Цитаты из книги «О происхождении времени. Последняя теория Стивена Хокинга»

История жизни Стивена Хокинга: после поставленного ему страшного диагноза он нашел в себе волю и силы любить, иметь детей, испытывать мир во всех его проявлениях и понять смысл Вселенной, вдохновила миллионы людей и останется могучей метафорой того, чего способен достичь человек. Его прощальное послание, отправленное в космос 15 июня 2018 года во время заупокойной службы в Вестминстерском аббатстве, гласит: «Когда мы видим Землю из космоса, мы видим всех нас вместе; мы видим единство, но не разделения. Это изображение, такое простое, несет в себе убедительное послание: одна планета, один род человеческий. Наши единственные границы ставит нам то, как мы себя видим. Мы должны стать гражданами Земли. Давайте же вместе работать, чтобы сделать будущее местом, в котором нам хотелось бы побывать».

Очевидно, конечно, что арка, объединяющая квантовую космологию со вселенной морали крайне протяженна и хрупка. Но такова же и арка, переброшенная Ханной Арендт – от Галилея, направившего свой телескоп на Луну, до сегодняшнего общества высоких технологий.

В этой критической точке нашей истории, когда мы делаем первые шаги, взяв на себя функции природы, важнее, чем когда бы то ни было, помнить слова Ханны Арендт: на планете Земля мы ее пассажиры, ее обитатели, а не боги, действующие на небесах. Мы действующие лица постоянно меняющейся Вселенной. Мы составляем эволюцию. Нам необходимо найти путь к планетарному сознанию, чтобы смягчить раскрытое Ханной Арендт отчуждение от мира и двинуться к принятию мировоззрения, которое перестроит наши отношения друг с другом и с остальной частью биосферы во имя нашего будущего. Только осознав высшую ценность нашей роли как хранителей планеты Земля, осознав нашу связанную с этим конечность, сможем мы избежать того, чтобы человечество обратило накопленную им мощь против себя же.

Если человечество само не напишет скрипт своих действий, никто не сделает этого за нас. Мы можем либо предоставить эволюции и дальше двигаться вслепую, понизив тем самым статус человечества до статуса огромного, обобществленного, контролируемого и лишенного какой-либо свободы муравейника, – либо можем осознать, что наша судьба находится в наших собственных руках и мы, шаг за шагом, переплавим эту судьбу в скоординированное общее будущее. И может быть, сумеем доказать, что Ферми ошибся в своем пессимизме.

Нисходящий подход в космологии означает, что, спускаясь все ниже, мы все время будем находить преемственные теории, но никогда не придем к конечной точке. В некотором смысле последняя теория Стивена констатирует, что последней теории не существует.

Поздний Хокинг утверждал, что несуществование в самом начале – не что-то вроде пустоты вакуума, из которой вселенные могут рождаться или не рождаться, но гораздо более сложный и глубокий эпистемологический горизонт, не содержавший ни пространства, ни времени, ни, что критически важно

Исходная модель Стивена при отсутствии границы – взятая в ракурсе «сверху вниз»! – есть ключ к осознанию отстаиваемого мною фундаментально исторического взгляда на физику и космологию, взгляда, который включает в себя и генезис физических законов. Гипотеза об отсутствии границы предсказывает, что, если мы прослеживаем историю первичной Вселенной настолько далеко во времени, насколько это вообще возможно, ее структурные свойства продолжают испаряться и преобразовываться, и это в конечном счете распространяется и на само время. Изначально время было слито с пространством в нечто вроде сферы с более высоким числом измерений, замыкая Вселенную в несуществование. Это заставило раннего Хокинга, еще рассуждавшего в причинных рамках подхода «снизу вверх», провозгласить, что Вселенная произошла из ничего.

Чтобы раскрыть суть того, что остается скрытым на самых ранних квантовых стадиях, мы должны снять один за другим, как шелуху, многочисленные уровни сложности, что отделяют нас от рождения Вселенной. Это можно сделать, если прослеживать развитие Вселенной, продвигаясь против течения времени. И когда мы наконец добираемся до Большого взрыва, нам открывается более глубокий уровень эволюции, на котором меняются и сами законы физики. Мы открываем некую метаэволюцию, где правила и принципы физической эволюции развиваются совместно со Вселенной, которой они управляют. У этой метаэволюции есть дарвинистский оттенок, придающий ей взаимодействие изменчивости и отбора, что разыгрываются в первичной среде ранней Вселенной. Изменчивость появляется, потому что случайные квантовые скачки приводят к частым малым и действительно случайным крупным отклонениям от детерминистического поведения. Отбор возникает, потому что некоторые из этих отклонений, особенно крупные, могут усиливаться и застывать в форме новых правил, помогающих последующей эволюции. Взаимодействие между этими двумя конкурирующими силами в пекле горячего Большого взрыва приводит к процессу ветвления – что-то аналогичное случится спустя миллиарды лет, когда начнут возникать биологические виды. В этом процессе виды размерностей, сил и частиц вначале разделятся, а затем, когда Вселенная расширится и остынет примерно до десяти миллиардов градусов, приобретут свои действующие до сих пор формы. Случайность, присущая этим переходам, означает, что, как и в случае дарвиновской эволюции, исход этого поистине древнейшего слоя космической эволюции может быть понят только ex post facto.

В ПОСЛЕДНЕЙ ТЕОРИИ СТИВЕНА ЧЕЛОВЕК НЕ ПРЕДСТАЕТ НИ БОГОПОДОБНОЙ ФИГУРОЙ, ПАРЯЩЕЙ НАД ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ, НИ БЕСПОМОЩНОЙ ЖЕРТВОЙ ЭВОЛЮЦИИ НА ПОЛЯХ РЕАЛЬНОСТИ, НО НЕ БОЛЬШЕ И НЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ САМИМ СОБОЙ.

Это парадокс. В наших попытках найти окончательную истину и получить абсолютную власть над своим существованием как людей на Земле мы рискуем стать меньше, а не больше.