#HORROR

© Беляев П. Ю., составление, 2025

©Издательство «Союз писателей», оформление,2025

© ИП Соседко М. В., издание, 2025

Елена Кошевая
Нижневартовск

Невидимый

Поздним зимним вечером она бежала через парк с работы домой, холодный ветер, казалось, проникал прямо в душу, снежинки, словно маленькие лезвия, кололи щёки и глаза. Она грустила: вчера её предал любимый человек, сказав, что любит другую. Да и на работе было не лучше: давили, требовали, кричали. Так и хотелось убежать на край земли, выкинуть телефон, просто слушать тишину и быть самой собой, ни под кого не подстраиваясь, оттачивая навыки дипломатии и дежурно улыбаясь тем, кого просто хотелось от души послать к чёрту.

«Деньги, деньги, деньги. Такое чувство, что все сошли с ума, они стали средоточием мира, – думалось ей. – А хочется просто жить и наслаждаться жизнью, ловя каждый момент и радуясь первому солнечному лучу, а не жить на работе в формате „надо“ и „обязан“ не замечая ничего вокруг, едва помня себя…»

В парке грустили засыпанные снегом аттракционы да берёзки, согнувшиеся под порывами ветра, как будто сочувствуя девушке… Казалось, они безмолвно стонали, моля о пощаде: «Спасите!» Фонари, освещавшие главную аллею, как стражники, стояли, стараясь подарить ощущение безопасности, но им это с трудом удавалось. Стало тихо, внезапно погасли фонари, погружая всё вокруг в кромешную тьму. Девушка, дезориентированная в пространстве, остановилась: «Куда идти? Куда бежать?» Сзади послышались шаги, включился фонарь, находящийся недалеко от неё. Она обернулась, следы на снегу были видны отчётливо и приближались к ней. Она хотела сбежать, но не смогла сделать и шагу. «Что происходит?» – мелькнула мысль, красивые карие глаза расширились от ужаса, хотелось закричать, но она не могла… Девушка почувствовала, что её обнимают, словно сжимая в тисках, но как ни странно, эти объятия навевали покой и умиротворение. Она расслабилась, хотя казалось, что это ей уже давно недоступно в спешке и суматохе дней, которые будто со скоростью света сменяли друг друга.

У Невидимого было горячее дыхание…

Напевая песню, больше похожую на урчание, он приблизился к шее… В какой-то момент повеяло ледяным холодом и выключился фонарь. Девушка пробовала пошевелиться, но не смогла. В шею как будто бы вонзились тысячи маленьких острых иголок, одновременно стало очень больно, силы покинули, и она, словно в замедленной съёмке, стала опускаться на землю, покрытую белым холодным ковром…

Невидимый выкачивал из несчастной жизненные силы вместе с кровью… «Возможно, он делал это во благо: вместе с жизнью уходили боль и отчаянье, больше никто не предаст и не обидит, – проносилось в её ускользающем от действительности сознании. – А это ли не счастье?»

Наступил рассвет, первые лучи зимнего холодного ясного дня обняли землю. Снегири, клевавшие на дереве гроздья рябины, увидели на белом снегу прекрасную девушку с длинными тёмными локонами, которые беспорядочно разметались. Она была бела как мел, но прекрасна как ангел, изгиб губ, как и алый цвет, – совершенен. На шее слева еле виднелись две алые точки. Большие карие глаза с длинными изогнутыми ресницами смотрели в небо, лицо озаряла счастливая улыбка. Ничто мирское её более не волновало…

«Спасибо…»

Елена Гейли
Вологда

Нина

В старых домах живут не только воспоминания…

«Когда-то я лежала в этой кровати и мечтала наконец-то вырасти, стать взрослой… Не ходить в садик, а потом в школу!» – грустно улыбнулась Нина, уютно закутываясь в толстое ватное одеяло.

На стене перед её глазами висел старый бабушкин ковёр. В детстве она частенько водила пальцем по его извилистым узорам, прежде чем заснуть. Она представляла себе, что это запутанные дорожки в некоем лабиринте, а ей нужно найти самый короткий путь из темноты в светлую солнечную сказку. Она выучила их наизусть, когда вечерними часами пыталась заснуть у бабушки в гостях. «Теперь мне так не хватает всего этого! Не хватает бабули, очень не хватает!»

Старый дом вдали от центральной дороги почти совсем утонул в снегу. Нина проехала от главной трассы до деревни, а после поворота от сельского магазинчика остановила машину, чтобы не застрять в сугробе. Смеркалось – было уже 5 часов вечера. Увязая по колено в снегу, девушка еле доплелась до забора. Дальше, к крыльцу, и вовсе пришлось ползти на четвереньках. Хорошо ещё, что дверь открывалась вовнутрь.

С тех пор как не стало бабушки, они с мамой всё реже и реже приезжали сюда: шутка ли, больше 100 километров от города! Но вчера Нина решила наконец-то навестить старый дом – мама давно просила её съездить и посмотреть, всё ли хорошо. Закрыты ли ставни, не сорван ли замок, не течёт ли с потолка. Но всё оказалось нормально. Бабушкин дом хоть и начал дряхлеть и косить в сторону, но был ещё вполне крепок и пригоден для проживания.

Сумерки сгущались, пора было возвращаться домой – Нина не собиралась оставаться в деревне ночевать. Соседи давно уехали в город, и рядом никого из знакомых не было. Однако погода стала резко портиться. Сначала за окном грациозно закружились, затанцевали редкие снежинки, а потом вдруг налетел и пронзительно засвистел суровый февральский ветер. А ещё через каких-то 10 минут и вовсе разбушевалась, завыла, завьюжила метель. Ехать в такую погоду по безлюдной тёмной трассе было опасно. Завтра был выходной, и Нина решила остаться. Затопив печку, она долго смотрела на пляшущие язычки пламени, вспоминая дни, проведённые у бабушки в гостях. Её добрую улыбку, заботу, её ласковый голос. Нина достала из комода старый деревянный гребень, расчесала и заплела себе волосы, как её учила когда-то бабушка. Ей было уютно и удивительно хорошо. Как будто она вернулась в детство. И как будто бабуля была рядом…

Нина вздохнула и перевернулась на спину. Кровать привычно скрипнула. Снаружи, казалось, стало ещё хуже: ветер не затихал, снежные вихри метели превратились в настоящий буран. Девушка уже почти заснула, как вдруг услышала странный звук – будто что-то упало со стола. Нина насторожилась и открыла глаза. В комнате стояла непроглядная тьма. Она вдруг почувствовала, как лёгкий поток холодного воздуха, словно дуновение ветерка, коснулся её лица. За окном как будто застонали тихим жалостливым голосом. «Это ветер или мыши, – успокаивала себя Нина, натянув повыше одеяло. – Мне не страшно. Здесь никого нет. И не может быть».

Она пыталась подумать о хорошем и приятном. Вспомнила долгие летние вечера, когда бабушка читала ей сказки, рассказывала о разных лесных травах и кореньях, когда и как их собирать и сушить. Однако тревога и ощущение чьего-то присутствия нарастали. Девушку охватил озноб. В комнате опять что-то зашуршало. Странно, но даже сквозь шум бушующего ветра Нина отчётливо расслышала чьи-то медленные вкрадчивые шаги. Сердце опять заколотилось, как птица в клетке. Страх мгновенно сковал её руки и ноги. Нина как будто оцепенела – она лежала с закрытыми глазами и не могла пошевелиться. Теперь она уже явственно услышала звук передвигаемой чашки, оставленной на столе. Девушка попыталась унять ужас, взывая к своему разуму: «Дверь в дом закрыта, никого здесь нет, а призраки не топают ногами – они парят в воздухе. Мне всё это кажется! Надо меньше смотреть эти триллеры в интернете».

Но успокоиться у неё не получалось. Ледяные щупальца страха верно и безжалостно проникали в её сознание, оплетая и парализуя каждую клеточку её тела. Теперь она была уже уверена, что рядом кто-то есть. Оно стоит и смотрит на неё. Нина попыталась открыть глаза, но у неё ничего не получилось.

Внезапно ей стало трудно дышать. Ей показалось, что какое-то неведомое существо село ей на грудь и всей своей тяжестью вдавило её беззащитное онемевшее тело в кровать так, что каждый глоток воздуха теперь давался ей с невероятными усилиями.

«Бабушка! Помоги! Ты всегда меня защищала! Даже тогда, когда меня ругала мама!» – в отчаянии взмолилась Нина, стараясь перебороть панику.

Вдруг что-то произошло. За окном стало тише, свист ветра почти прекратился. Дышать стало намного легче. В комнате потеплело. Нина всё ещё лежала неподвижно и прислушивалась к слабым, еле уловимым шорохам. Ленивое безразличие и умиротворение пришли на смену ушедшему всепоглощающему ужасу. Ей даже показалось, что рядом кто-то беззвучно смеётся, и это не вызвало в ней ни страха, ни тревоги.

«Спокойной ночи, Нинушка! Спи! – тихо прошептал неведомый голос. – И не забывай, что в старых заброшенных домах живут не только воспоминания…»

«Бабуля…» – счастливо улыбнулась Нина и тотчас заснула.

Утро было солнечным. Ночная непогода сменилась лёгким морозцем и безветрием. Проснувшись, Нина долго лежала в кровати, вспоминая свои вечерние ощущения.

«Что это было?» – мучительно думала она. Несмотря на то, что она отлично выспалась, вставать не хотелось. Повалявшись ещё полчаса, Нина встала и подошла к столу. Чашка была на месте, а вот любимой бабушкиной расчёски почему-то не было. Нина всё обыскала, даже заглянула под стол и под кровать – старинный деревянный гребень бесследно исчез.

– Доброе утречко! – окликнул Нину возле магазина пожилой мужчина в меховой шапке и в валенках.

– Здравствуйте, дядя Коля! – радостно поприветствовала его девушка.

– Погостить приехала? А где мама? – спросил её сосед.

– Я одна, уже уезжаю. Вчера приехала, пришлось заночевать из-за непогоды.

– А чего бледная такая? Заболела?

– Нет, всё хорошо. Только сон вчера приснился страшный. Как будто душил меня кто-то, – пожаловалась соседу девушка.

– Да… Мара вчера разбушевалась! – покачал головой дядя Коля.

– Кто?

– Мара. Неужто тебе бабушка не сказывала? Мара злится: уходит её время, скоро весна наступает. Вот она и рыщет по старым избам, ищет себе жертву. Ты её видела?

– Нет, просто дышать было трудно…

– Это хорошо, что она тебе не показалась. Могла и до смерти запугать. Задобрить её надо было! – посоветовал дядя Коля. – Лучше вином красным. Или свежим мясом. А ещё лучше – кровью…

– Задобрить? Где ж я возьму свежее мясо? Я и ночевать-то тут не собиралась, – вздохнула Нина. – Вспомнила! У меня расчёска пропала! Старая, бабушкина! Она её очень любила!

– Так, видать, твоя бабка Татьяна и отдала её Маре. У Мары волосы длинные, косматые, неприбранные… Повезло тебе, девка! Заступилась за тебя Татьяна. Она хорошей знахаркой была. Меня мальчишкой с того света, можно сказать, вытащила, когда я заболел, – усмехнулся дядя Коля, закурив папироску.