© Рязанов В., 2020

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2020

⁂

Посвящается всем, кто на какое-то время или навсегда связал свою жизнь со спортом и сумел совместить при этом чистоту действий с чистотой помыслов.

Силу рождает не физическая способность, а неукротимая воля.

От автора

Разве это счастливое детство, если дети не умеют прыгать?!

Детство уходит, а детское счастье остается на всю жизнь.

Кто не прыгал в детстве через лужи?.. Или не бегал наперегонки? И разве не помним мы эйфории, когда сумели дальше всех бросить камень, сигануть, не замочившись, через ручей, увернуться от летящего в нас мяча?

Дворовые «соревнушки» переходят в юношеский, а затем взрослый спорт, для кого-то становятся профессиональным занятием. Возможно, утрачивается при этом детская непосредственность, но остается влекущая вперед «жажда игры», «жажда победы». А это значит, что человек неосознанно хочет совершенствования.

Победа над соперником важна и приносит определенное удовлетворение. Но любая борьба за лидерство, к сожалению, часто зарождает у победителей нездоровое чувство превосходства, у побежденных – зависть. И потому любую победу желательно начинать с победы над собой. Регулярно работая над характером, собрав воедино силу физическую, силу воли, силу мысли и интуиции, сможем мы познать неповторимое чувство преодоления себя – чувство гармонии и совершенства.

Но не так все просто и однозначно в спорте! Будучи сконцентрированной, сжатой моделью жизни, он привносит в тренировки спортсменов, в их выступления, в работу тренеров те же препятствия, что ставит перед людьми повседневная жизнь. И здесь никуда не деться от вечного закона природы: борьбы добра и зла. Каждый день, час, минуту мы будем стоять перед выбором: нравственность, чистота, искренность, честная борьба… или же оборотная сторона их? И хотя этот выбор происходит чаще в мелочах, но даже маленькое увиливание от правды, даже крохотная поблажка скажутся со временем. «Жизнь есть игра, в которую играют и проигрывают обманщики», – говорил Кришна. А потому честная победа превыше всего. И пусть герои не всегда оказываются на пьедестале и с медалью, однако чувства ликования и радости отзываются в их сердцах.

Колина телепортация

Не желай жены ближнего твоего.

10-я заповедь Закона Божия

Это не анекдот, не вымысел, и конечно, не шутка. Это – сущая правда, какая только может быть!.. Можете не верить, но это так.

В общем, начнем просто… с шаблона.

1

Студент третьего курса факультета физического воспитания одного из педагогических вузов Коля Щепкин однажды обнаружил в себе удивительную способность…

На одном из занятий по гимнастике разучивали студенты комбинацию на кольцах. Часть группы занималась на перекладине, другая же, в которой был Коля, расположилась в противоположном конце небольшого зальчика, густо уставленного гимнастическими снарядами и уложенного стопками матов. Двенадцать человек – одни мальчишки (группа их была полностью мужской), все в одинаковой форме: синие трусы и красные майки, не всегда подходящего размера, да еще не у всех тщательно выглажены, и черные тапочки-чешки, зачастую на босую ногу, – восседали рядком на длинной гимнастической скамейке.

Петр Иванович – пожилой, глуховатый, но живенький преподаватель, стоял на мягком мате, широко расставив свои крепкие ноги. Тут же, под кольцами, находился и Коля Щепкин, готовясь к показу упражнений.

Небольшого росточка, худенький, словно тросик, на котором висели кольца, к тому же с гибкими гуттаперчевыми суставами, он с детства был вертлявым ловким мальчиком и умел выделывать такие штучки, которые были не под силу дворовым ребятам: элементарно садился на любой шпагат, не напрягаясь делал сальто с небольшого разбега; а верхом всего было хождение на руках – он запросто мог пройтись метров так с полсотни, а то и подняться по ступенькам лестницы под восторженные взгляды детворы.

На уроках гимнастики его врожденные способности еще как пригодились, и Петр Иванович частенько приглашал Колю для наглядной демонстрации упражнений.

…Потирая руки, припудренные магнезией, Щепкин посматривал то на них, то вскидывал голову вверх, примеряясь к висящим бубликам колец. Когда он приготовился, Петр Иванович обхватил его сзади за пояс, Коля подсел, отвел руки назад – для замаха…

– Как называется это положение? – отвлекся на секунду препод в сторону студентов: он любил неожиданно проверить гимнастическую терминологию.

– Руки в зад до упора, – послышалось от кого-то.

– Куда, куда?.. – не расслышал Петр Иванович, а вся группа грохнула от смеха.

…Когда смех утих, ловким прыжком, с помощью учителя Щепкин взметнулся вверх. Перенося вес тела то на одну, то на другую руку, ухватился поудобней, нашел устойчивое положение и замер, вытянувшись в струнку.

Петр Иванович сделал шаг назад с мата и командным голосом отчеканивал задания, которые Коля тут же выполнял, а сидевшие студенты запоминали комбинацию.

– Вис на кольцах, – скомандовал преподаватель.

Щепкин послушно повис.

– Мах вперед-мах назад! Мах вперед-мах назад! Мах вперед, махом назад – выкрут назад, вис согнувшись.

Набрав размахиваниями амплитуду, Коля резким махом назад и разведением рук в стороны повис, сложившись в поясе, на кольцах со спиной и ногами, параллельными полу. Замер.

– Оттянуть носки… Махом вверх – вис прогнувшись…

Щепкин выполнил. Снова замер.

– Ноги натянуть… Падением назад – мах назад… Махи в висе…

Коля послушно раскачивался. Ум его был сконцентрирован на командах и четко выполнял все предписания.

– Махом вперед – вис согнувшись, – скомандовал Петр Иванович. – Махом вверх – вис прогнувшись…

Коля послушно повис вниз головой.

Видно, группа не была настроена сегодня серьезно:

– Отпустить руки! – негромко, но отчетливо пошутил кто-то из ребят.

Щепкин машинально разжал пальцы… и тут же рухнул на мат, задев его головой.

Петр Иванович не успел его подстраховать и подскочил к уже скорчившемуся на полу студенту. Он так и не понял что произошло: команды вполголоса туговатый на ухо преподаватель не расслышал.

Ребята прыснули, было, разразившись смехом, – так комично показалось беспрекословное выполнение команд их согруппником, но тут же осеклись, поняв, что дело дрянь.

К их счастью, через десяток секунд Щепкин шевельнулся и, морщась, поднялся на ноги. Голова его неестественно склонилась на бок…

К приезду врачей Коля уже довольно сносно чувствовал себя и, сидя на скамейке, осторожно покручивал непослушной головой.

Отделался парень легко – у него оказался всего лишь подвывих атланта. Щепкину наложили на шею гипс, похожий на высокий и твердый белый воротничок, и теперь он ходил неестественно прямо, а чтобы посмотреть в сторону – поворачивался всем телом.

Но зато произошли чудесные перемены в организме бедного студента, о которых он даже не мог предположить!

То ли с появлением свободного времени (от спортивных пар Щепкин, естественно, был освобожден), то ли от анализа своего комичного падения (а об этом он частенько вспоминал), Коля стал не в меру задумчив и рассудителен. В этом «вслушивании в себя» он чувствовал, как нечто пробудилось в нем, изменив весь настрой его души. Еще не понимая – что же произошло, Коля прислушивался к процессам, протекавшим где-то очень глубоко, и старался дать определение своему новому состоянию. Но оно ни с чем не связывалось, ни с чем не ассоциировалось, ни на что не было похоже, оттого и не находилось в Колином лексиконе ему названия.

Щепкин-то чувствовал эту неуемную загадочную силу, поселившуюся в нем. Всем нутром ощущал он, как приближается то время, когда от обладания тем, чего не было ни у кого, он станет центром внимания и будет гордиться таинственной способностью. Интуитивно он прятал это ощущение в себе, ни с кем не делясь тем, чего еще не понимал сам.

Однажды, когда их группа занималась на стадионе, Щепкин покорно присутствовал на занятии, дабы избежать отработок. Понуро уставившись в мокрую, после дождя, землю, он сидел на трибуне, наклонившись всем телом вперед. Поставив локти на колени, Коля кулаками уперся в подбородок и беспечно поплевывал на землю. Уставшее от долгого прямолинейного положения тело ныло непривычной болью. Настроение было подстать серому дню и ноющей спине.

Коля рассматривал дождевого червя, мирно проползавшего между его ногами. Червячок скукоживался, затем растягивался всем телом и медленно продвигался по направлению к беговой дорожке.

Щепкин пристально всмотрелся в него. В это время (это он уже вспомнит потом) для него весь мир перестал существовать, а сузился до маленького, ползущего, первичноротого, с его неуклюжими движениями. Коля не слышал шумного дыхания пробегавших ребят, громких выкриков преподавателей. Ветер для него утих, звуки машин за оградой исчезли. В этой концентрации он неожиданно уловил (или это ему показалось?), что червячок вдруг пополз в обратную сторону, причем задом наперед, не разворачиваясь.

От неожиданности Коля крепко зажмурил глаза и вновь раскрыл их. Да, он не ошибся – червяк уползал обратно под его ноги.

«Может, я не заметил, как он развернулся головой вперед? – подумал Щепкин. – Разве разберешь, где у него что находится?»

Оживившись, собрав внимание в кучку, Коля продолжал наблюдать за ползущим червем.

«Если я не ошибаюсь… ползи-ка ты вновь вперед!» – промелькнула у Щепкина молниеносная мысль. Он даже не понял, где зародилась она, откуда пришла?

Странное дело… Произошло маленькое чудо – червячок, как загипнотизированный, не разворачиваясь, пополз в обратном направлении.

Казалось, пасмурный день солнцем засиял в душе Щепкина. Он почувствовал неимоверный прилив сил от сознания своей власти над червячком. И когда тот прополз сантиметров десять, вновь скомандовал, уже более уверенно: «А не повернуть ли тебе, друг любезный, вспять!» Послушное животное тут же исполнило просьбу Щепкина, вновь изменив направление.

Разошедшийся Коля проделал свои фокусы несколько раз, прежде чем отпустить измученного червячка.

Окрыленный, сильный, свободный, он бродил вдоль трибун вперед-назад, заложив руки за спину и гордо подняв вверх голову в уже не совсем белом гипсовом воротничке. Мысли роились в голове. Они не были конкретны, но присутствовало в них чувство неоформившейся мощи – мощи немереной и беспредельной. Состояние Щепкина можно было охарактеризовать как многоточие с еще неизвестными приятными последствиями.

2

А ночью Щепкину приснился сон, в котором он увидел себя повелителем вселенной…

Коля парил в межзвездном пространстве и взмахом руки, а то и вовсе одним взглядом, перекраивал жизни планетного люда.

На одной из планет жили друзья детства. Похоже, населяли ее только дети. Завидев парившего высоко в небе Щепкина, внизу собралась толпа детворы и, задрав головы, восторженно смотрела вверх. Когда Коля спустился пониже, дети в знак приветствия и почитания замахали руками, подбрасывая вверх панамы и прыгая. Возгордившийся и довольный приемом, Щепкин небрежно взмахнул левой рукой – и, как по мановению, посыпался вниз, на детвору, град эскимо в золотистых обертках.

На второй планете было безлюдно. Сконфуженный этим – перед кем же гордиться? – Щепкин хотел было уже улететь, как заметил одинокую знакомую фигуру, отделившуюся от дерева. Петр Иванович в спортивных шароварах и вылинявшей мастерке с буквами «СССР» на спине тоже увидел его. Он неуверенно поднял руку – признает ли старого учителя бывший студент?.. Но Колян был добр и щедр. Он громко выкрикнул: «Иванович, приветствую вас!» Но Петр Иванович, как всегда, не расслышал с первого раза: повернул вполоборота голову, приложил ладошку к уху, навострил слух.

Вместо того чтобы еще что-то прокричать, Щепкин взмахнул правой рукой, и невдалеке от Петра Ивановича, словно в сказке, вырос просторный спортивный зал с современным гимнастическим оборудованием. Здесь уже не было тесно, как в старом, пропахшем потом зальчике, и без помех одновременно могли заниматься две, а то и три группы студентов.

Петр Иванович сложил ладошки и боголепно раскланялся вслед улетающему благодетелю – Щепкину.

Щепкин оглянулся, чтобы попрощаться. В шею стрельнуло… и он проснулся от боли, распрощавшись с приятной эйфорией и вновь попав на грешную унылую землю.

3

Наступил новый день – необычный для Коли. Он был уже не он, а некто совсем иной, хотя внешне ничем не отличался от себя вчерашнего. Конечно, не превратился в кого-то еще: характер, привычки. Они остались прежними, однако Щепкин явно ощущал в себе волшебную энергию, которая вчера была только еще намеком.

По дороге на занятия, удобно устроившись на последнем сиденье троллейбуса, Коля задумался, погрузившись в созерцание нового для него состояния. Мир опять стал уплывать, а взгляд сам собой остановился на оброненном кем-то коробке спичек. Нет, он вовсе не концентрировался на нем, забыв о существовании всего остального; наоборот, Коля с большей силой ощущал всю полноту бытия, но вся она сводилась к маленькому коробку. Шестым, неведомым, чувством Щепкин воспринимал людей, снующих по улице, слышал шум проносящихся мимо машин, улавливал солнце, высветившееся из-за облаков, и даже видел внутренним взором гораздо больше, чем могли бы видеть его глаза в эти минуты. Да, это было прекрасное ощущение полноты жизни: будто весь мир сузился до одной точки, и чтобы познать все, достаточно было познать одну ее – эту точку.

Щепкин озорно подмигнул спичечному коробку, словно тот был живое существо, и мысленно направил его в сумочку полной дамы, сидящей впереди. Коробок моментально исчез из салона троллейбуса.

Дамочка, словно почувствовав что-то, расстегнула сумку и, порывшись, достала коробок. Нисколько не удивившись ему, она переложила спички в другое отделение сумочки, как будто он был ее принадлежностью. «Странно, – удивился Щепкин, – решила она присвоить чужое или действительно приняла за свое?»

До корпуса института оставалось уже немного. Проходя мимо детского сада, Коля вдруг остановился, завидев играющих в песочнице малышей, – решил проверить новую догадку.

Из-за дерева, чтобы на него не обращали внимания, стал рассматривать детское ведерко – красное в желтую крапинку, с которым играл мальчик. Девчушка лет четырех сидела рядом на корточках и с завистью посматривала на ведерко. И когда она попросила о чем-то мальчика, указывая на игрушку, тот только отдернул руку и спрятал ведро за спину.

Так они продолжали возиться в песке: мальчик самозабвенно черпал его ведерком, а девочка с молчаливой завистью наблюдала за ним.

И вновь Коля почувствовал, как мир стал сужаться до величины ведра. Он подал знак, ведомый только ему, и игрушка мгновенно перекочевала в руки девочки.

Щепкин внимательно наблюдал, стараясь не пропустить ни малейшего изменения в выражениях лиц детей. Но их – изменений – не было: девочка нисколько не удивилась появлению в своих руках игрушки, а мальчик даже не заметил, что остался ни с чем. Теперь они поменялись ролями: девочка игралась, а ее напарник с завистью смотрел на ведерко…

Удовлетворенный экспериментом, Щепкин бодро зашагал дальше. «Вот здорово, – думал он, – люди не замечают перемен, происходящих с ними, а воспринимают последствия, будто так было всегда!»

Сидя на паре по французскому языку, Коля внимательно следил за Игорьком Перемычкиным – это он сыграл злую шутку тогда, на гимнастике, скомандовав «отпускай руки». Нет, Щепкин вовсе не таил на него зла, так как был человеком мягким и покладистым. Да и «вовремя» вставленную шутку оценил; хотя приличия ради внешне старался казаться обиженным. Ну, да кто же знал, что он действительно отпустит кольца!..

Но что-то щекотнуло парня, и он сосредоточился на Игорьке. Мир вновь переставал для него существовать…

В это время преподавательница вызвала Перемычкина. Тот поднялся и отвечал стоя.

Щепкин мысленно представил как стул, на котором сидел Игорек, отодвинулся. Стул и вправду послушно переместился в пространстве. А Игорек, уверенно плюхнувшийся «в него», не нащупал позади опоры и с грохотом полетел в проход между столами.

Надо отдать должное его ловкости: он сумел сгруппироваться и перекатился на спину, не пострадав физически.

Группа развеселилась, а учительница сдержанно отреагировала:

– Осторожнее надо быть, Перемычкин.

Сам же Игорек нисколько не удивился, что стула не оказалось на месте. Ему и в голову не пришло подозревать кого-то в подвохе.

4

Проходили дни. Коля Щепкин отменно овладел своей новой способностью, изучил ее и теперь мог передвигать маленькие и большие предметы на любые расстояния.

Как-то он попытался похвастаться своей силой перед однокурсниками, но те (странно!), не поверив ему, только смеялись, говоря, что шкаф, сколько они помнят, стоял именно в правом, а не в левом углу аудитории.

Вначале Щепкин нервничал – в бессилии доказать свою новую способность, но потом смирился. А затем и вовсе понял, что обладание чудодейственной энергией касается исключительно его одного.

И все же, как оказалось, глубоко в нем затаилась грусть от непризнания!..

Щепкин на какое-то время забросил свои эксперименты с передвижением предметов (все равно никто не оценит!) и вернулся к обычной жизни. Но при этом всегда ощущал, как томится его неуемная натура. Понимая, что это связано с его новой способностью, он никак не мог разобраться, в чем же дело и для чего предназначена его сила?