Как бессердечны мы порой с собственными родными! Ведь все, что требовалось тогда сказать, – всего лишь про отъезд на Хайн. После полувздоха-полувскрика: «Так я и знала!» – Исако спросила в обычной своей манере, мягким, едва ли не извинительным тоном: «Но ведь после Хайна ты сможешь вернуться домой, хотя бы ненадолго?» Мне следовало ответить матери «да». Ведь это было все, чего она просила. Лучик надежды.