© ООО «Остеон-Пресс», 2015

* * *

От издательства

Мы продолжаем публикацию грандиозного труда Томаса Балфинча. Этот том затрагивает темы взаимоотношений людей и богов. Боги здесь предстают не только могущественными и сверхъестественно сильными, но и необычайно алчными, гипертрофированно себялюбивыми, сверхестественно жестокими… Словом, все свойственные обычным людям слабости и недостатки применительно к богам надо умножать на 100 порядков.

Эта книга написана хотя и несколько поверхностно для того, чтобы рекомендовать его книгу в качестве учебного пособия, но всё же достаточно талантливо для того, чтобы заинтересовать молодых людей и побудить их подробнее изучить настоящий предмет, а значит способствует развитию интеллекта и нравственности подрастающего поколения. Поскольку даже самый игривый из древних мифов содержит в себе воспитательное начало и аллегорически подсказывает человеку правильную линию поведения.

Познание мифологии иных народов позволяет нам лучше понять философию и психологию этих народов, а взаимопонимание – это самое главное, что необходимо нам в век, когда вражда и ненависть приводит нации к войнам, не сравнимыми с теми, которые бушевали во времена Балфинча.

Об авторе

Издание классического труда Балфинча, в котором увековечена его широкая эрудиция и кропотливый труд, необходимо дополнить некоторым сообщением об этом американском ученом. «Эпоха легенд» может быть поставлена в один ряд с более ранними книгами, такими как «Путешествие пилигрима», «Путешествия Гулливера», «Арабские ночи» («Тысяча и одна ночь»), «Робинзон Крузо» и пятью-шестью другими всемирно известными произведениями, знать которые должен каждый по-настоящему образованный человек. Многим читателям данное издание, возможно, напомнит детство, и, добавим, почти несомненно откроет при свежем прочтении источник бесчисленных крупиц знания, которые сохранились в их памяти с тех юных лет. Однако само имя Балфинча для большинства этого широкого круга читателей и студентов мало знакомо.

Томас Балфинч был коренным жителем Бостона (штат Массачусетс), где он родился в 1796 г. Его отрочество прошло в этом городе, и он подготовился к поступлению в колледж в школе Бостона. Балфинч закончил образование в Гарвардском колледже, и после получения ученого звания последовал период его преподавания в родном городе. Потом в течение длительного времени он занимался бухгалтерией в Бостонском коммерческом банке. Свое свободное время он посвящал дальнейшим классическим штудиям, которые начал в Гарварде, и главное удовольствие его жизни заключалось в записи результатов своего чтения в простой, сжатой форме для юных или занятых читателей. Замысел, которому Балфинч следовал в этой работе, чтобы она была полезна, помещен ниже в Предисловии автора.

Помимо этой работы у Томаса Балфинча выходили:

«Эпоха мифа», Первое издание, 1855;

«Эпоха рыцарства», 1858;

«Мальчик-фантазер», 1860;

«Легенды о Шарлемане или Роман Средних веков», 1863;

«Поэзия эпохи мифа», 1863;

«Орегон и Эльдорадо или Роман рек», 1860.

В настоящее полное издание мифов и легенд включены «Эпоха легенд», «Век рыцарства» и «Легенды о Шарлемане». Мы особо позаботились о том, чтобы четко следовать оригинальному тексту Балфинча, но отметим, для того, чтобы работа стала полностью завершенной, в нее дополнительно были включены некоторые разделы, которые, как надеются издатели, были бы одобрены самим автором. Они не вторгаются в его оригинальный замысел, но просто осуществляют его более детально. Раздел по Северной мифологии был расширен за счет пересказа эпоса «Песни нибелунгов» и краткого изложения вагнеровской версии легенды в его оперной тетралогии (серии музыкальных драм). Под заголовком «Героические мифы британцев» кратко изложены истории о Беовульфе, Кухулине, Гереварде и Робин Гуде. Из стихотворных отрывков, которые попадаются в тексте, тридцать или более были добавлены из литературы, которая появилась после Балфинча, отрывки, которые он, похоже, должен был процитировать, если бы лично контролировал новое издание.

Глава I. Герои высоких страстей

Пирам и Фисба

В древнем Вавилоне, где в ту пору правила царица Семирамида, жили Пирам и Фисба. Пирам был красивейшим юношей, а Фисба – прекраснейшей девушкой. Их родители жили в соседних домах; и соседство свело молодых людей друг с другом, а знакомство перешло в любовь. Они были бы рады пожениться, но их родители были против. Единственное, чего они не могли запретить, это любовь, горевшую в обоих сердцах с одинаковой силой. Они обменивались знаками и взглядами, и пламя в их сердцах горело еще сильнее от того, что должно было быть скрыто. В стене, которая разделяла два дома, была щель, которая возникла из-за какой-то ошибки в конструкции. Никто раньше не замечал ее, но любящие ее обнаружили. Чего только не откроет любовь! Щель пропускала голоса, и нежные послания проникали туда и обратно через нее. Когда они стояли, Пирам с одной стороны, а Фисба – с другой, их дыхания смешивались.

– О жестокая стена, – говорили они, – почему ты разделяешь влюбленных? Но мы не будем неблагодарными. Осознаем, что тебе мы обязаны возможностью передавать слова любви жаждущим их ушам.

Такие слова они произнесли с разных сторон стены; а когда пришла ночь и нужно было прощаться, прижались губами к стене: она со своей стороны, а он со своей, так как не могли быть ближе.

На следующее утро, когда Аврора убрала звезды, а солнце растопило иней на траве, они встретились на привычном месте.

Потом, пожаловавшись на свою жестокую судьбу, они договорились, что следующей ночью, когда все будет тихо, они ускользнут от бдительных взглядов, покинут свои дома и выйдут погулять в поля; а, чтобы обезопасить встречу, направятся в хорошо знакомое сооружение за пределами города, названное Гробница Нины. Тот, кто придет первым, должен был ждать второго у подножия определенного дерева.

Это было белое тутовое дерево, стоявшее около холодного источника. Все было согласовано, и они страстно ждали, когда же солнце опустится в воды, и ночь поднимется из них. Потом Фисба осторожно прокралась наружу, не замеченная семьей; ее голова была покрыта вуалью. Она проделала свой путь до памятника и села под деревом. Когда она сидела одна, то в слабом вечернем свете разглядела львицу, чья пасть дышала недавним кровопролитием. Львица приближалась к фонтану, чтобы утолить жажду. Фисба скрылась и постаралась спрятаться в углублении скалы. Когда она бежала, то уронила вуаль. Львица, напившись из источника, повернулась, чтобы уйти в лес, но, увидев вуаль на земле, вскинула и разорвала ее своей окровавленной пастью.

Спустя несколько минут задержавшийся Пирам достиг места встречи. Он увидел на песке следы льва и тотчас побледнел. Вот он нашел вуаль, всю окровавленную и порванную.

– О бедная девочка, – сказал он, – Я стал причиной твоей смерти! Ты, более достойная жить, чем я, пала первой жертвой. Я буду следующей. Я виноват в том, что заманил тебя в такое опасное место, и сам не был здесь, чтобы защитить тебя. Выходите вы, львы, из скал и разорвите тело виновного вашими зубами. Моя кровь тоже запятнает ткань, – сказал он и вонзил меч в свое сердце. Кровь хлынула из раны и окрасила белые ягоды тутового дерева в красный цвет; а, капая на землю, достигла его корней, так что красный цвет поднялся по стволу до плодов.

В это время Фисба, трепещущая от страха, все еще не хотевшая разочаровывать своего любимого, осторожно вышла, с тревогой ища юношу, жаждущая рассказать ему об опасности, которой она избежала. Когда она пришла на место и увидела изменившийся цвет тутового дерева, то засомневалась, то ли это место. Пока она колебалась, увидела фигуру человека, корчившегося в агонии смерти. Она бросилась назад, дрожь пробежала по ее телу, как рябь на поверхности спокойной воды, когда внезапный ветерок проносится над ней. Но как только Фисба узнала своего любимого, она вскрикнула, била себя в грудь, обнимая безжизненное тело, проливая слезы на его раны и оставляя поцелуи на его холодных губах.

– О, Пирам, – рыдала она, – что же ты сделал? Ответь мне, Пирам; это я, твоя Фисба, говорю. Услышь меня, дорогой, и подними свою поникшую голову!

При имени Фисбы Пирам открыл глаза, но снова их закрыл. Фисба увидела свою вуаль, запятнанную кровью и пустые ножны от его меча.

– Ты своей рукой окрасил дерево, и это по моей вине, – сказала она, – Я тоже могу быть смелой, и моя любовь столь же сильная, как твоя. Я последую за тобой в обитель смерти, потому что я стала ее причиной; и смерть, которая лишь одна может разлучить нас, не помешает мне соединиться с тобой. А вы, бедные наши родители, не откажите нам в нашей общей просьбе. Как любовь и смерть соединили нас, поместите нас в одну могилу. А ты, дерево, сохрани отметины убийства. Пусть твои ягоды всегда служат напоминанием о нашей невинной крови.

Сказав так, она погрузила меч в свою грудь. Родители Фисбы выполнили ее просьбу, и боги тоже. Два тела были похоронены в одной могиле, а шелковичное (тутовое) дерево с тех пор всегда приносит пурпурные ягоды.

Пирам и Фисба. С картины Абрахама Хондиуса (1625/30–1691/95)

Поэт Джордж Байрон вспоминает этих влюбленных в своем «Дон-Жуане»:

 
Нас Вавилон пленяет до сих пор:
Там роскошь небывалая дарила.
Там царь царей Навуходоносор
Травой питался. Святость Даниила
Там усмиряла львов, умильный взор
Там на Пирама Фисба обратила;
Там, совершая громкие дела,
Семирамида славная жила!
 

В переводе «Лузиады» присутствует следующее упоминание истории Пирама и Фисбы и превращения тутовых ягод. Поэт описывает Остров Любви:

 
«… здесь все дары рука Помоны раздает
В возделанном саду растет привольно,
Вкус слаще их, а краски ярче,
Чем может этого добиться садовод.
Здесь вишня багрецом горит,
В рядах висячих кровию влюбленных
Налиты ягоды тутовые, отягощая ветви».
 

Если же кто-нибудь из наших юных читателей будет столь бессердечен, что пожелает высмеять бедных Пирама и Фисбу, он может обратиться к шекспировской пьесе «Сон в летнюю ночь», где эта история пародируется забавнейшим образом.

Кефал и Прокрида