Издано по инициативе и при участии Музея истории Екатеринбурга и АНО «Волонтерское общество Свердловской области»

Научный редактор В. М. Кириллов.

Рецензенты:

В. П. Мотревич, доктор исторических наук, профессор УрГЮА;

О. С. Поршнева, доктор исторических наук, профессор УрФУ имени первого Президента России Б. Н. Ельцина.

Авторы: Кириллов В. М., Быкова С. И., Вебер М. И., Дробина И. В., Килин А. П., Кириллова Т. С., Константинов С. И., Миронова-Шушарина Е. Ю., Мосин А. Г., Олешко В. Ф., Парфенова Е. Г., Паэгле Н. М., Печерин А. В., Печуркина Р. А., Погорелов С. Н., Прищепа А.

Авторы: Кириллов В. М., Быкова С. И., Вебер М. И., Дробина И. В., Килин А. П., Кириллова Т. С., Константинов С. И., Миронова-Шушарина Е. Ю., Мосин А. Г., Олешко В. Ф., Парфенова Е. Г., Паэгле Н. М., Печерин А. В., Печуркина Р. А., Погорелов С. Н., Прищепа А. И.

© В. М. Кириллов, 2022

© С. И. Быкова, 2022

© М. И. Вебер, 2022

© И. В. Дробина, 2022

© А. П. Килин, 2022

© Т. С. Кириллова, 2022

© С. И. Константинов, 2022

© Е. Ю. Миронова-Шушарина, 2022

© А. Г. Мосин, 2022

© В. Ф. Олешко, 2022

© Е. Г. Парфенова, 2022

© Н. М. Паэгле, 2022

© А. В. Печерин, 2022

© Р. А. Печуркина, 2022

© С. Н. Погорелов, 2022

© А. И. Прищепа, 2022

ISBN 978-5-0055-7571-5 (т. 2)

ISBN 978-5-0055-7563-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Константинов C. И.
Высокопоставленные узники Екатеринбургского арестного дома
Впервые опубликовано: Шестнадцатые Романовские чтения: Всероссийская научно-практическая конференция (Екатеринбург – Алапаевск, 19—20 июля 1918 г.): материалы. Екатеринбург, 2018. С. 35—42

В начале ХХ века «уголовной» тюрьмой называли Екатеринбургский тюремный замок (тюрьма №1), в котором в то время содержались уголовные и политические преступники и который к тому же являлся пересыльной тюрьмой. В настоящее время на его территории, по ул. Репина, д. 1, находится следственный изолятор №66/1.

А так называемый арестный дом (или тюрьма №2, «земская тюрьма») до 1917 г. официально назывался «Екатеринбургским помещением арестуемых по приговорам Городских Судей и Земских Начальников». Располагался он на окраине Сенной площади, за солдатскими казармами. В настоящее время в этом помещении находится один из корпусов Городской клинической больницы №1, ул. Сони Морозовой, д. 203, у площади Обороны¹.

Начальником тюрьмы №2 в начале 1918 г. был назначен Михаил Георгиевич Кабанов² (старший из трех братьев), комиссаром – его младший брат, тоже Михаил. Заместителем начальника тюрьмы оставался бывший ротмистр Пермского губернского жандармского управления Павел Петрович Шечеков, исполнявший обязанности помощника начальника и тюрьмы №1 (в 1911—1912 гг. – помощник начальника Пермской тюрьмы)³.

В Екатеринбургском заточении в первой половине 1918 г. побывали не только двоюродный брат В. И. Ленина В. А. Ардашев и царская семья, а также ее приближенные, но и другие бывшие высокопоставленные узники. Через заключение в тюрьме №2 прошел глава Временного правительства князь Г. Е. Львов, подписавший 7 марта 1917 г. постановление об аресте отрекшегося от престола императора Николая II и его супруги Александры Федоровны.

Вместе с князем Г. Е. Львовым, 12 марта 1918 г. в Тюмени, бдительный военком Северного района и Западной Сибири 20-летний командир Пермского карательного отряда Зайпкус арестовал также князя А. В. Голицына, Н. С. Лопухина и Н. В. Заболоцкого. 19 марта отряд прибыл в Екатеринбург и передал арестованных Следственной комиссии при Екатеринбургском революционном военном трибунале⁴.

Инкриминировали им контрреволюционную деятельность, подготовку заговора, в том числе в целях освобождения из заключения и царской семьи. Заключенные томились во 2-й Екатеринбургской тюрьме до лета 1918 г. Но вмешались влиятельные московские заступники. В Екатеринбург телеграфировал «за народного комиссара юстиции» – П. А. Красиков. Есть сведения, что сказал свое веское слово и Я. М. Свердлов. Члены Следственной комиссии С. Е. Чуцкаев и министр юстиции Урала М. Поляков выехали в Тюмень, чтобы найти новые доказательства контрреволюционной деятельности арестованных. Но не нашли. В итоге, князь Г. Е. Львов благополучно добрался до Парижа, где и скончался в 1925 г.⁵.

Режим заключения в арестном доме был менее строгий, чем в тюрьме №1. Переведенный в арестный дом из тюремного замка князь Г. Е. Львов, при поддержке тюремной администрации, даже оборудовал небольшой огород из четырех грядок, на котором работал и князь В. А. Долгоруков и другие заключенные⁶.

Впоследствии А. Г. Кабанов, в период его работы в Вятской ЧК, прочитал в колчаковской газете отзыв о себе и своих братьях князя Г. Е. Львова. Тот писал, что коммунисты Кабановы, Михаил, Алексей и младший Михаил, – тюремщики, но тюремщики гуманные⁷.

Епископа Тобольского и Сибирского Гермогена (в миру – Г. Е. Долганёва) арестовали в ночь на 29 апреля 1918 г. в Тобольске. По некоторым данным, об этом распорядился лично П. Д. Хохряков. Тюменский епархиальный съезд послал в Екатеринбург депутацию, которая вступила с советскими руководителями в переговоры о выкупе Гермогена. Торги начались с суммы в 100 тысяч рублей и дошли до 10 тысяч. Деньги были переданы тому же Хохрякову, а депутацию больше никто не видел⁸.

Впоследствии оказалось, что группа священнослужителей из Тобольска 10 июля 1919 г. была расстреляна сотрудниками ЧК Г. П. Никулиным и В. А. Сахаровым. Делясь своими воспоминаниями в радиокомитете СССР 13 мая 1964 г., Г. П. Никулин, член партии с марта 1917 г., поведал о жутких подробностях этого расстрела. Членов делегации Епархиального съезда, приехавших из Тобольска хлопотать за епископа Гермогена, как и протоиерея А. А. Долганова, Никулин со своим дружком Сахаровым отвезли в лес и расстреляли. Так как почва была каменистая и рыть могилу сотрудники «летучего отряда» ЧК не захотели, трупы сбросили в шурф, оказавшийся неглубоким. Приехав на следующий день осуществить контроль, Никулин с Сахаровым услышали «невероятный вой. Едем дальше – еще слышим: вой, грызня какая-то идет. Оказывается, там уже волки расправляются, понимаете, над этими […] Мы их, конечно, выстрелами разогнали, а сделать ничего не смогли. Некогда было»⁹.

Группа заложников из 20 человек, взятых после гибели комиссара И. М. Малышева, также содержалась в тюрьме №2. Накануне уничтожения она была передана уральскими чекистами Хохрякову. Об этом поведал помощник организатора расстрела царской семьи Якова Юровского тот же Г. П. Никулин. Принимая арестантов, Хохряков выдал Никулину расписку в том, что таковые приняты им для «отправки в поля Елисейские», что на чекистском жаргоне тех лет означало физическую ликвидацию. Поначалу предполагалось, что эта группа заложников в полном составе должна отправиться в Тобольск с отрядом Хохрякова, численностью около 300 человек и названном для устрашения «Отрядом карательной экспедиции тобольского направления», как гарантия безопасности отряда¹⁰.

Но решение было изменено и по постановлению Президиума Исполкома Уральского Совета от 28 июня 1918 г., в качестве мести за смерть Уральского областного комиссара труда И. М. Малышева, заложники были расстреляны. Их вывезли на восьмой километр Тюменской дороги за станцией Екатеринбург II, у дач Агафурова, расстреляли и бросили тела на городской мусорной свалке. Сумел сбежать только один – бывший гласный и секретарь Екатеринбургской городской думы, с 1917 г. редактор газеты «Зауральский край» Н. П. Чистосердов. После прихода в город чехов и казаков Чистосердов стал помощником начальника гарнизона по гражданской части. В 1919 г. – управляющий Пермской губернией. Эмигрант. Был впоследствии арестован в 1945 г. в Китае, умер в «Востураллаге»¹¹. Это был первый массовый расстрел в Екатеринбурге, произведенный чекистами.

Жандармский подполковник Стрельников, находившийся в другой группе заложников, рассказал, как партию арестованных из 11 человек привезли из тюрьмы №2 на станцию Екатеринбург II (ныне Шарташ). Среди них были епископ Тобольский Гермоген, священник церкви Каменского завода отец П. И. Корелин, бывший екатеринбургский полицмейстер Г. И. Рупинский. Стрельникову удалось на станции сбежать, а остальных взял с собой отряд Хохрякова¹².

По воспоминаниям Петра Матвеевича Матвеева (бывшего подпрапорщика 2-го гвардейского стрелкового полка, зачисленного фельдфебелем роты в отряд особого назначения полковника Е. С. Кобылинского по охране царской семьи, доставившего ее в Тобольск), перешедшего затем к красным, – штаб отряда составляли П. Хохряков, В. Канглаги, Г. Дислер, И. Луцман, Когоницкий и сам П. Матвеев. В распоряжении отряда были три буксирных парохода и один пароход для связи. Любопытно, что на отдых они останавливались в родном для Г. Распутина селе Покровском, более того – в доме Распутина, и даже (как поведал Матвеев) нашли на чердаке письма императрицы Александры Федоровны Григорию Распутину¹³.

Таким образом, с отрядом Хохрякова были взяты из заложников лишь епископ Тобольский и Сибирский (с 8 марта 1917 г.) Гермоген и несколько офицеров. По одной из версий, 29 июня последнего из оставшегося в живых узников на пароходе «Ока», епископа Гермогена, после издевательств и глумления, утопили в р. Тобол¹⁴. По другой версии, это было сделано во время боя с отрядом белых у села Покровского на реке Туре 16 июня. Жителями Покровского тело Гермогена было найдено и захоронено в ограде церкви села, а 23 августа переправлено в Тобольск и погребено в пещере¹⁵.

В Екатеринбурге содержались в арестном доме, тюрьме №2, последовавшие за бывшим императором представители рода Рюриковичей: гоф-маршал Министерства Императорского Двора и Уделов, генерал-майор, князь В. А. Долгоруков 1-й и представитель рода основателя Екатеринбурга В. Н. Татищева генерал-адъютант, генерал-лейтенант, граф И. Л. Татищев. (Между прочим, в роду И. Л. Татищева насчитывалось шестеро святых Русской православной церкви – Владимир I Святой, княгиня Ольга, Анна Ярославна – дочь Ярослава Мудрого и королева Франции, Князь Смоленский Мстислав Владимирович, Ростислав Мстиславович и Мстислав Ростиславович Храбрый)¹⁶.

Здесь же содержались фрейлина императрицы графиня А. В. Гендрикова и гоф-лектриса Е. А. Шнейдер (они позднее были расстреляны в Перми), поваренный ученик И. Д. Седнев и камердинер К. Г. Нагорный (расстреляны 28 июня в Екатеринбурге по постановлению Президиума Исполкома Уральского Совета в числе заложников, арестованных после гибели И. М. Малышева), камердинеры А. А. Волков и Т. И. Чемадуров и другие.

17 (30) апреля 1918 г. в Екатеринбург из Тобольска была доставлена часть царской семьи. Сопровождавший ее 50-летний князь В. А. Долгоруков постановлением председателя Президиума Исполкома Уралоблсовета А. Г. Белобородова «в целях охраны Общественной безопасности» сразу же был препровожден в тюрьму №2. Причем постановление князю было предъявлено только 3 мая. Впрочем, его арест предписывался еще решением Президиума ВЦИК от 1 апреля.

10 (23) мая 1918 г. из Тобольска в Екатеринбург были доставлены остававшиеся в Тобольске из-за болезни Алексея члены царской семьи. Почти сразу же от группы прибывших были отделены граф И. Л. Татищев, графиня А. В. Гендрикова, гоф-лектриса Е. А. Шнейдер, камердинер А. А. Волков и также отправлены в тюрьму №2.

При этом 69-летний Чемадуров с 17 (30) апреля до 24 (11) мая находился в Доме особого назначения вместе с царской семьей. Но когда его физическое состояние после перенесенной на ногах простуды ухудшилось, он был помещен в тюремную больницу, а затем в одну камеру тюрьмы №2 вместе с Татищевым и Волковым. После освобождения 25 июля отрядом Зотова заключенных Чемадуров отправился за женой в Тобольск, где и скончался через несколько месяцев.

Между 7 и 10 числами июня 1918 г. исполняющий обязанности председателя Екатеринбургской ЧК Николай Александрович Бобылев отдал устный приказ сотрудникам ЧК Г. П. Никулину и В. А. Сахарову уничтожить В. А. Долгорукова и И. Л. Татищева. Исполнители вывезли их недалеко от тюрьмы в лес, за Ивановское кладбище, расстреляли, а тела бросили, даже не пытаясь их закопать или спрятать. Вскоре тела убитых были обнаружены и похоронены в неизвестной могиле¹⁷.

Г. П. Никулин вспоминал: «Вот, я помню, что когда надо было расстреливать Долгорукова, так было задание: – „Заройте!“. А где там зарывать […] Там штык […] Лопатой не возьмешь, понимаете, – уже камни […] Никак нельзя было вырыть, понимаете, могилу. Но что делать? Раздеть, понимаете, изуродовать морду, понимаете, и бросить там. Потом позвонить в милицию, в уголовный розыск, и сообщить, что там-то и там-то труп обнаружен. – „Уберите“»¹⁸.

Последние дни тюрьмы №2 при большевиках описаны в воспоминаниях Алексея Кабанова (1890—1972), хранящихся в Государственном архиве Хабаровского края. 29 апреля 1918 г. он прибыл в Екатеринбург и в этот же день поступил на работу в Уральскую областную чрезвычайную комиссию. Участник расстрела царской семьи, в ночь на 19 июля он один находился в Ипатьевском доме. Уральская облЧК еще до расстрела эвакуировалась в Вятку. В советских учреждения города оставалось по одному человеку. «Вместо эвакуированного Начальника Дома Предварительного Заключения (так А. Кабанов называет тюрьму №2. – К. С.) – моего старшего брата Кабанова Михаила, остался мой младший брат – Кабанов Михаил […] Я позвонил Михаилу-младшему, чтобы он пришел ко мне ночевать. Он быстро пришел ко мне и рассказал, что у него (в Доме Предварительного Заключения) около двухсот заключенных, 200 винтовок, много ручных гранат, а служащие и охрана вся разбежались. Он просил моего совета; сам он решение принял такое, что в каждую камеру бросить ручную гранату и уехать. Я ему сказал, что это делать нельзя, так как его заключенные – не осужденные, а подследственные и среди них, несомненно, много невиновных. Я ему посоветовал все оружие тайно зарыть в землю и замаскировать. Камеры все открыть, уехать на фронт (раньше он был артиллерийским старшим унтер-офицером)»¹⁹.

После расстрела царской семьи, 20 июля, одним поездом вместе с семьей Юровского, в Пермь отправили и екатеринбургских узников – А. В. Гендрикову, Е. А. Шнейдер, А. А. Волкова, и находившуюся в это время в Екатеринбурге супругу Великого князя Иоанна Константиновича Елену Петаровну (Петровну) Романову (Сербскую) (1884—1962). До отъезда она находилась под арестом с 7 по 20 июля в здании УралоблЧК, в бывшей Американской гостинице (ул. Малышева, д. 41)²⁰.