этого я читала рассказы Веры, какие-то даже разбирала в литмастерских, поэтому вцепилась в «Монстров», увидев их в самотеке одной из резиденций АСПИР примерно год назад.

Вера конструирует новый петербургский миф: здесь Питер и его обитатели традиционно меланхоличны и самоироничны; здесь много объединяющей, а не разделяющей пространство, воды — река, и дождь, и немного слез; львы, каналы и мосты присутствуют, без них никуда. И в то же время это альтернативный Питер без апатии и безразличия, потому что герои — и монстры, и люди — греются друг о друга сердцами, да и в целом неравнодушны к действительности, они ради друг друга ввязываются в смертельно опасные авантюры, чтобы не пропасть поодиночке.

Мне близок мрачноватый, иногда жесткий до стеба юмор автора и чуть парадоксальный взгляд на привычное. А еще в этих историях много любви — но не звенящей, встряхивающей сонные проулки, а спокойной, текучей как ртуть, быть может, токсичной, если не знать, что с ней делать. Но разве не ртуть была символом духа у алхимиков, знавших толк в поисках овеществленных страстей?

Традиционно для литературы монстры Сороки чуть более люди, чем человеки. Но это не значит, что у последних нет шанса на принятие. Питерские монстры повелевают дождями, работают в магазинчике неизданных книг и ночных клубах, угоняют трамваи и по-конфуциански уверены, что все мы живем в снах китов или котиков. И чем лучше им спится, тем лучше наша жизнь.

Три книги про Питер, которые я читала за последнее время, оказались слегка юмористическими (без юмора там, видимо, не выжить), с монстрами (а другое что-нибудь в Питере вообще водится?) и как будто чуть поверхностные. И про последнее поподробнее.

Поверхность, которая меня смутила, выражается в языке и некоторых поднятых темах. И если ко второму я вроде как не могу придраться (ну захотел автор показать боли писателя, кто я такая, чтобы его критиковать), то вот к первому есть некоторые вопросики. Так как само повествование в целом и язык, некоторые финты в частности, выражались легко, с хиханьками и иронично, то за всем этим сложно было углядеть какие-либо умные отсылки (а они наверняка были), глубина тревожащих моментов терялась, стиралась и размывалась тем самым питерским дождём.

Понимаемо, что и язык — это авторский голос, это особенность не только человека, пишущего текст, но и текста по итогу. Придираться к ним нет смысла, можно только субъективно говорить, что вот, не понравилось по такой-то причине (выше), и прятаться за углом от возмущённых взглядов.

Но вот образы и некоторые монстры меня порадовали. Да и описания были очень яркие, своеобразные и, как по мне, свежие. А вот построение повествования не совсем пришлось по душе: рассказы и правда выглядели самостоятельными, хоть и присутствовала в них общая нить сюжета — да вот только бывали истории, которые, по ощущениям, убери, и всё, не будет дыры, не будет печали.

Несмотря на финальный вот-это-поворот, персонажи всё равно выглядели больше мэри-сьюшными, чем настоящими, в теме героями, готовыми на всё, да и знающими — благодаря чему бы и выкарабкивались. Но на деле им больше сопутствовала удача, вовремя подоспевающая бабушка, отвернувшийся монстр или погожий день.

В целом, в общем: неплохо по масштабности и продуманности мира. Но лично мне истории в подобном стиле не нравятся.