мешает, – подмигнула мне Настя, – у нас там замок заедает, а я утром захотела быстро душ принять в одиночестве. Думала, в общаге нет почти никого. С одной стороны, сама виновата, а с другой… Надо коменданту пожаловаться, что парни опять оборзели и в женскую душевую без мыла заходят. Пусть снова с ними воспитательную беседу проведет.
Комендант у нас был строгая, парни ее боялись, да и в принципе держала всех в ежовых рукавицах. Первокурсникам она всегда проводила строгий инструктаж, который грозил выселением и отчислением за такие фокусы.
– Как дела? – сменила тему Настя. – Говорят, у вас новый «уголовник».
– Не напоминай мне о нем, – попросила я и не стала рассказывать подруге, что «извращенец» и «уголовник» – это один и тот же человек.
– Как у вас? – теперь я сменила тему – на менее скользкую и нервирующую.
– У нас фиалка с цепи сорвалась, – пожаловалась Настя, пряча руки в карман спортивных штанов, – нервная стала, задает столько, что я до пенсии прочитать не успею.
Все ниточки тянулись к «уголовнику». Я была почти уверена, что и причина внезапного озверения фиалки – привлекательный, черствый и нахальный Руслан Евгеньевич. Ален Делон комнатный! Он решил обаять всех, кто не успел умереть от страха при первом его появлении? Или только нам с фиалкой не посчастливилось?
Сердце снова забилось как-то неспокойно, я с удвоенным усердием домела грязь и выпрямилась:
– Может, кто при ней посмел бранное слово молвить, – улыбнулась я, – вот фиалка и разозлилась.
– После бранных слов она обычно аристократично бледнела и красиво оседала на табурет, – Настя тоже улыбнулась.
– Может, первый курс заместо «класть» сказал «ложить»? – предположила я, вспоминая Опасяна, который уже успел влюбиться в девушку с факультета филологов.
– Не святотатствуй, ты дважды за предложение заслужила расстрел насмерть, – рассмеялась Настя, – фиалка только недавно пережила «ихний». Ладно, прорвемся. Пойду я. Читать и молвить слова бранные, трехэтажные, в адрес фиалкин. Слишком лютует барыня наша. Может, ей экстрима не хватает? Поймать извращенца и ей на перевоспитание отдать, да ради удовольствия телесного.
– Пошто так извращенца безобидного наказываешь? – переходя на высокий Настин стиль, полюбопытствовала я. – Он через неделю будет разговаривать исключительно цитатами из произведений времен барочной литературы. Сложными, пышными формами со стремлением к величавости.
– Или как в дневниках Толстого: «ничего не делал», «валялся, падал духом», «шил».
– Такие затейники эти ваши классики, – рассмеялась я.
– Не то слово, – согласилась со мной Настя, – Ладно, все, ушла. Пока!
Настя ушла, а я спряталась в комнате. Убрала совок и веник на место и села на кровать, доставая мобильный. Лиля прислала сообщение, что приедет только в воскресенье. Подруга жила с родителями, а те собрались на дачу – копать картошку.
Соседок моих тоже не было, хотя пары у обеих давно закончились. Решив