…крепка как смерть любовь;

ибо чрез нее сокрушится жало смерти…

Песнь песней Соломона, Глава 8, стих 6.

Глава 1

Податливые губы девушки покорно раскрывались навстречу поцелуям. Она прижималась к парню всем телом, её ладони скользили по его широкой спине. Он рассеянно поглаживал рукой её шелковистые бёдра под юбкой, но возбуждение так и не приходило. Внутри нарастало холодное раздражение. «Кукла резиновая», – настойчиво вертелось в голове.

Она сама прилипла к нему возле барной стойки, и когда он решил уходить, просто повисла на нем. Девица была симпатичная, с аппетитной попкой, но какая-то слишком стандартная: накачанные силиконом губы и грудь, наглые повадки, подпитая. Не проститутка, но столь же готовая к быстрой случке. Такие девицы, словно бабочки-однодневки, стаями собирались в ночных клубах, на своей, как они считали, законной территории.

За стеной кабинета гремела музыка, из выходящего в зал окна через неплотно закрытые шторы проникал мелькающий свет. Блики, словно цветные насекомые, бежали по стене, собирались в дальнем углу и скрывались за высоким шкафом.

Этот ночной клуб принадлежал ему. Роман никогда не приводил девушек в свой кабинет, но сегодня нарушил правило, и на то была причина. Алина, с которой он прожил полгода и даже подумывал сделать предложение, сегодня изменила ему с собственным водителем. Застав их в подсобке своего дома, Роман не собирался драться, но любовник в панике бросился на него. И что оставалось делать КМС по боксу, когда на него ринулся парень далеко не хилой комплекции?

Теперь Алина ехала к маме в Воронеж, а водитель отправился в травмпункт – чинить сломанную в двух местах челюсть. Роман злился на себя, хотя и не чувствовал вины. Просто сработал боксёрский рефлекс, и незадачливому любовнику прилетел «боковой». То, что переборщил, Роман понял уже после, когда его охранник привёл водилу в чувство.

Измена вскрылась случайно. Обедая в ресторане, он пролил на себя суп и пришлось ехать домой переодеваться. Там Рома быстро сменил рубашку и, поскольку горничная уехала за продуктами, сам решил отнести грязную вещь в стирку. Именно там, в подсобке, его ждал сюрприз.

Его любимая должна была находиться в фитнес-клубе, но, видимо, сегодня решила выбрать более увлекательное занятие. Алина, выгнувшись и отставив голую подкачанную задницу, опиралась на стиральную машину, а сзади, впиваясь жёсткими пальцами в женские бёдра, мерно раскачивался, периодически издавая сдержанно-рычащие звуки, её водитель. Прикусив нижнюю губу, девушка тихо постанывала от удовольствия. Шикарная грудь с крупными сосками, вывалившись из бюстгальтера, мерно подрагивала при каждом толчке.

Увидев эту «картину маслом», Рома почему-то расхохотался. Водитель Алины резко повернул голову и мгновенно отпрянул от красотки. Через секунду полуголые любовники заметались по комнате, собирая предметы своего гардероба. Рома заржал ещё громче, швырнул рубашку на пол, скрестил руки на груди и наблюдал, как они впопыхах натягивают на себя одежду. Это было смешно, чёрт возьми! До сих пор Роман не мог понять, почему эта сцена не вызвала у него ни злости, ни раздражения, ни обиды, всего лишь отвращение и приступ безудержного веселья – он буквально заходился от смеха и не мог остановиться. Только когда горе-любовник рванулся к нему с занесённой для удара рукой, Рома мгновенно перестал ржать, уклонился и врезал ему с правой в челюсть. Приложился от души, рука побаливала до сих пор. Поручив своему охраннику заботы о лежавшем в отключке водителе, он потащил Алину на второй этаж и приказал собирать вещи.

– Через час тебя не должно быть в Москве! – рявкнул он ей в лицо. – Попадёшься мне на глаза, закопаю!

Роман не был бандитом и никогда никого не закапывал, но слово держать умел. Алина знала это, к тому же была напугана до смерти, поэтому безропотно согласилась.

Воспоминания о произошедшем метались у Ромы в голове, не давая сосредоточиться на процессе. Желание пропало совсем. По коже прокатилась противная дрожь, сконцентрировалась между лопаток и медленно сползла к ногам. Когда позади раздался звук открывающейся двери, он, радуясь, что их прервали, с облегчением выдохнул и обернулся.

Как и ожидал, он увидел осклабившуюся физиономию своего друга Филиппа – только тот мог себе позволить бесцеремонно вламываться к нему в кабинет. При этом друг был не один. Из-за его плеча на мгновение вынырнула симпатичная, густо накрашенная мордашка шатенки. Ойкнув, девушка тут же скрылась за спиной Фила, который громко фыркнул, нарочито удивлённо выпучил глаза и тоже подался назад. Но Роман остановил:

– Фил! Заходи!

Парень шагнул внутрь. Рома тяжело поднялся с дивана, достал из верхнего ящика стола влажные салфетки, тщательно протёр руки и бросил пачку обратно. Девушка на диване никак не отреагировала на появление постороннего, продолжая сидеть с задранной юбкой. Рома окинул её недовольным взглядом, разочарованно вздохнул и процедил сквозь зубы:

– Всё, закончили. Иди в зал.

Девушка, словно он обращался не к ней, продолжала неподвижно сидеть на диване. Фил, с небрежной улыбочкой на губах, подошёл к ней, хлопнул по коленке и, наклонившись к уху, промурлыкал:

– Чего ждём, лапуля?

Она взглянула на него мутными глазами и откинула голову на спинку дивана.

– Девочка, похоже, под кайфом, – заключил Филипп.

– Не-е-е, – протянул Рома. – Зрачки нормальные. Выпила лишнего.

Наконец гостья подняла голову, сползла с дивана, поправила юбку и застыла в ожидании, пялясь на Рому.

– Продолжения не будет, – пожал он плечами, словно извиняясь. – Гарик!

В дверях, словно из-под земли, выросла фигура его охранника.

– Роман Сергеевич, я ему говорил, что вы не один, – начал оправдываться парень, имея в виду Фила. – А он всё равно…

– Успокойся, – небрежно велел хозяин кабинета. – Поручи кому-нибудь из ребят позаботиться о ней. Найдите, с кем пришла. Если не получится, просто отвезите домой.

– Понял!

Гарик аккуратно взял гостью под локоть и вывел из кабинета. В дверном проёме снова мелькнуло густо накрашенное личико.

– Это кто с тобой? – спросил Роман.

– Так, никто. Приблудилась одна.

– Миленькая. Только штукатурки много.

– Молодая. Наверное, не рубит ещё или колхоз не выветрился.

– Колхоз? Она из деревни, что ли?

– Не поверишь – из Воронежа! Я её специально для тебя привёз.

Рома брезгливо скривился, словно ему в рот попала какая-то гадость. Опять Воронеж! Но Фила, похоже, это очень веселило, и он принялся дурашливо похохатывать.

– В рыло захотел? – набычился Роман.

– А сможешь?

Друг оскалился и принял боксёрскую стойку. Рома смерил его насмешливым взглядом и расслабленно откинулся в кресле. Драться со своим другом он, естественно, не собирался. И не потому, что тот был тоже КМС и весил, как и Рома, девяносто килограммов. Просто друга, ближе чем Фил, у него никогда не было.

Рома был москвичом в первом поколении, Филипп же перебрался в столицу только в пятнадцать лет. В юности его перетащил из Сибири тренер по боксу, и до восемнадцати парень жил в спортивном интернате. Родители Фила, крепкие и полные сил, до сих пор оставались в Красноярске.

С семьёй Романа всё было немного сложнее. Его бабушка происходила из семьи переселенцев из Ирана. В конце XIX века, когда в Баку начался промышленный подъём, сюда потянулись иммигранты. В документах их записывали «персами», хотя этнически многие являлись азербайджанцами – выходцами из Южного Азербайджана.

Бабушка Ромы, Мина, когда-то блистала на сцене Бакинского оперного театра. Её выдали замуж – если не насильно, то уж точно без особой любви – за «уважаемого человека» значительно старше. Так тогда было принято. Зато она жила в достатке, а родители могли не переживать за будущее красавицы-дочери. В браке родилась девочка, а через десять лет «уважаемый человек» тихо ушёл из жизни.

Мина ещё какое-то время продолжала выступать, пока на неё не обратил внимание приезжий из Москвы. Это случайное знакомство перевернуло её жизнь…

Вскоре она вышла замуж и переехала в Москву. Дочь пошла по её стопам: блестяще окончила Гнесинку, но покорить оперный Олимп так и не смогла. Едва завершив учёбу, она родила сына и надолго была отлучена от сцены, а когда вернулась в театр, уже не смогла претендовать на первые роли.

Об отце Рома знал немного. Тот был родом из глухой сибирской деревни. Отец покинул семью, когда сыну едва исполнилось семь, и с тех пор больше не появлялся в их жизни. Променял восторженную, романтичную красавицу – мать Ромы – на «колхозницу», чей отец занимал высокий пост в московском правительстве. Вскоре новоиспечённый зять получил хлебную должность, но потом исчез из столицы, растворившись навсегда.

Сейчас Рома смотрел на эту историю иначе. В подростковом возрасте он изводил бабушку расспросами об отце, и одна её фраза навсегда запала ему в душу: «Он просто вернулся на землю». Вернулся в привычную среду, устав от изысканных манер двух женщин, от бесконечных походов в театры и музеи, от классической музыки и разговоров о высоком. Впрочем, бабушка с самого начала относилась к широкоплечему красавцу-сибиряку без особого пиетета. Она привыкла к другому типу мужчин и никогда не одобряла увлечение дочери.

Второй муж бабушки, Виталий Андреевич Ракицкий, известный московский антиквар и коллекционер предметов искусства, был старше её всего на пять лет. Рома прекрасно помнил Виталия Андреевича: высокий, худощавый, всегда гладко выбритый, в неизменно строгой одежде – даже дома он не позволял себе щеголять в спортивном костюме и домашних тапочках. Несмотря на то что Ракицкий относился к нему с теплом и заботой, маленький Рома слегка побаивался его чопорно-строгого вида. Когда Роме исполнилось двенадцать, бабушкин муж внезапно умер от инфаркта, но его смерть была окутана ореолом некой тайны. Вскоре после его кончины в доме несколько раз появлялся странный человек, бабушка закрывалась с ним в гостиной и долго беседовала, иногда на повышенных тонах. Рома пытался подслушивать, но толком ничего не понял.

Вскоре после этой трагедии мама Ромы познакомилась в своём театре с тенором из итальянской гастролирующей труппы – не звездой первой величины, но достаточно известным в оперных кругах. Спустя год они поженились и мама переехала в Турин. Рома остался с бабушкой – та ни за что не согласилась отпускать единственного внука в чужую страну. Да и он сам не горел желанием жить с незнакомым человеком, который даже по-русски не говорил. Мать, скрепя сердце, вынуждена была смириться. Сейчас она по-прежнему живет в Италии, где у Ромы появилась младшая сестра. Отношения с новой семьёй мамы сложились тёплые, хоть видятся они редко – всего пару раз в год. Обычно он приезжает на день рождения матери, иногда она сама наведывается в Москву.

Бабушка воспитывала внука в строгости, буквально вдалбливая хорошие манеры, но при этом боготворила его и практически ни в чём не отказывала. Когда в двенадцать лет Рома объявил, что записался в секцию бокса и больше не будет заниматься фортепиано, она была жутко расстроена, но не стала его неволить.

Однажды Рома привёл домой нового друга Филиппа, с которым познакомился на соревнованиях. Бабушке сразу не понравился этот болтливый и бесцеремонный паренёк, везде сующий свой любопытный нос. Но и на этот раз она проявила ангельское терпение – приняла мальчика, и вскоре Фил практически поселился у них. Впрочем, этому русоволосому симпатяге с добродушным открытым лицом с детства удавалось очаровывать женщин любого возраста, чем он нередко пользовался.

Состояние, оставленное бабушке мужем, позволяло вести довольно роскошный образ жизни, однако Рома не собирался вечно сидеть у женщины на шее – они с Филом грезили о профессиональном ринге и баснословных контрактах. Однако карьера боксёров не задалась: оба получили травмы и в двадцать лет оставили мечты о профессиональном спорте. Зато в бизнесе всё сложилось. Несмотря на протесты бабушки, после окончания университета Рома и его друг начали возить из Китая различный ширпотреб и реализовывать его в сельских районах Подмосковья. Спустя пять лет они уже владели ночным клубом, рестораном, парой кафешек, десятком объектов торгово-офисной недвижимости, успешно сдаваемой в аренду, и сетью магазинов по продаже всё того же китайского ширпотреба. Конечно, им бы не удалось развить такую деятельность без бабушкиных вливаний в бизнес. Мина без тени сомнений отдала им практически всё, что имела, но сейчас это возвращалось ей сторицей. Роман числился директором и управлял ночным клубом «Солт», контролировал работу ресторана и кафе, а Фил занимался всем остальным.

– Заходи, чего прячешься? – позвал Филипп девушку.

Юная шатенка вынырнула из-за притолоки и неуверенно, словно опасаясь чего-то, прошла в кабинет. Высокая, статная, с модельной фигурой, немного тощая на вкус Ромы, но наверняка идеальная с точки зрения рекламных агентств. Джинсы, свитер-водолазка, переброшенное через руку короткое бежевое пальто, модные туфли на толстой подошве. Прикид вполне приличный и недешёвый, оценил Рома. Взгляд задержался на её лице: естественно-пухлые мягко очерченные губы, высокие скулы, гладкие тёмно-русые волосы до плеч. На первый взгляд ничего особенного, не блистательная красавица, просто симпатичная. Скорее всего, на улице он бы даже внимания на неё не обратил, мелькнула первая мысль. Хотя… Глаза! Цвета морской волны, похожие на портал в бездну, они манили и словно затягивали в свою глубину. Вот только яркий макияж портил впечатление, придавая юному лицу пошловатый вид ночной бабочки. Рома слегка поморщился. Чрезмерно наляпанная на лицо косметика всегда воспринималась им как явный признак дурного вкуса.

– Знакомься! – Филипп осторожно тронул девушку за локоть. – Мой друг Роман. А это…

Фил запнулся, изобразил на лице тяжёлую работу мысли и, не справившись, обратился за помощью к гостье:

– Как тебя, напомни…

– Александра.

Из уст девушки имя прозвучало как-то торжественно. При этом она в упор уставилась на Рому своими бездонными глазищами, так что он на секунду почувствовал себя неловко за сцену, невольным свидетелем которой она только что оказалась.

– Роман, – буркнул он, вставая с кресла.

Когда он сделал резкий шаг навстречу, она еле заметно вздрогнула, словно под порывом ледяного ветра, и напряжённо застыла. Вместе с ней и остальные замерли в тупом молчании. Роман не знал, что говорить, впрочем, он и не собирался придумывать тему для разговора, а бесцеремонно расматривал девушку. Она, в свою очередь, тоже не отводила взгляд от его лица, слегка улыбаясь уголками губ. В своей привлекательности Рома не сомневался и гордо приподнял лицо, словно хотел выгодно его продемонстрировать. Вьющиеся чёрные волосы, смугловатая кожа холодного оттенка и тонкие черты лица достались ему от матери-азербайджанки. А вот серо-голубые глаза и крепкое от природы тело – от отца, коренного сибиряка. Но под пристальным взглядом этой девчонки он вдруг ощутил неприятное чувство неловкости, будто у него на лице обнаружили некий изъян. Так бывает в юности, когда лицо покрывается прыщами и тебе кажется, что все только и делают, что обсуждают, какой ты урод. Вдобавок в её взгляде сквозило что-то насмешливо-осуждающее, и он ощутил, как где-то в глубине начало закипать раздражение. День и так не задался, а тут ещё какая-то мартышка, притом, по словам друга, просто приблудная, смеётся над ним. Или ему это только кажется? Да нет, она и вправду насмехается. Вон как искрятся насмешкой два красивых озерца!

Немного замешкавшись, Рома недовольно пробурчал, обращаясь к девушке:

– Подожди в коридоре. Мне нужно с Филом переговорить.

Гостья небрежно передёрнула плечами и покинула комнату. Когда за ней закрылась дверь, Рома плюхнулся назад в кресло и спросил:

– Ты где её нарыл, что даже имя вспомнить не смог?

– А я и не запоминал, – мотнул головой Фил. – Просто услышал, как две симпотки общаются. Понял, что девчонки из Воронежа, ну и решил привезти их к тебе. Спросил, как зовут, но тут же забыл, кого как. Одна, правда, соскочила, дела у неё. Но эта прелесть согласилась. Ты сегодня одну отправил в Воронеж, а другая тут как тут! На замену. Прикольно же!

– Ты дебил?! Не подумал, что теперь Воронеж у меня блевотные ассоциации вызывает?

– Да ладно тебе! Нормальный город. Вон какие тёлки там подрастают.

– И что мне с ней делать? Она вообще – кто?

– Да хрен его знает! Я на презентации Леркиного салона был. Смотрю, девчонки зачётные тусуются, ну и подкатил. Когда ты меня набрал сегодня, я очень расстроился. Решил, нужно тебя развлечь.

Лера была девушкой Фила. Они встречались уже полтора года и практически жили вместе. Фил помог ей открыть уже второй салон красоты и, судя по всему, не собирался останавливаться. Но всё равно он не переставал знакомиться с новыми девчонками, словно проверял – не утратил ли своё обаяние, находясь в постоянных отношениях.

– Красава! Лера-то что сказала, или ты ей лапшу на уши навешал?

– Почему? Поделился твоей бедой. Она меня и отправила тебя утешать.

– И девочек снять посоветовала? – хмыкнул Рома.

– Ты что! Она бы мне сразу причиндалы оторвала! Я втихаря.

– А эта дурёха так сразу с тобой и поехала…

– Не-е-е. Упиралась до последнего. Но ты же знаешь, как я умею уговаривать. Заболтал, предложил поехать в «Солт». Обещал с хозяином познакомить. Сказал: потусим, затем отвезу домой. Они с подругой на Гиляровского квартиру снимают. Ты бы видел, как она загорелась, когда про наш клуб услышала. Видимо, он им не по карману. А тут на халяву побывать.

– И что мне с ней делать? – раздражённо повторил Рома.

– А что с мадамами делают? – лукаво прищурился друг.

– Ну ты и кретин. Вломился без стука, одну дуру выгнал и тут же другую подсовываешь.

– Сравнил тоже! Та профура потасканная, а эта спелый персик!

– Персик с раскраской шалавы? Сам и жри такой фрукт, – фыркнул Рома и брезгливо оттопырил губу.

– Так это отмыть можно. Хочешь, к Лере в салон отвезём, они из неё Нефертити забацают. Там у неё есть одна мастерица…

– Не понял! Ты мне её что, на постоянку втюхать решил? Хватит мне одной воронежской!

– Ладно. Дело твоё, – сразу сник Фил и опустился на диван.

– Ты что расселся? Иди, потуси с ней немного и отвези домой.

– Слышь, брат, мне вообще-то к Лерке пора. Может, ты сам?

– А ты не офигел?! Сам привёз, сам и туси!

– Ромаха, ну не грузи, – заныл друг. – Гиляровского вообще в другую сторону от Леркиного салона. Пока дотащусь… А тебе всё равно делать нечего.

– Хорошо. Зови её, – с тяжёлым вздохом сдался Роман.

Фил вернулся спустя десять минут, с озабоченным видом плюхнулся на диван и выдохнул:

– Свалила…

– Что значит: свалила? Может, она в зале?

– Не, я вниз метнулся. Охранник на входе сказал: выходила такая. Он тоже её засёк. Красотка! Зря ты…

– Засунь свои советы, знаешь, куда?.. – рявкнул Роман в сердцах.

То, что девушка ушла, разозлило даже больше, чем её насмешливое лицо. В голове мелькнуло: «Сегодня явно не мой день…».

– Ты хоть поинтересовался, сколько ей лет? Восемнадцать-то есть?

– Должно быть, – уверенно заявил Филипп.

– Смотри, Филя! – разозлился Роман. – Если с ней что-нибудь случится, я тебе устрою…

– Охранник говорит, она такси взяла.