В принципе, с какого-то места эту невероятно эклектичную вампуку из мешанины всего, что было «на слуху» у среднего ИТР-интеллектуала 80-х, публиковалось в тогдашних модных журналах типа «Химия и жизнь», ходило в переставшем быть криминальным самиздате или появлялось в сенсационных многотиражных публикациях росших тогда как грибы издательств в виде неряшливых книжек на рыхлой газетной бумаге, становится даже интересно читать — примерно до того момента, как в высшей степени нереалистичный главнй герой становится то ли бодхисаттвой, то ли целым аватаром и начинает обнимать своим теперь уже нечеловеческим разумом космические дали «веера миров», цельнотянутого из зловещей памяти «Розы мира». Интересно, потому что нет предела тому, сколько и чего может намешать автор в стремлении охватить все модные темы — от «а и правда, бабка, может, химия всё» в виде теории суперструн и тому подобных суперматерий микро- и макроуровней гипермирозданий, о которых явно читал в той же «Химии и жизни», светлая ей память, и до поп-фолк-теософии приснопамятного Даниила Андреева, из зловредного сочинения которого автор тащит, не стесняясь, всё: жругры, уицраоры, свентаны и прочие Шаданакары, вот только эгрегоры почему-то не тронул. Тема собраться в количестве N единиц и вломить Диаволу, видимо, была как-то особенно актуальна в начале 90-х, это не первый текст с указанной фабулой, который мне довелось читать. Но если, скажем, Мошков в «Увидеть Хозяина» решал эту тему в человеческом измерении, не покидая мира людей, наполненного вполне живыми и симпатичными человеческими персонажами, то у уважаемого обладателя рекорда Гиннесса за количество изданных книг достоверность человеческих персонажей стремится к нулю — и это касается не только танцора больших и малых театров (танцор, который танцует то в варьете, то в Малом Театре, Карл! в МАЛОМ ТЕАТРЕ, в котором нет балета — это в реальности чисто драматический театр!), из которого каким-то невероятным образом получается сначала Шварценеггер, а потом и полный аватар-бодхисаттва. Нет, на вершине неправдоподобия тут спутник-оруженосец героя, выросший в России русскоязычный полуяпонец, который тем не менее каким-то сверхчувствием владеет японским языком и почерпнутыми из модной тогда книжки Овчинникова «Ветка сакуры» реалиями японской культуры (для сведения: это совершенно невозможно, т.к. для адекватного понимания японской культуры в ней нужно жить десятилетиями), и зовут его при этом Тоява Оямович Такэда. Оямович, Карл! Опять же для сведения: слово «Ояма» ни при каких условиях не может быть личным именем — это фамилия, буквально означающая «Большая Гора». Эту фамилию носил, например, один из самых популярных мастеров каратэ 1950-х гг. Масутацу Ояма. Кстати, имя персонажа — Тоява — это на самом деле тоже фамилия, но менее распространённая. В общем и целом получается что-то вроде Барышников Рабиновичевич Васильев. Достоверно, не правда ли?...