Термин высокая чувствительность не нов. Однако прикладной информации по сопровождению высокочувствительных детей все еще недостаточно.

Многие путают чувствительность и различные расстройства. Не видят потребностей этих детей. Заблуждаются на их счет или растеряны перед вызовами, встающими в настоящем.

Мы с вами разберемся в отличиях, в особых потребностях детей. И сфокусируемся на решении конкретных практических задач родителя и воспитателя высокочувствительного ребенка.

Редактор Светлана Малютина.

Введение

За то время, что люди знают о феномене высокой чувствительности, мы уже наработали определенный опыт поддержки и сопровождения высокочувствительных детей.

Я видела, как росли все те дети, родители которых собрались однажды в группу поддержки, которую я организовала в своем городе. Наблюдала и рост моих собственных высокочувствительных детей, очень разных, но имеющих свои особенности и свои потребности. Видела, как они менялись, вырастали из своих проблем.

Отдавая много времени психологическому консультированию родителей и поддержке семей в деле выращивания детей, я наблюдала и за взрослыми высокочувствительными людьми и за их общением со своими чувствительными детьми. Я видела, как они боролись, как искали свой путь, что было спасительным для них, что было значимым и ценным, а что ставило родителей в тупик, отвлекало и сбивало с толку.

Анализируя свой опыт, я вижу, что уверенно ориентируюсь в теме воспитания и обучения высокочувствительных детей. Мои советы многократно проверены, а каждое действие, предпринятое совместно с родителями, получило свой отклик в семьях.

Что стало лучшим выбором для жизни с высокочувствительным ребенком? Глобально – это уважение к их особенностям и сохранение для них безопасности внутри семьи, где они черпают свои силы.

Термин высокая чувствительность получил распространение в 2000-ых, после того, как его привнесли в научное поле. О высокой чувствительности самой по себе уже написано несколько книг. Моя книга не только об этом.

Я не думаю убедить читателя в том, что такие дети существуют, и рассказать ему все о них. Смело рекомендую для большего понимания самого феномена чувствительности читать тех авторов, которых перевели в последние несколько лет. Автора термина «высокочувствительный ребенок» Элейн Эйрон – в числе первых. Наши книги будут друг друга дополнять.

Хотя я и планирую обращаться к исследованиям, чтобы суммировать понятие высокой чувствительности и буду описывать проявления чувствительности, мы с вами сфокусируемся на решении конкретных практических задач родителя и воспитателя.

Если вы родитель или учитель такого ребенка, то вы найдете в этой книге способы обращаться с высокочувствительным ребенком, чтобы его чувствительность не становилась его бременем. Мы коснемся и помощи тревожащемуся ребенку, и того, как проводить его через испытания, заставляющие его страдать. Вы увидите варианты обхода уникальных ограничений вашего ребенка, которые непонятны и не принимаются окружающими. Вы поймете, что благоприятно для развития, а что мешает ребенку быть самим собой.

Затронем темы того, как растет способность высокочувствительных детей встраиваться в окружающий мир, как социализировать высокочувствительных мальчиков, очень зависимых от нас.

Также учителям будет полезно пересмотреть свой подход к детям, включая и инструменты решения проблем (таких как раздражительность, несдержанность, противление начинать новое и заканчивать начатое, страх отвечать на уроке). С высокочувствительными самый верный путь – это сделать ставку на отношения с ребенком, с которым проблемно. Сблизиться с ним настолько, чтобы суметь управлять его вниманием, обучать, настраивать на позитивный лад, контролировать эмоциональный фон. Мы посмотрим, как это работает на примерах.

Я расскажу, как мы индивидуализировали школьное обучение для таких детей; как школьные педагоги находили к ним подход, уменьшали напряжение, меняя свое отношение к чувствительности. Это не были занятия по избавлению от учебного стресса, организованные для детей. Я обучала педагогов, и каждый из них смог задуматься над тем, как ему вовлекать высокочувствительного ученика, помочь ему войти в класс или дисциплинировать его. В течение полутора лет я наблюдала, как меняется мышление и растет внимательность учителей к типажу и характерам детей и как это укрепляло учительский авторитет.

Принятие детьми перемен – это отдельный большой блок и трудность в нашей жизни с высокочувствительными. Многие родители буквально выгорают из-за этого и избегают перемен, настолько это бывает бурно и невыносимо. Мы поговорим про адаптацию к школе, про то, как они нуждаются в связи со своей семьей и как школа может семью задействовать. Еще рассмотрим тему адаптации к рождению нового ребенка. Поговорим про то, как они принимают появление в доме младших братьев и сестер, что может пойти не так.

Когда-то давно на мое объявление о группе поддержки откликнулось несколько мам с детьми. Группа быстро росла, мы встречались раз в месяц и постоянно поддерживали друг друга в чате. Иногда присоединялись новые участницы, и мы знакомились с детьми, с их папами, выезжали вместе гулять или на экскурсии. В то время я все детско-родительские проблемы рассматривала с точки зрения привязанности, читала лекции о детско-родительских отношениях. Нашей задачей на группе было научиться быть родителями в подходе развития на основе привязанности. Мы видели взрослых ответом на нужды ребенка, а благополучие ребенка – прямым следствием домашней атмосферы. Так я открыла для себя окошко в другие семьи, получила доступ к семейным историям. Охотнее всего искали ответы именно родители с чувствительными детьми, так как их период раннего детства был сплошным преодолением. Мой путь консультанта начинался с проблем этих семей, пришедших в группу поддержки из-за своего необычного и сложного положения – родителей нестандартных, высокочувствительных детей. Мы разговаривали с ними об уходе, ГВ, слингах, совместном сне, кормлении тандемом. Мы рассматривали случаи необъяснимых страхов или агрессии, первый опыт выхода на детские площадки и в коллективы. Бывали друг у друга в гостях и организовывали семейные лагеря, совместные праздники и поездки в течение десяти лет.

В процессе работы над этой книгой я обратилась за помощью к нескольким из них, чтобы не переврать сильно их истории. «Высокая чувствительность никуда не пропала, – рассказали они мне, – представляешь, у нас до сих пор есть…» До сих пор дети имеют свои особенности, которых уже точно нет у их ровесников, например, страх остаться одному дома в 12 лет. До сих пор их чувствительность при них. Становится легче, но для родителей это не легкая прогулка. За счет ресурса мамы и папы этим детям так хорошо: они учатся, дружат, занимаются творчеством, они полны жизни, у них есть мечты.

Нет никого, кто лучше вас знает, как растить вашего ребенка.

Эта мысль особенно ясно ощущалась, когда родители рассказывали мне о своих попытках получить помощь или хотя бы понимание со стороны психологов или других специалистов: неврологов, психиатров, педиатров. Сразу же стало понятно, что большинству пришедших ко мне семей с высокочувствительными детьми никто не мог помочь в рамках тех взглядов, которых принято придерживаться в работе с детьми. Эта категория людей была невидима, их не существовало. «Вы сами до всего этого довели», «установить границы», «пусть привыкает быть один», «нет, ну маму бить нельзя, надо, чтобы он знал, что это табу», «ну вы сама такая тревожная, дочка просто считывает ваши эмоции, поэтому она такая» – говорили психологи. «У него незрелость мозга», «возможно, это СДВГ», «может быть, она аутист» – говорили неврологи.

Педагоги также не умели обращаться с такими детьми, и те контакты репетиторов, тренеров, ведущих кружков, учительниц, которые обладали природным даром и терпением, чтобы обучать высокочувствительных детей, передавались по сарафанному радио между нами. Так как в большинстве своем педагоги не думали даже о каком-то знакомстве, даже начать занятия было непросто. Ребенок уходил в отказ, закреплялись негативные впечатления. Учителя не тратили время, чтобы выстраивать какие-то отношения с ребенком, прежде чем требовать от него участия в учебном процессе. Легче доверять новым учителям ребенок, конечно, не начинал.

Достаточно просто было приспособиться дома. Однако привлечение других людей часто было затруднительным, особенно в плане передачи функции обучения детей кому бы то ни было. Я видела, как часто специалисты не доходили до того момента, когда, принимая их такими, какие они есть, мы признаем, что эти дети имеют особые образовательные потребности, а имея особые образовательные потребности, нуждаются в создании условий для успешного усвоения образовательной программы. При этом хотелось бы сохранить психологическое благополучие, здоровье и обучаемость этих детей.

Читая лекции на эту тему тут и там, находя отклик и интерес учителей к проблеме, я решила направить усилия и в эту сторону. Я занялась исследованием благополучия высокочувствительных детей в классе. Работала с педагогами, обучая их тому, как можно учить высокочувствительных детей, чтобы они не лежали после первого класса пластом на диване.

Я вела курс для педагогов, направленный на рост их компетентности в этой сфере. Признаться, никакая информация о высокой чувствительности не включена в темы для изучения в педагогических вузах и на повышении квалификации. Даже в магистерской программе по психолого-педагогическому сопровождению детей с особыми потребностями в образовании не было места для высокой чувствительности. Там в большинстве своем речь шла про детей с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья).

Стало ясно, что высокочувствительные дети находятся в серой зоне: у них есть ограничения, но никто не принимает их во внимание. Я решила, что моя выпускная работа будет о помощи таким детям. И я благодарна научному руководителю за возможность реализоваться в этом, пойдя по научной стезе.

В результате моего сопровождения учителям становилось понятнее и легче справляться с такими детьми в классе. Даже их показатели профессионального стресса снизились в конце исследования.