Читать книгу «Дикое поле» онлайн полностью📖 — Василия Веденеева — MyBook.
image

Василий Веденеев
Дикое поле

© В. В. Веденеев, наследники, 2022

© Художественное оформление серии, ООО «Издательство Русская Тройка»™, 2022

© «Центрполиграф», 2022

* * *

Памяти предков, защитников России, посвящаю


В тайнах всегда есть нечто мистическое и завораживающее, но особенно притягательны тайны древних разведок, скрытые мраком веков. Возможно ли рассеять его и, приподняв завесу времени, заглянуть в прошлое? Ведь за минувшие столетия выцвели буквы рукописей, потемнели лики святых, скорбно глядящих с икон, потускнело шитье боевых хоругвей – свидетелей славных побед русских воинов. И только в волшебных снах еще приходят ко мне из тех давних времен отважные всадники с зоркими, как у степных беркутов, глазами…

Но вглядимся в росписи соборов, осторожно перелистаем пожелтевшие страницы летописей, примерим по руке старинное оружие. Умерла ли слава наших предков?

Давайте вместе отправимся туда, где над многострадальной русской землей гуляют буйные ветры, и встанем плечом к плечу с отважными разведчиками, которые первыми проникали далеко в глубь басурманских земель. Встанем под старыми, овеянными немеркнущей славой знаменами, сжимая в руках грозное оружие. Мы увидим дальние страны и города, услышим гулкий топот лихих конных лав и сабельный звон жуткой сечи, посвист стрел и скрип весел турецких галер, стоны невольничьих рынков и гром казачьих пушек.

Пойдем же, читатель, тайны былого ждут нас…

Автор

Пролог

В середине марта 1621 года по обледенелой после недавней оттепели дороге катил санный возок. За Москвой-рекой клонилось к закату солнце, красное, как червленый славянский щит. Мороз был легок и сух. Из лошадиных ноздрей вырывались облачка пара и оседали на лохматых мордах. Пахло свежим снегом, смолой, деревом.

Князь Иван Борисович Черкасский, глава приказа Большой казны, выглянул в слюдяное окошко: проезжали Гончарную слободу. В стороне от дороги мужики ладили сруб новой избы. Взблескивали в лучах заходящего солнца острые топоры, горкой ложилась светлая золотистая щепа.

«Спешат засветло закончить, – подумал князь, откидываясь на спинку покрытого ковром сиденья. – Строят ладно, в обло вяжут – углы в избе промерзать не будут. Да в этом ли дело? Строятся… Стало быть, верят, что не бывать больше лихолетью».

Иван Борисович, поправив широкий воротник шубы, спрятал в пушистый мех лицо. Прикрыл глаза, покачиваясь в такт движению возка. Сколь многое произошло в не столь давние, но такие тяжкие для родной земли годы: нашествия иноземцев, царствование Лжедмитрия, междоусобицы, мор, голод, непосильная для Державы война и, наконец, восшествие на престол Михаила Феодоровича Романова…

Возок проскочил слободу и полетел вдоль реки. Глухо простучали по бревенчатому мостику подковы коней сопровождавших князя вооруженных холопов. Впереди, на высоком берегу, показались Крутицы. Князь вздохнул: отец Авраамий, бывший келарь Троице-Сергиева монастыря, в смутное время воодушевлявший народ на борьбу с захватчиками, обосновался сейчас на Крутицком подворье. Он прислал Ивану Борисовичу грамотку, приглашая поговорить о деле весьма важном и тайном. Получив грамотку, Черкасский задумался: зачем зовет его старец, о каком тайном деле хочет вести речь? Насколько было известно Ивану Борисовичу, никто из ближних государю бояр на Крутицкое подворье сегодня не приглашен, значит, не доверяет старому боярству святой отец ни слов своих, ни дел, ни мыслей. Не может простить, что в лихую для Отчизны годину отсиживались они в дальних вотчинах…

Распахнулись тяжелые ворота, впуская приезжих. Один из холопов соскочил с седла и, открыв дверцу возка, помог князю выйти. Ступив на припорошенные снегом плиты просторного двора, Иван Борисович увидел в дальнем углу еще возок и верховых лошадей, заботливо покрытых теплыми попонами. Уже сгущались синеватые мартовские сумерки, и никак не разглядеть слабеющими глазами, чей же это возок, что за люди рядом с ним. Тощий носатый монах, прикрывая ладонью огонек масляного светильника, повел Черкасского в покои. Авраамий встретил у порога. Дал поцеловать сухую, пропахшую ладаном руку, легко перекрестил князя и отступил в сторону.

– Рад, что ты приехал. А у меня гость дорогой.

Качнулось пламя свечей. Из-за стола поднялся князь Дмитрий Михайлович Пожарский.

Вот чей возок на дороге, понял Иван Борисович.

Поздоровавшись с Дмитрием Михайловичем, Черкасский опустился на скамью. Напротив устроился Пожарский. Во главе стола сел Авраамий.

– Собрались великим постом, однако время вечерять. Не откажите, бояре, отведать хлеба-соли. – Он хлопнул в ладоши.

Два инока внесли блюда с капустной кулебякой, вареными судаками и солеными рыжиками. Поставили миски с овсяным киселем, кубки, стеклянные посудины с вином. Отослав прислужников, старец быстро прочел молитву, благословляя трапезу. Пожарский чуть пригубил кубок и отставил.

– По моей просьбе и по совету отца Авраамия собрались мы сегодня.

Черкасский вскинул глаза на прославленного воеводу, молча ожидая продолжения.

– Тебе, князь, государь повелел иметь начало над всеми силами окраинных городков и засечными работами, чтобы оградить Русь от набегов.

– Это правда, – пытаясь понять, куда клонит Пожарский, степенно согласился Иван Борисович. – Тяжкий урон несем от татар и турок. Государь указал новые городки строить, засеки ладить, валы насыпать, людей в городках поселять, обучать их ратному делу, чтобы от степи заслониться, как щитом.

– Дай Бог! – перекрестился Авраамий. – Но и Запад забывать нельзя: там тоже на наши земли зарятся. А Державе сейчас, как больному человеку, лекарства надобны: мир, торговля и спокой народа.

Черкасский в ответ тихо рассмеялся – не простые у него сегодня сотрапезники: все ходят вокруг да около.

– Разве я против? Да как от войны убережешься?

– Да кто говорит, что ты против? – Пожарский усмехнулся. – Засечные линии – одна защита. Сильное войско – защита другая, а казаки – защита третья. Но есть и четвертая защита: надо в чужих землях верных тайных людей иметь, чтобы они о замыслах врага заранее предупреждали.

– Одна воинская сила без хитрого разума мало стоит, – поддержал старец.

Черкасский слегка откинулся назад, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Ловко повернули! Но куда гнут?

– Есть у нас такие людишки, – устало промолвил Иван Борисович. – Как не быть? Казаки степняков ловят, купцы разные вести несут…

– Не то говоришь, – насупился Пожарский. Неужели они с Авраамием ошиблись, неужели не захочет понять их Черкасский – не примет их сторону, не поможет? – Купец всегда впереди и позади войны идет. У него один Бог: мошна с деньгами. Ей он молится…

– Вы что же, хотите за золото верные вести из чужих земель получать? – неожиданно разозлился Иван Борисович. – Потому и позвали меня, что я Большой казной ведаю? Так я вам прямо скажу: нет денег! Оскудела казна! Латиняне и татары до подарков и звонких червонцев жадны. Где на них золота наберешься? А ведомо ли вам, что поляки, запершись в Московском кремле, из пушек жемчугом стреляли? Золотые ефимки и дукаты плющили и забивали в ружья вместо пуль. Запас свинца у них за время осады вышел, так они государеву казну разграбили. Ружные книги[1] упадок показывают. Ехал я сюда и видел: мужики в Гончарной слободе сруб новой избы ладили. Поглядел на них и сердечно порадовался: верят, думаю, что не допустим больше врага на нашу землю. Вот и считай: когда мужик построится, когда у него хозяйство в силу войдет, только тогда он казне сполна платить будет. Двух шкур с одной овцы не содрать!

Князь засопел в бороду, успокаиваясь после внезапной вспышки гнева, и глухо продолжил:

– Велик урон от иноземного нашествия: сколько добра разграблено, сколько земель заросло бурьяном! А страшный мор? Сколько от него православных без покаяния на погосты свезли? И сейчас крепости строить надо, войско содержать надо. Иноземцам, на службу государеву приглашенным, платить надо. Вот ты, князь, говорил о казаках. Им государь хлеб, ружейный припас, порох посылает. Они люди гулящие, не сеют, не жнут, только саблями машут. От них гиль да смута идет. Даром разве пенял им великий государь: не задирайтесь с татарами, не ходите на море, не громите турецких городов. Не так давно и того хуже – пожгли донские казаки султанские дворцы в Константинополе[2]. Разбойники, право слово!

Пожарский рассмеялся:

– Сам не желая, Иван Борисович, высшую похвалу дал ты казакам. Такие храбрецы, что самого грозного турецкого султана заставили от них в его же столице прятаться!

– Э-э, – досадливо отмахнулся Черкасский. – Храбры казаки, спору нет. Зато своевольны и ненадежны.

Глаза Авраамия потемнели.

– Как можно забыть, что от Волги до Десны, от Оки до Дона лежит на русской земле Дикое поле? И не хлебом оно засеяно, а костьми людскими, не потом пахаря полито, а кровью да слезами полонянников. И нет у Руси в том Диком поле защиты крепче, чем Войско Донское! Разве не православные люди донские казаки? Или им Русь не дорога? Головами своими они платят за освобождение от полона. Живут в скудости и постоянной войне, обороняя наши рубежи от татар и турок. В деле, нами задуманном, на казаков опору должно иметь.

– Ну как знаете, – развел руками Черкасский. – Я с казаками ряд рядить не берусь, а иноземщине деньги платить за всякое вранье я тоже не потатчик.

В палате повисла гнетущая тишина. Наконец Пожарский нарушил молчание:

– Не горячись, Иван Борисович! Не о том сегодня речь. Надобно бы нам своих людей для тайного дела сбережения Державы иметь.

– Хорошо говорить, у теплой печи сидя, – резко обернулся к нему Черкасский. – А сделать каково?

– О том день и ночь думаю, – примирительно улыбнулся Дмитрий Михайлович. – Тебе государем велено обороной рубежей ведать, а это самое место для таких людей и есть. Ближе к рубежам нужно новый монастырь построить. К примеру у Муравского шляха. А в нем собрать молодых людей, духом и телом крепких, знающих языки чужих народов, и обучать их разным хитростям. На то и денег от казны просить не хотим. А еще сыскать здесь, в Москве, надежного человека, который питомцев того монастыря будет на Восток и на Запад отправлять, чтобы козни врага выведывали.

Пожарский одним духом осушил стоявший перед ним кубок, словно в горле у него пересохло после того, как произнес главные за сегодняшний вечер слова. Авраамий впился глазами в лицо Черкасского, ожидая ответа.

«Дело говорит, – подумал Иван Борисович. – Действительно, своих людей в чужих землях пора иметь, нечего иноземцам огульно доверять. Продадут со всеми потрохами и не поморщатся».

Горько усмехнувшись, князь поглядел на свои руки, делая вид, что любуется игрой пламени свечей в камнях дорогих перстней. Но и тянуть долго нельзя, надо отвечать. Однако что ответить, если в Москве нужного для тайного дела человека отыскать нелегко. Ближние к государю бояре к этому неспособны: больше о своих вотчинах пекутся, чем о благе Державы. Детки их и того лучше – дуралеи – «аз» от «буки» не отличают, знай гоняют голубей на крышах теремов да дворовых девок портят. Иные из бояр в черной измене замешаны: самозванцу служили, полякам помогали.

– Людей много надо, – не поднимая головы, сказал Черкасский. – А здесь, в Москве, найдем ли?

– О монастыре не тужи. – Авраамий светло улыбнулся, поняв, что глава приказа Большой казны встал на их сторону. – Настоятеля я уже подыскал.

– Это кого же? – живо заинтересовался Пожарский.

– Отца Зосиму. Муж ученый, до пострига в монашество воином был знатным. И главное, о родной земле душой радеет. Найдем и людишек, языки и обычаи иноплеменные разумеющих. Патриаршее благословение на постройку обители будет!

– Ну а я о московских делах подумал, – сказал Пожарский. – Нашел молодца, пригодного во всех отношениях: воин добрый и в грамоте силен. По-татарски, польски, гречески и латыни мыслит быстро, за словом в карман не лезет, но где нужно, смолчит. Чужие края повидал. Повадки вражеские – что тайные, что явные – ему хорошо известны.

Иван Борисович уперся кулаками в лавку и недоверчиво хмыкнул. Поди ж ты, уж больно складно все получается, прямо как по писаному. Не успел палец протянуть, а уж всю руку заграбастали. И настоятель для монастыря есть, и патриаршее благословение, почитай, получено. И даже в Москве подходящего человека разыскали!

– Стало быть, на готовое позвали? – криво усмехнулся Черкасский, не сумев скрыть досаду.

Авраамий встал, неслышными шагами прошелся по палате, придерживая рукой большой наперсный крест. Остановился напротив Ивана Борисовича и сказал:

– Не держи обиды на сердце. О деле радеем.

– Верно, – помолчав, признал Черкасский. – Думаю, человека князя Пожарского надо определить на службу по Посольскому приказу. Тогда о всех договорах и делах иноземных знать будет, а его связь с казаками лишних разговоров не вызовет. И тайну хранить легче: чужим умам не дознаться, на что и куда деньги идут. Полагаю, подчиняться он должен мне или Дмитрию Михайловичу, а нам уже все доводить до государя. На крайность, можно открыться главе Посольского приказа… Как бы поглядеть на твоего молодца, князь?

Пожарский встал, подошел к двери, распахнул ее и негромко окликнул кого-то. Черкасский и Авраамий обернулись посмотреть, кто появится на зов воеводы. Вот он и вошел.

Иван Борисович прищурился, ревниво разглядывая питомца Пожарского. Статен, высок ростом, широкоплеч. Короткая, чуть вьющаяся русая бородка и густые усы, под которыми лукаво улыбаются румяные губы. Светлые пытливые глаза смотрят настороженно.

– Никита Авдеевич Бухвостов, – представил его Пожарский. – Московский дворянин.

– Знаешь, зачем зван? – спросил Черкасский.

– Знаю, боярин. – Голос у Никиты был густой, низкий, под стать могучему телосложению.

– Не боязно? – продолжал допытываться князь.

– Нет, боярин. Дело Державе нужное. Какая же боязнь?

– Молодец, – скупо похвалил Иван Борисович. – Людей надежных найдешь?

– Найдем! Среди стрельцов, детей боярских да городовых дворян поищем. Казаков поспрошаем, торговых гостей.

– Смел, однако. Казаков не боишься?

– Чего их бояться? – улыбнулся Никита. – Небось не тати[3].

– Смотри! – Черкасский налил полный кубок и подал его Бухвостову. – Тебе с ними дело иметь, донцы – по Посольскому приказу. Пей чару! Сегодня много говорить не станем, найдется время не раз обо всем перетолковать. Теперь, думаю. Дмитрий Михайлович, будет с чем пойти завтра к государю…

В свой возок Иван Борисович усаживался ночью. Горели высоко в небесах неяркие звезды. Сырой, холодный ветер в клочья рвал пламя факелов в руках монастырских служек, норовя забраться под шубу и остудить тело. Лучше бы остудил горевшую от дум голову, помог собрать разбегающиеся мысли, привести их в порядок.

Верховые холопы горячили застоявшихся коней, бряцала сбруя, холодно взблескивало оружие. Отдохнувшие сытые лошади резко приняли с места. Взвизгнули по смерзшемуся насту полозья. За слюдяным окошком возка смутно мелькнули распахнутые створки ворот и монах в долгополом тулупе, низко кланявшийся уезжавшему боярину…

Вскоре остался позади высокий берег Москвы-реки. Проезжая через Гончарную слободу, Иван Борисович захотел посмотреть: успели мужики сладить сруб или нет? Но валил густой мокрый снег, мешавший разглядеть что-либо: так и крутит, так и метет, крупными хлопьями оседая на крышах, увеличивая сугробы на речном льду, стирая призрачную грань между темным небом и ставшей светлой от выпавшего снега землей.

«Снег – это хорошо, – зябко кутаясь в шубу и предвкушая, как он вернется к себе, в тепло протопленные горницы, думал Черкасский. – Снег к урожаю! Дал бы то Господь…»

* * *

В одну из темных августовских ночей 1629 года к турецкому берегу тихо подплыли казачьи струги. Неслышными тенями проскользнули они мимо сторожевых башен Азова и вышли в море. Несколько дней пути и вот потрепанные непогодой суденышки ткнулись носами в прибрежную гальку. Ни говора, ни шума, ни звяканья оружия. Словно призраки спрыгнули на берег и растворились в темноте, подбираясь к стенам города…

Глухо стукнула тетива. Тяжелая стрела, выпущенная из длинного, туго натянутого лука, басовито прогудев, вошла в горло турка, стоявшего на верхней площадке надвратной башни. Не вскрикнув, он кулем осел на деревянный помост.

– Медед! Помогите! – испуганно заорал его напарник и тут же свалился, срубленный острой казачьей саблей.

На стены и башни уже лезли бородатые, пестро одетые люди с обнаженными клинками и пистолетами в руках.

– Мать твою!.. Гей, станишники!

– На распыл басурманов! Руби их!

– Во имя Отца… и Сына… и Святого Духа! – приговаривал огромный, до глаз заросший сивой бородищей поп в драной рясе, круша тяжелым шестопером налево и направо, разбивая турецкие головы, проламывая щиты и досадливо отмахиваясь от направленных ему в грудь пик.

– Ворота! – повелительно крикнул атаман.

Несколько донцов, рискуя сломать шеи, спрыгнули с башни и, быстро изрубив стражу, распахнули створки окованных железом городских ворот. Толпа казаков с гиканьем и разбойным посвистом, вызывавшим у турок панический страх, ринулась на узкие грязные улочки, скудно освещенные выглянувшей из-за туч ущербной луной. Их товарищи забрались на стены, неся смерть пытавшимся сопротивляться силяхтярам – воинам наемного турецкого корпуса. Замелькали огни факелов, дымно занялось зарево первого пожара. Где-то высоким голосом вопил недобитый турок, призывая на помощь Аллаха, которому в эту страшную ночь было явно не до него.

На перекрестке, рядом со старой мечетью, вплотную сдвинув щиты и угрожающе выставив длинные пики, казаков встретила городская стража. Построившись в несколько рядов, турки живой стеной перегородили улочку, надеясь сдержать напор воинственных пришельцев. Повинуясь команде начальников, стража сначала медленно двинулась вперед, с каждым шагом ускоряя движение, чтобы крепче ударить по врагу, нанизать проклятых гяуров на острия пик, разорвать сталью их плоть, выбросить за городскую стену, а там довершить дело ятаганами.

– Алла! Алла! – подбадривая себя, кричали турки. – Смерть урус-шайтанам!

Но разве есть в мире сила, способная остановить казака, идущего на святое дело освобождения братьев из неволи? Нет такой силы!

– Пушку! – приказал атаман.

Казаки расступились, давая дорогу пушкарям, тянувшим Фальконет. Турки теснее сомкнулись и побежали быстрее, стремительно сокращая расстояние. До них осталось полтора десятка шагов…

Бухнула выкаченная на прямую наводку пушка, сразу пробив брешь в рядах стражи. Полетели наземь разбитые щиты. Дико завыли раненые, перекрывая треск разгоравшихся пожаров и лай обезумевших собак.

Молниями сверкнули казачьи сабли. Залпом ударили ружья и пистолеты. Замертво пали первые турецкие смельчаки, не знавшие, что каждый казак в бою стоит десятка, поскольку донец родится и умирает с острой саблей в руках. Отрубая наконечники пик, ловко разя противников через щиты, казаки врезались в турецкий строй, заставили его распасться и отступить.

– Бей, руби, в полон не бери! – гремел над улочкой бас походного атамана. – Будет помнить басурманское племя казачий клинок!

В душной темноте, разорванной всполохами пламени, били, рубили, кололи, душили друг друга люди разных вер. Падали и умирали на истоптанной, скользкой от крови земле, расплачиваясь своими жизнями за свободу других! Через несколько минут жаркая схватка закончилась. Только жутко распластанные саблями тела остались на улочке у старой мечети. Всех турок порубили.

Багровое зарево поднималось над городом. В его неверном свете, под низко висящими крупными южными звездами, словно качались в дыму тонкие белые минареты. Дерзким, внезапным ударом казаки овладели городом и ринулись к невольничьему рынку, где в длинных приземистых строениях томился взятый на Руси полон.


На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Дикое поле», автора Василия Веденеева. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Исторические приключения». Произведение затрагивает такие темы, как «захватывающие приключения», «книги о разведчиках». Книга «Дикое поле» была написана в 1995 и издана в 2022 году. Приятного чтения!