Отзывы на книгу «Белеет парус одинокий»

Бывают книги светлые, бывают - тёмные, а еще с таким киберпанковым неоновым свечением. "Белеет парус одинокий" - одна из самых светлых книг моего детства, насквозь пропитанная солнечным светом и продутая свежим черноморским бризом. Эта её светлость и прозрачность остались в моей памяти главным впечатлением от книги на долгие годы.

Безусловно, повесть Катаева - плоть от плоти советского реализма, но кто сказал, что соцреализм - это в принципе плохо, это всего лишь художественный метод, пользуясь которым, при наличии таланта, можно создавать не худшие произведения, чем в рамках элитарного постмодернизма, что доказала целая плеяда лучших советских писателей, и Валентин Катаев, на мой взгляд, в первой её десятке.

Есть в катаевской повести что-то общее с "Динкой" Осеевой. Ну, давайте сравним, в обоих случаях речь идет о событиях 1905 года, главные герои - дети, которые по мере своих сил участвуют в революционной борьбе, дружба ребенка из интеллигентной семьи с ребенком из простонародья, и оба раза на фоне солнца и волн, в катаевском варианте - на черноморских просторах, в осеевском - на волжских. Что касается отличий, так это в одном случае в центре дружба девочки и мальчика, в другом - двух мальчишек, катаевский вариант компактнее и завершеннее, осеевский - растянут и размыт.

Именно последнее обстоятельство заставляет меня поставить "Парус" выше, поскольку с художественной точки зрения, он выглядит более совершенным произведением. Нет, Катаев тоже не избежал соблазна продлить приключения полюбившихся героев, и написал еще четыре романа, точнее - три романа и одну повесть, связанных едиными героями в цикл "Волны Черного моря". Но это уже другие произведения, с которых и спрос другой. Осеева же постаралась всё впихнуть в один роман, разбив его на три книги, это её авторский стиль, та же история наблюдается и с "Васьком Трубачёвым", в результате книги превращаются в очень неровные по качеству эпопеи.

Эти авторы создавали новую советскую литературу для советских детей, старались дать им что-то взамен отправленной в отставку, читай - запрещенной, Лидии Чарской, поэтому приключенческая фабула книг связана с революционной борьбой, поэтому революционеры, изображенные на страницах книг - идеальны, а шпики и прочие опорники царского режима - законченные злодеи. Здесь всё, как в сказке - отрицательные и положительные персонажи контрастно отличаются друг от друга, а главные герои - Петька и Гаврик по примеру Ивана-дурака ищут свой путь, совершают свои "подвиги", чтобы прибиться к стороне добра.

Да, в интерпретации Катаева террористы - это добро; люди, которые используют детей, да еще, как по поводу Петьки выясняется - втёмную, совершают благое дело - стреляют в жандармов. Тот, советский школьник, воспринимал царизм как сказочную модель, в которой действовали не живые обычные люди, такие как друзья и соседи, а некие, скорее, условные носители зла и добра, и тогда любые действия "добрых" облагораживались, а действия "злых" - дискредитировались.

Вообще, сказка - это самая проверенная модель для идеологически нагруженной литературы, поэтому даже отпетые соцреалисты на поверку оказывались обычными сказочниками. Но, с другой стороны, сказка читается легко и увлекательно, и когда взрослым неидеалогизированным людям не хватает сказок, они читают фэнтези, там всё то же - злые герои - злодеи, добрые - иконы.

И всё же, художественные достоинства повести выше всех перечисленных факторов, в "Парусе" очень яркие и сочные образы главных героев, изумительные зарисовки дореволюционной Одессы, одна мадам Стороженко чего стоит, много юмора. И обязательно надо сказать - повесть Катаева предупреждала пионеров на примере Петьки об опасности увлечения азартными играми.

Не далее как сегодня читала статью про "деятельность" некоего таинственного Совета по детской книге, рьяно старающегося пересмотреть, что деткам можно, чего нельзя. Надо сказать, что там покушаются на многое, Чуковского, например. Не знаю, как бы они отнеслись к тому, что "Белеет парус одинокий" - детская книга. И тем не менее она очень детская, хотя современным детям, конечно, давать её надо, сопровождая многочисленными объяснениями. Я вполне допускаю, что и множество современных мамочек вынесут приговор папе, тёте и прислуге семьи Бачей, чьи мальчики шатаются по городу, охваченному восстанием, один - за кукольным балаганом, другой - набив ранец "товаром" для революционеров. Куда смотрят взрослые, о божечки! Но надо ведь понимать, что времена и нравы были другие, что у детей было гораздо больше свободы, которая не всегда была полезна для здоровья, но всегда - для роста кругозора и души.

Почему я говорю, что книга очень детская: Катаев с высочайшим мастерством показывает именно детское восприятие мира. Не всегда ребёнку понятно, что происходит, не все слова поняты правильно, иногда душевные порывы сталкиваются с жутко сильными искушениями - газированной водой "Фиалка", к примеру. Характеры мальчиков Бачей - маленького Паши и "большого"(гимназист первого класса, а вы как думали!) Пети и его друга, рыбацкого внука Гаврика - выписаны так, что в принципе несложно понять, что может из этих мальчиков вырасти. Фантазёр и немного врунишка (только чтобы интереснее было, чтоб вы знали!) Петя вряд ли когда-нибудь сядет на спокойную должность типа письмоводителя. Обстоятельный Паша - более подходящая кандидатура на это место)). А Гаврик, конечно, займёт позицию бунтаря и революционера - у него с детства появились свои счёты к власти...
Чувствуется огромная любовь писателя к городу его детства, возможно, такому, каким его никто, кроме него, не помнит. Закоулки и фонтаны, променады и проходные дворы - где только не побывали мальчишки во время своих рискованных приключений. Я уже не говорю о том, что случайная пуля могла найти их в любой момент. Гаврику, например, пришлось пережить самый настоящий допрос: когда полиция искала матроса, беглого с "Потёмкина". И выдержал он его с достоинством. Если учесть его очень юный возраст, то дурачком он прикинулся

— У тебя есть батько и матка?
  — Ни.
  — С кем же ты живешь?
  — С дедом.
  — А дед кто?
  — Старик.
  — Понятно, что старик, а не молодой. А что он делает?
  — Рыбу ловит.
  — Значит, рыбак?
  — Ну, рыбак. Рыбалка.
  — А ты что?
  — Хлопец.
  — Это ясно, что хлопец, а не девочка. Я тебя спрашиваю: что ты делаешь?
  — А ничего. Дедушке помогаю.
  — Стало быть, вместе рыбачите?
  — Эге.
  — Так-с. Понятно. Как же это вы так рыбачите?
  — А просто. Ставим на ночь перемет, а потом утром вытягиваем бычков.
  — Стало быть, выходите в море на шаланде?
  — Эге.
  — Каждый день?
  — Как это? Что вы спрашиваете, дядя? Я не понимаю.
  — Экий ты дурень! Я тебя спрашиваю: каждый ли вы день выходите в море на шаланде?
  — А то как же!
  — Утром и вечером?
  — Ни.
  — Что ни?
  — Только утром.
  — А вечером?
  — И вечером тоже.
  — Так как же ты говоришь, что только утром, когда и вечером тоже?
  — Ни. Мы вечером только ставим перемет. А бычков — тех вытягиваем утречком.
  — Понимаю. Стало быть, вечером тоже выходите?
  — Ни. Вечером только ставим.
  — Ой, господи боже! Но для того, чтобы поставить, ведь надо вам прежде выйти в море?
  — А как же!
  — Значит, вечером тоже выходите?
  — Ни. Вечером не вытягиваем. Вытягиваем только утречком.
  — А вечером выходите ставить?
  — А как же!
  — Стало быть, вечером тоже выходите?
  — Эге.
  — Ну, вот видишь, какой ты дурень! С тобой надо разговаривать, хорошенько накушавшись гороха. Ты зачем такой дурень?
  — Я маленький.
  Усатый господин посмотрел на Гаврика сверху вниз с нескрываемой насмешкой и слегка, но, впрочем, довольно-таки основательно щелкнул его по голове.
  — Эх ты, рыбалка!
  Но мальчик вовсе не был таким дурнем.
  Он сразу почувствовал в усатом хитрого и опасного врага. Ходит по берегу, выспрашивает про матроса. Только делает вид, что пришел пострелять. А на самом деле, кто его знает, что у него на уме. Наверное, какой-нибудь из сыскного. Еще, чего доброго, пронюхает как-нибудь, что именно у них в хибарке и скрывается беглец. Может, уже и проследил, не дай бог!
  Гаврик тотчас решил прикинуться совсем маленьким дурачком. От дурачка не много узнаешь.

Вечные ценности, пусть они поданы слегка с советским уклоном, остаются вечными ценностями. Не думаю, что книга могла бы быть чем-то вредна детям сегодняшним.

Эту книгу я, как и многие другие, читал давно, еще в детстве, том самом, когда деревья были маленькими-маленькими. Видимо плохо читал, потому как помнил из книги очень немногое, запомнилось лишь атмосфера и летнее настроение книги. Каково же было мое удивление, когда совсем недавно увидел в магазине небольшую книгу в голубом переплете. Вот оно! Бери! - отчетливо и довольно громко прошептал внутренний голос. Сказано-сделано, и уже вечером была перевернута первая страница книги...

С каким же удовольствием и благодарностью (ведь нельзя быть неблагодарным автору за то, что он так ловко и без долгих уговариваний схватил и увлек в совершенно другое время и географию) окунулся я в этот дивный, наивный и трогательный детский мир. Память услужливо подсказывала строчки, глаза жмурились от умиления, и был я третьим мальчиком в этой удивительной и нежной дружбе. Я вместе с Петькой возвращался домой, вместе с ним болел и мучился, вместе с Гавриком рыбачил (хоть и совершенно не умею, но рядом сидел - точно) и дышал этим соленым воздухом, вместе с ним ходил к дедушке, прячась от несправедливости и злобы. А еще всеми силами помогал ребятам в их прямой и подчас слепой вере в настоящее, доброе и светлое.
Ведь сегодня порой именно этого и не хватает в нашей жизни: светлого и доброго.

Получила огромное удовольствие! В этой книге все прекрасно: стиль повествования, описание природы и персонажей, даже сюжет, несмотря на то, что не всякая советская литература у меня вызывает восторг.

Особенно хотелось бы отметить мастерство чтеца (слушала в исполнении Игоря Ильина).
ОЧЕНЬ классно передает (имитирует) голоса разных персонажей. Чего только стоит голос дедушки, или солдата, встреченного в поле! Порой кажется, что читают разные люди. При этом, все эти измененияв голосе происходят очень гармонично, нет резких переходов.
Однозначно рекомендовала бы это произведение, как одно из немногих качественных из разряда советской детской литературы.

Яркая, интересная история Петра Бачея, мальчика из интеллигентной семьи, и картонно-лубочная история Гаврика из семьи пролетарской. Петю Катаев писал с себя, Павлика – со своего младшего брата, будущего Евгения Петрова, соавтора Ильфа, а пролетарскую часть писал глазами того же мальчика из интеллигентной семьи, поэтому она куда менее убедительна. Эдакий Джекил и Хайд, «Принц и нищий», хотя в симпатии к низам общества вроде бы Катаев искренен.

Удивительно тут то, что книга вышла в 1936-м, когда, казалось бы, стандарты и партийность литературы должны были быть соблюдаемы куда тверже. Однако в целом манеры, прошлое и подход Катаева к литературе удивительны – ему почему-то позволяли столь много хруста французской булки, что диву даешься. Чем-то он очень нравился Сталину.

Поэтому тут будут съем квартиры в экономии на все лето (я вот больше 2-3 недель на море себе позволить не могу, а преподаватель в начале XX века мог), и рождественская ёлка, и гимназические будни, всё с такой любовью и ностальгией, что эту боль автора тяжело не почувствовать. Поэтому вся революционная часть повисает в воздухе, кажется нереальной, вставной, а вот эта жизнь Пети убаюкивает и обволакивает.

Но реальность все же маячит где-то не очень далеко. Все начало потрясающее, от утра в экономии до прибытия в Одессу. Купание, одежда, марсельские одеяла, старый пароход – все напоминает Фолкнера или модернистов, даже какое-то созвучие с Джойсом чудится. Потом текст устаканится, станет и насыщеннее, и проще, но пока мы скользим к Одессе по лиману.

Если быть честным с текстом и самим собой, то основная мысль, которую вызывает эта повесть Катаева (за пределами его беллетрезированной юности и гораздо менее осязаемого революционного слоя) – это очевидный ресентимент. Автор так ярко описывает Новороссию (прямо называя ее так в тексте), так легко, очевидно и прямо связывает украинское с сельским, а городское с русским, что читатель не может не думать о странностях перекроения границ в XX веке, оставивших этот город в другой стране. С другой стороны, это гриновский мир, мир переселенческого капитализма, наша Новая Зеландия или Австралия, только что заселенное Дикое поле, здесь нет ничего векового, устоявшегося, все эти экономии, дилижансы и города зыбки, поэтому ничего не (было) предопределено.

Одесса дала столько русских писателей, что задумываешься, есть ли что-то аналогичное в англоязычном мире, группы писателей из стран/частей стран, которые теперь не Великобритания? Английские писатели из Индии в товарных количествах? Или из Кении?

Усилием воли Катаев приводит в свой мир революционного матроса с броненосца «Потемкин», которого ищут конные патрули. И опять, опять мне казалось, что относится он к нему, как Ватсон и Баскервиль к каторжнику Селдону, которого ищут такие же конные патрули, нет тут горячей любви и даже легкой поддержки. Это что-то внешнее, мешающее, отвлекающее, а важна тут внутренняя жизнь Пети и красавица Одесса, пусть в ней стреляют революционеры и полиция, но это пройдет, и будет елка, дни рождения, любовь и мелкие неприятности.