Леночка болела ангиной. Горло внутри распухло и отекло. Слезились глаза, лоб горел, было очень трудно и больно глотать.

Леночка лежала на кровати и смотрела, как за окном падает пушистый, крупный снег. Если бы она была здорова, то в такую погоду точно побежала бы играть на улицу, кататься с горки и строить из снега городок.

Обычно сосед Валерка бросал в окошко снежок и кричал:

– Ленка, выходи! Пошли безобразия безобразничать!

Так говорила Валеркина бабушка Серафима Львовна, пятьдесят лет проработавшая медсестрой в детской больнице. Она ворчала на ребят:

– Ох, детки, детки! Вам бы только безобразия безобразничать! Вечно с вами нет никакого сладу! То не накормишь, то не прокормишь. То не оденешь, то лишнее не снимешь. То на улицу не выгонишь, то домой не дозовешься.

Но сегодня Леночку никто не звал гулять. Она сильно разболелась.

Не разрешали ни читать, ни писать, ни рисовать. Даже телевизор смотреть было нельзя.

Утром пришел врач Федор Петрович, с самого рождения наблюдавший Леночку, ее брата Славку и сестру Танюшу. Жил он неподалеку и иногда захаживал в гости просто так. С его внучкой Вероникой Леночка дружила с первого класса.

Посмотрев Леночкино горло, Федор Петрович покачал головой:

– Ангина у тебя, девочка. Сейчас выпишу рецепт, купите антибиотики, а ты пока температуру померь.

Врач дал Леночке градусник и после того, как посмотрел на быстро набежавшую температуру, снова покачал головой:

– Давайте-ка, еще и жаропонижающее напишу. Да, – Федор Петрович повернулся к маме с написанным рецептом и стал объяснять. – Этим горло будете брызгать, этим – полоскать, а поливитамины давайте с утра после еды. И, конечно же, как можно больше сна, покоя, теплого питья и положительных эмоций. С ангиной шутки плохи. Она, знаете ли, такие страшные осложнения дает! Никакого чтения, рисования и телевизора. Глазное напряжение может спровоцировать температуру. Так что, Леночка, отдыхай на полную катушку и выздоравливай.

После ухода врача Леночке дали стакан теплого молока, мягкую, свежую булочку, которую она еле-еле смогла проглотить, и целую горсть всяких