© ООО «Остеон-Пресс», 2015

* * *

От издательства

Мы продолжаем публикацию прославленной монографии Томаса Балфинча. Этот том затрагивает темы не только древнегреческой, но и древнеримской, древнеегипетской, индийской, китайской, древнеевропейской (кельтской) мифологии, конечно, несколько поверхностно для того, чтобы рекомендовать его книгу в качестве учебного пособия, но всё же достаточно талантливо для того, чтобы заинтересовать молодых людей и побудить их подробнее изучить настоящий предмет, а значит способствует развитию интеллекта и нравственности подрастающего поколения. Поскольку даже самый игривый из древних мифов содержит в себе воспитательное начало и аллегорически подсказывает человеку правильную линию поведения.

Познание мифологии иных народов позволяет нам лучше понять философию и психологию этих народов, а взаимопонимание – это самое главное, что необходимо нам в век, когда вражда и ненависть приводит нации к войнам, не сравнимыми с теми, которые бушевали во времена Балфинча.

В настоящее издание мифов и легенд включены книги «Эпоха легенд» и «Всеобщая мифология». Мы особо позаботились о том, чтобы четко следовать оригинальному тексту Балфинча, но отметим, для того, чтобы работа стала полностью завершенной, в нее дополнительно были включены некоторые разделы, которые, как надеются издатели, были бы одобрены самим автором. Они не вторгаются в его оригинальный замысел, но просто осуществляют его более детально. Раздел по Северной мифологии был расширен за счет пересказа эпоса «Песни нибелунгов» и краткого изложения вагнеровской версии легенды в его оперной тетралогии (серии музыкальных драм). Под заголовком «Героические мифы британцев» кратко изложены истории о Беовульфе, Кухулине, Гереварде и Робин Гуде. Из стихотворных отрывков, которые попадаются в тексте, тридцать или более были добавлены из литературы, которая появилась после Балфинча, отрывки, которые он, похоже, должен был процитировать, если бы лично контролировал новое издание.

Глава I. Римские божества

Описанные нами ранее боги и герои были отродясь древнегреческие, хотя присвоенные и римлянами и почитались ими наравне со своими божествами. Ниже мы расскажем о собственных божествах римской мифологии.

Сатурн был древнейшим италийским божеством. Его пытались идентифицировать с греческим Хроносом, и рассказывали, что после того, как его сверг Юпитер, он бежал в Италию, где правил в течение так называемого Золотого века. В память о его благотворном правлении каждую зиму в Риме проводился праздник Сатурналий. Все общественные дела приостанавливались, откладывалось объявление войны и исполнение казней, друзья делали друг другу подарки, а рабам предоставлялись великие вольности. Им устраивался праздник, на котором рабы усаживались за столом, а их хозяева прислуживали им, чтобы показать природное равенство людей, и то, что все принадлежало всем поровну во времена правления Сатурна.

Фавну, старшему сыну Сатурна, поклонялись как богу полей и пастухов, а также богу предсказания. Его имя во множественном числе, Фавны, выражало класс игривых божеств, таких как Сатиры греков.

Квирин был богом войны, и, как говорят, это был никто иной, как Ромул, основатель Рима, вознесенный после смерти на место среди богов.

Беллона – была богиней войны.

Термин – божество границ. Его статуя представляла собой грубый камень или столб, вставленный на землю, чтобы отметить границу полей.

Палес – богиня, покровительствовавшая скоту и пастбищам.

Помона покровительствовала садоводству и фруктовым деревьям.

Флора – богиня цветов.

Люцина– была богиней родов.

Богиня Веста (Гестия греков) покровительствовала очагу общины и дома. Священный огонь горел в Риме, в храме Весты, который поддерживали шесть девственных жриц-весталок. Так как безопасность города связывалась с сохранением священного огня, то небрежность дев, если они давали огню угаснуть, сурово наказывалась, и огонь вновь разжигали от лучей солнца.

Либер – латинское имя Бахуса, а Мульцибер – Вулкана.

Янус был привратником неба. Он открывал год, и первый месяц был назван его именем. Янус – охраняющее божество ворот, в связи с чем обычно его изображали с двумя лицами, потому что дверь обращена в две стороны. Его храмы в Риме были бесчисленными. Во время войны ворота главного храма Януса были всегда открыты. Во время мира они закрывались; но между правлением Нумы и Августа (то есть в течение 700 лет) закрывались они только один раз.

Пенаты были богами, которые, как считалось, заботились о благополучии дома и семьи. Их имена происходят от Пенус, кладовой, которая посвящалась им. Каждый глава семьи был жрецом пенат в своем собственном доме.

Аполлон и пастухи. С картины Кристиана Шикка

Лары также были домашними богами, но отличались от пенат тем, что считались обожествленными душами мертвых. Фамильные лары считались душами предков, которые приглядывали за своими потомками и защищали их.

Слова лемур и ларва более всего соответствуют нашему слову привидение.

Римляне верили, что у каждого мужчины есть свой Гений, а у женщины – своя Юнона: это дух, который дает им бытие и защищает всю жизнь. В день рождения каждый мужчина приносил жертвы своему Гению, а женщина – своей Юноне.

Современный нам поэт упоминает ряд римских богов следующим образом:

 
«Помоне люб фруктовый сад,
А Либер тянется к вину,
Палес доволен хижиной простой,
Но теплой от коровьего дыханья;
Венера же предпочитает шепот
Влюбленных юношей и дев и поцелуи
Под светом кремовой луны апрельской,
Под тенью вяза».
 

Маколей «Предсказание Каписа».

Камены

Каменами римляне называли муз, а также причисляли к ним несколько других божеств, в основном, нимф источников. Одной из них была Эгерия, источник и грот которой до сих пор показывают.

Говорят, что Нума, второй царь Рима, удостоился тайного свидания с этой нимфой, в котором она дала ему те уроки мудрости и законотворчества, которые он воплотил в институтах своего развивающегося народа. После смерти Нума нимфа зачахла и превратилась в источник. Байрон в «Паломничестве Чайльд Гарольда» (Песнь IV) так упоминает Эгерию и ее грот:

 
Эгерия! Таков волшебный грот,
Где смертного, богиня, ты встречала,
Где ты ждала, придет иль не придет,
И, звездное раскинув покрывало,
Вас только ночь пурпурная венчала.
Не здесь ли, в этом царстве волшебства,
Впервые в мире дольном прозвучало,
Как первого оракула слова,
Моленье о любви, признанье божества.
 

Перевод Владимира Левика

Теннисон так же в своем «Дворце искусств» дает нам образ царственного любовника, ожидающего свидания:

Эгерия встречается с царем Нумой Помпилием. С картины Клора Лоррена

 
С рукой, приложенною к уху,
Шаги ее желая слышать прежде, чем увидит,
Лесную нимфу ждал этрусский царь,
Чтоб слушать речи про закон и мудрость.
 

Глава II. Приключения Энея

Бегство Энея

В прошлой книге мы последовали за одним из греческих героев, Одиссеем, в его странствиях по возвращении домой из Трои, а теперь предлагаем разделить судьбы оставшихся побежденных троянцев под предводительством их вождя, Энея, в поисках нового дома после разрушения их родного города. В роковую ночь, когда из деревянного коня вышли находящихся в нем греческие воины, и результатом стал захват и поджог города, Эней бежал места разрушения со своим отцом, женой и юным сыном Асканием. Отец его, Анхис, был очень стар, чтобы идти с нужной скоростью, и Эней посадил его к себе на плечи. С такой ношей, с сыном впереди и женой позади он сделал все, чтобы выйти из горящего города; но в смятении его жена была отстала и пропала.

Эней со своим семейством покидает Трою. С картины Федерико Бароччи (1535–1612)

По прибытии на место встречи там было обнаружено множество беглецов обоего пола, которые предались под предводительство Энея. Несколько месяцев прошло в приготовлении, и, в конце концов, они погрузились на корабли. Сначала они высадились на берегах соседней Фракии и собирались строить там город, но Энея удержало знамение. Собираясь принести жертву, он сломал несколько веточек с одного из кустов. К его испугу из места слома закапала кровь. Когда он повторил действие, голос из земли крикнул ему: «Пощади меня, Эней; я твой кровный родственник, Полидор, и был убит здесь множеством стрел, из которых вырос куст, вскормленный моей кровью». Эти слова напомнили Энею, что Полидор был молодым троянским царевичем, которого отец направил с богатыми сокровищами в соседнюю землю Фракию, чтобы они там пребывали в сохранности подальше от ужасов войны. Царь Полиместор, к которому он был послан, убил Полидора и захватил его сокровища. Эней и его товарищи, посчитав землю, опозоренную таким преступлением, проклятой, поспешили прочь.

Затем они высадились на острове Делос, который был сначала плавучим, пока Юпитер не прикрепил его нерушимыми цепями ко дну моря. Здесь родились Аполлон и Диана, и сам остров был посвящен Аполлону. Здесь Эней посоветовался с оракулом Аполлона и получил ответ, как всегда, двусмысленный: «Ищи свою праматерь; там поселится народ Энея и подчинит все другие народы своей власти».

Троянцы слушали с радостью и сразу же стали спрашивать друг друга: «Где же это место, назначенное оракулом?». Анхис вспомнил предание, что их праотцы пришли с Крита, и они решили отправиться туда. Они прибыли на Крит и начали строить здесь город, но между ними распространилась болезнь, и поля, которые они насадили, не приносили плодов. В таком плачевном состоянии дел Эней получил во сне предупреждение покинуть страну и искать западной земли, называемой Гесперия, откуда первоначально прибыл Дардан, истинный отец троянского народа. В Гесперию, теперь называемую Италией, они и направились, но не раньше, чем после многих приключений и спустя время, достаточное для современного плавания несколько раз вокруг земли, они прибыли туда.

Сначала они причалили к острову гарпий. Это были отвратительные птицы с головами девушек, длинными когтями и лицами, бледными от голода. Они были посланы богами, чтобы мучить некоего Финея, которого Юпитер ослепил в наказание за жестокость; и когда бы еда не оказывалась перед ним, Гарпии набрасывались с воздуха и уносили ее прочь. Гарпий прогнали от Финея герои похода аргонавтов, и они укрылись на острове, где их обнаружил Эней.

Такой представлена гарпия в книге Улисса Альдрованди «История монстров». Болонья, 1642

Когда троянцы вошли в бухту, они увидели стада, бродящие по равнине. Они убили так много животных, сколько пожелали, и приготовились к пиру. Но не раньше, чем они сели за стол, в воздухе послышался ужасный шум, и стая этих гнусных гарпий набросилась на них, схватив когтями мясо с их тарелок и улетев с ним прочь. Эней и его товарищи вынули свои мечи и наносили монстрам сильные удары, но не предполагали, что они настолько проворны, что было почти невозможно задеть их, а их перья были, как доспехи, непроницаемые для стали. Одна из гарпий, сев на соседний откос, прокричала: «Так вы, троянцы, обращаетесь с нами, невинными птицами, сначала убив наших коров и потом начав войну против нас самих?»

Затем она предсказала им дальнейшие бедствия на их будущем пути, и, излив свою ярость, улетела. Троянцы поспешили оставить страну, и потом обнаружили, что плывут вдоль побережья Эпира. Здесь они высадились и к своему удивлению узнали, что некоторые троянские изгнанники, которые были привезены сюда как узники, стали правителями страны. Андромаха, вдова Гектора, стала женой одного из победивших греческих правителей, которому она родила сына. Когда ее супруг умер, она осталась править страной как опекун своего сына и вышла замуж за пленника Елена из троянского царского рода. Елен и Андромаха приняли изгнанников с полным радушием и отпустили их, нагрузив дарами.

Отсюда Эней плыл вдоль побережья Сицилии и проходил мимо страны Циклопов. Здесь они были окликнуты с берега жалким существом, которого по его изорванным одеждам, они признали за грека. Он рассказал им, что был одним из товарищей Улисса и был оставлен своим начальником, когда они спешно отплыли. Он поведал им историю приключений Улисса с Полифемом и умолял их взять его с собой, потому что не мог продолжать свое существование, питаясь лишь дикими ягодами и кореньями и живя в постоянном страхе пред циклопами. Пока он говорил, появился Полифем; ужасный монстр, бесформенный, огромный, единственный глаз которого был выколот. Он шел осторожными шагами, нащупывая путь палкой, вниз к морю, чтобы промыть глазницу водой. Когда он достиг воды, пошел к ним вброд и со своим огромным ростом мог далеко продвинуться в море, так что троянцы в страхе взялись за весла и поплыли прочь с его пути. Услышав плеск весел, Полифем закричал им вслед так, что берега ответили эхом, и другие циклопы пришли на шум из своих пещер и лесов и выстроились на берегу, как ряд высоких сосен. Троянцы налегли на весла и вскоре потеряли их из вида.

Эней был предупрежден Еленом, чтобы остерегаться пролива, охраняемого монстрами Сциллой и Харибдой. Здесь Улисс, как помнят читатели, потерял шесть человек, схваченных Сциллой, когда моряки были полностью поглощены тем, чтобы избежать Харибды. Эней, следуя совету Елена, избежал опасного прохода и шел вдоль берега Сицилии.

Юнона, видя троянцев, спешащих с попутным ветром прямо к обетованному берегу, почувствовала, что старая злоба против них ожила, ибо она не могла забыть пренебрежения, которое оказал ей Парис, присудив звание прекраснейшей другой. В душах богов могут жить такие обиды.

Таким образом, она поспешила к Эолу, владыке ветров, – тому самому, который обеспечил Улиссу попутные ветры, а противные – дал связанными в мехе. Эол послушался богини и послал своих сыновей Борея, и Тифона, и другие ветры встряхнуть океан. Начался ужасный шторм, и троянские корабли были унесены от своего курса к побережью Африки. Им грозила опасность разбиться, и они разошлись, так что Эней думал, что потерял все, кроме своего собственного корабля.

В этой беде Нептун, услышав бушующий шторм и зная, что не давал такого приказа, поднял голову над волнами и увидел, что флот Энея несет буря. Зная враждебность Юноны, он не имел сомнений на ее счет, но его ярость была еще сильнее из-за вторжения в его владения. Он созвал ветры и отпустил их со строгим выговором. Потом он сгладил волны и очистил облака с лица солнца. Некоторые из кораблей, которые насели на скалы, он снял своим трезубцем, тогда как Тритон и морская нимфа спустили на воду другие, подняв их на плечи. Когда море успокоилось, троянцы увидели ближайший берег – побережье Карфагена, где Эней был так рад обнаружить, как один за другим прибывали его спасшиеся корабли, хотя и сильно потрепанные.

Уоллер в своем «Панегирике лорду-протектору» (Кромвелю) обращается к утихомиривающему бурю Нептуну:

 
Как показал Нептун волнам свой лик,
Чтобы ветры отругать и род спасти троянский,
Так вы, мой лорд, возвысились над всеми,
Чтоб бурю усмирить пустых амбиций.
 

Дидона

Карфаген, куда прибыли беглецы, находился на побережье Африки напротив Сицилии. В то время там была тирская колония во главе с Дидоной, их царицей, основавшей государство, которому в позднейшие эпохи было суждено быть соперником самого Рима. Дидона была дочерью Бела, царя Тира и сестрой Пигмалиона, который сменил своего отца на троне. Ее мужем был Сихей, человек безмерно богатый, но Пигмалион, который жаждал его сокровищ, предал его смерти. Тогда Дидона с большим числом друзей и последователей, как мужчин, так и женщин, бежала из Тира на нескольких судах, унося с собой сокровища Сихея. Прибыв на место, которое они выбрали в качестве средоточия своего будущего дома, они попросили у местных жителей земли лишь столько, сколько смогут покрыть одной бычьей шкурой. Когда это было им легко обещано, Дидона приказала разрезать шкуру на полоски и ими огородила значительный участок, на котором она и построила цитадель, названную Бурса (шкура). Вокруг этой крепости вырос город Карфаген, и вскоре он стал могущественным и процветающим.

Дидона встречается с Энеем. С картины Пьера-Нарцисса Пгэрина, 1815 г.

Таково было положение дел, когда сюда прибыл Эней со своими троянцами. Дидона приняла прославленных изгнанников с дружелюбием и гостеприимством. «Сама знакомая с горем, – сказала она, – я научилась помогать несчастным». Гостеприимство царицы выразилось в праздниках, на которых происходили соревнования в силе и ловкости. Чужеземцы боролись за пальму первенства с ее людьми на равных, поскольку царица заявила, что чья бы ни была победа «троянской или тирской, ей все равно». На пиру, который последовал за играми, Эней по просьбе царицы подробно рассказал о последних событиях истории Трои и о своих приключениях после падения города. Дидона была очарована его речью и исполнена восхищением перед его подвигами. Она почувствовала жгучую страсть к нему, что же касается Энея, то он, казалось, был очень рад принять счастливый случай, который ему представился, благополучно закончить странствия и получить сразу и дом, и царство, и невесту.

Месяцы пролетели в радости приятного общения, и, казалось, что Италия и империя, которую было суждено основать на ее берегах, были забыты. Видя это, Юпитер послал Меркурия к Энею с сообщением, взывающим к чувству его высокого предназначения и приказывающим ему продолжить морское путешествие.

Эней покинул Дидону, хотя она всячески соблазняла и убеждала, чтобы удержать его. Удар по ее чувству и ее гордости был слишком сильным, чтобы она могла его выдержать, и, когда она обнаружила, что он ушел, то взошла на погребальный костер, который приказала разжечь, и, пронзив себя, сгорела в костре.

Смерть Дидоны. С картины Питера Пауля Рубенса, 1640 г.

Пламя, поднявшееся над городом, было увидено отчалившими троянцами, и, хотя причина была неизвестна, намекнуло Энею о роковом событии.

Следующую эпиграмму мы находим в «Изящных отрывках»:

 
Злосчастною была твоя судьба, Дидона,
С мужьями тебе явно не везло!
Один своею смертию изнал тебя из дома,
Второй же сам сбежав, обрек тебя на смерть.
 

Палинур

После посещении острова Сицилии, где правил Ацест, царевич троянского происхождения, который оказал им радушный прием, троянцы снова отчалили и держали свой путь в Италию. Теперь Венера просила Нептуна позволить ее сыну, наконец, получить попутный ветер и положить конец его бедствиям на море. Нептун согласился, затребовав только одну жизнь как плату за остальные.

Этой жертвой стал Палинур, кормчий. Когда он сидел, глядя на звезды, держа одну руку на штурвале, явился Сон, насланный Нептуном, в образе Форбаса и сказал:

– Палинур, ветер хороший, вода спокойная, и корабль плывет твердо по своему курсу. Приляг ненадолго и получи необходимый отдых. Я встану у штурвала на твое место.

Палинур ответил:

– Не говори мне о спокойном море и попутных ветрах, мы так много видели их вероломства. Неужели я доверю Энея случайностям погоды и ветров?

И он продолжал держать штурвал, а глазами неотрывно смотреть на звезды. Но Сон помахал над ним веткой, смоченной смертельной росой, и его глаза сомкнулись, несмотря на все усилия. Потом Сон вытолкнул его за борт, и он выпал; но, т. к. держал румпель, то ушел вместе с ним. Нептун помнил о своем обещании и вел корабль по его курсу без румпеля и без кормчего, пока Эней не обнаружил потерю и, глубоко скорбя о своем верном рулевом, стал вести корабль сам.

Замечательная аллюзия к истории Палинура имеется в «Мармионе» Скотта, во Введении к Песне I, где поэт говорит о недавней смерти Уильяма Питта:

 
С настроем твердым Палинура
Стоял он на своем посту;
Призывы отдохнуть сурово отвергая,
Держал весло слабеющею дланью,
Пока не пал в зловещую пучину
Правление страной не уступил.
 

Корабли, наконец, достигли берегов Италии, и искатели приключений радостно выпрыгнули на берег. Пока его люди разбивали лагерь, Эней искал жилище Сивиллы. Она жила в пещере, связанной с храмом и рощей, посвященной Аполлону и Диане. Пока