© В. Заборцева, 2025

© Русский Гулливер, издание, 2025

© Центр современной литературы, 2025

Край неприкаянных вод

«И зимы на Севере белые…»

 
И зимы на Севере белые,
И ночи июньские белые,
И море – нарочно ли – Белое,
И набело хочется жить.
 
 
Побелены печи на праздники.
Побелены избы на свадебки.
Настираны белые скатерти,
Когда подаётся кутья.
 
 
И кажется, будто на Севере
Не в землю уйдешь ты, не в землю, а
Под снегом на время укроешься
И талой водою – домой.
 
 
Останешься ниткою белою
В рубашке, платке или скатерти.
Побелкой на печке уляжешься.
Узором сверкнёшь на окне.
 

Лодка над рекою

 
Наш монастырь за рекой.
Храм не достанешь рукой.
 
 
Дядь Жень, довезёшь через реку?
Бегут ещё два человека.
Папа и маленький сын:
Петька, смотри не простынь!
Петя закутался в папу.
Я заприметила шляпу.
Машет нездешняя дама:
Возьмите, прошу Вас, до храма!
Пятеро в лодке и пёс.
Ветер его нам принёс.
 
 
Все со своею бедою.
В лодке одной, над рекою.
 

«Упала на сено…»

 
Упала на сено.
Снизу наш дом ещё больше.
Тянутся, тянутся – Боже!
Брёвна до неба растут.
 
 
Звенящее сено.
Муха никак не уймётся.
Муха достала до солнца —
Слышно, как солнце зудит.
 
 
Щекочется сено.
Муха всё ближе и ближе.
Ладно, кусай, не обижу.
Солнце стерпело – и я.
 
 
Муха затихла.
Тишь благодатную всюду
Слышу далёко я, будто
Небо слышней от земли.
 

Бабушка

 
Дверной проём, распахнутые руки.
Стояла бабушка – как будто в белой раме.
Она слегка в муке, а я с дороги.
Голубушка, ну как ты, не замёрзла?
Что видела? Рассказывай скорее.
Да что мы на пороге! Проходи.
 
 
Не праздник был, а просто день морозный.
Без повода большого тесто лучше.
Мы белый день посыпали мукою —
И надо же, мороз повременил.
Как ловко бабушка месила тесто.
И я рецепт учила как молитву.
Руками наизусть запоминала.
Морозы, говорят, ещё придут.
 
 
Гляди на белый свет за нас двоих —
Сказала бабушка мне в дальнюю дорогу.
Сама в окне – ладони распахнула.
Так долго мне вослед смотрела,
Что на стекле запечатлелся образ —
Ладони, что раскрыты небесам.
 

Семейный сервант

 
Моя семья – расколотые блюдца,
Никак не соберутся за столом.
Лишь над столом белеют лица наши,
Но даже на несчастной фоторамке
Треснуло стекло.
 
 
Я мыла блюдца – кипяток насквозь,
И вкривь, и вкось текла вода в тазах.
Водой не склеить стебель, лепесток —
Те блюдца впрок пророщены в серванте,
И наша жизнь текла на их глазах.
 
 
Я так хочу горячий чай из блюдца.
Студить его дыханием своим,
Дыханием соседним отогреться.
Осколки сушатся на полотенце
И дальше, кажется, не бьются.
 

Брусника на беломошнике

 
Красная ягода на беломошнике —
Крапинкой зреет на белом платке.
Было ли лето? Всерьёз, понарошку ли?
Тонет брусника в лесном молоке.
Красные дни эти – горечь и радость.
На перепутье корзину несу.
Слышали выстрелы? Мне показалось…
Это стреляют в далёком лесу.
Не от корзины тяжёлой мне тягостно.
Радуйся, глупая – ягод не счесть.
Сяду на мох – белоснежный и благостный,
Горстью брусники выложу крест.
Пули – не зяблики. Нет, не воротятся.
Крестиком я никого не спасу.
Может, проглянет Покров Богородицы
Где-то в далёком лесу.
 

Между лесом и морем

 
Море отлично знает
Запах сырого дерева.
Но мы строим и строим
Лодки.
И даже порой
Дома.
 
 
Живём между морем и лесом.
Ограниченно
И безгранично.
Окружённые зеленью
Реки
Пробираются к морю.
А там
Нет границ у воды,
Лишь деревья,
Что случайно выходят на берег.
Возвращает их мёртвыми ветками
Постепенно волна —
Земле.
 
 
Так и живём
Между лесом и морем.
Погранично
И будто на грани.
Рубим дерево,
Строим лодку,
Ловим рыбу
И там же тонем.
Проклиная и лес, и море.
Благодаря и море, и лес.
 

«Заморожена колоколенка……»

Красногорскому монастырю,

что на Пинеге

 
Заморожена колоколенка…
Тропка хожена, хоть и тоненька.
По колено сугробы вечные,
Монастырь стоит изувеченный.
Небо голое вместо купола —
Может, просто зима напутала?
Вместе с листьями поздней осенью
Сорвала в сердцах и Апостолов.
Фрески под ноги ветром брошены,
Грею варежкой осторожно их.
Лишь одна стена в искупление —
Рождество на ней и Успение.
 

Утиное озеро

 
Тонкие, лёгкие сосны.
Дёрни за ветку – взлетят.
 
 
Может, как дед мой,
Достать папиросу,
Сесть на корягу, и
Небо черничное,
Озеро, лето
Сожмутся в единое
Кря —
Утка выводит утят.
Чудится ли – наяву —
Озеро, как сарафан-косоклинник.
Утка с утятами длинной,
Длинною ниткой плывут.
 
 
Раз – оторвались!
Над озером низко
Утка с утятами —
 
 
Брызги!
Первые брызги звенят.
Ходит над озером утка —
Резвая, дикая, будто
Учит летать и меня.
 
 
Раз – оторвалась и я —
Озеро, где же края?
 
 
Край неприкаянных вод,
Что тебя переживёт?
Может быть, просто
Лёгкие сосны…
Зарево плещется,
Нет, не мерещится —
Вижу, другая вода
Скоро пробьётся сюда.
 
 
Ветки – прозрачные нити,
Дёргаю сосны – летите.
 

Банка малины

 
Слушай,
Достанем банку малины?
Там, наверху.
Возьми табуретку.
Помнишь, как утром румяным и блинным
Солнце на блюдечко падало метко?
 
 
Можно варенья? Не надо сгущёнки.
Не-а, не слипнется.
Чур, мне зажарный.
Бабушка тышкает розовощёких:
«Ись надо вдоволь,
Работать – ударно».
 
 
Вечером – гости.
Дед на баяне
Как заиграет «Весну на заречной…»
Мир этот звонкий, песнями пьяный
С детского стульчика кажется вечным.
 
 
Вот он, в сарае.
Пылится, родимый.
Банки, ковры и дрова —
Всё едино.
Тянутся руки на запах любимый —
 
 
Хрустнула ножка.
Разбилась малина.
 

«Черёмуха. Обрывистый угор…»

 
Черёмуха. Обрывистый угор.
И ягоды повисли где-то между
Рекой и небом. Не достать рукой
Чернеющие ветки – как и прежде.
 
 
Они так близко и бездонно далеко.
Погаснут ветки с первым снегопадом.
Опять ничьи. Но, может, через год
Я подрасту и дотянусь до ягод.
 

Задобрить снег

 
Как будто
С каждым годом всё сильней
Метели на заветных тропах.
Прочнее по весне сугробы.
Зимы боюсь.
 
 
Но размышляю с ней.
А если затеряются следы?
Какой дорогой поведу я сына,
А следом дочку в голубой косынке
Искать бруснику у лесной воды?
А если всё, что дорого, знакомо,
Затопит и размоет по весне…
 
 
Отчаянно хочу задобрить снег:
Спаси и сбереги тропу
До леса и обратно —
К дому.
 

Дед научил говорить

«Пересохла река…»

Излучине реки

 
Пересохла река.
Делай с руслом безликим, что хочешь,
Осуши берега, перейди её, переступи,
Походи по воде без воды, что до одури синяя
Приходила в дома – видно, так и осталась в щелях.
 

Конец ознакомительного фрагмента.