Отзывы на книгу «Берег Утопии»

Что за дело современному англичанину до наших революционных демократов двухсотлетней давности? Можно ли высидеть на спектакле, который длится более 10 часов?

Можно, если смотришь его дома по телевизору. Летом 2010 года была аномальная жара и смог, и я пыталась от них отвлечься таким образом. Перед этим пьесу прочитала, а смотреть оказалось еще интереснее. Шла она в Российском государственном академическом молодёжном театре. Сразу захотелось перечитать «Былое и думы», тем более что мне всегда нравился стиль Герцена, бурлящий, энергичный, контрастно отличающийся от пастельной отечественной классики.

Стоппард ничего не испортил. Герои — Герцен, Огарёв, Белинский, Бакунин, Чаадаев, Тургенев, Гервег, их жены и возлюбленные. Пьеса о свободе на всех уровнях — от семьи до государства. Идеализм, сильные характеры и любовные треугольники. Брак Герцена начался с романтического похищения невесты, продолжился семейной идиллией, перерос в эксперимент с коммуной и завершился трагедией. Они были одними из первых, кто попытался изменить патриархальный семейный уклад и взгляд на женщину как на собственность мужа — а в результате загнали себя в тупик.

А мне одной кажется абсурдной ситуация, когда политический эмигрант живет на средства со своих российских имений, которые — ни доходы, ни имения — у него никто не отбирает, издает свой «Колокол», нелегально переправляет его в Россию, царь читает и узнает, как там у него в России дела? Вот где свобода-то зарыта…

В который раз удивляюсь, как это из таких богатых биографий не сделают сериал. Российскому кино неинтересно? А англичанину почему интересно?

В книгу стоит заглянуть ради галереи исторических лиц и взгляда на нашу историю и литературу со стороны. А еще книга красиво издана, в нее даже была вложена рекламная театральная открытка.

«Я влюбился в литературу и так всю жизнь от этой любви и страдаю. Ни одна женщина ещё не знала такого пламенного и верного обожателя. Я поднимал за ней все платочки, которые она роняла, — тонкие кружева, грубую холстину, сопливые тряпки, — мне было всё равно. Все писатели — покойные и живые — писали лично для меня одного — чтобы тронуть меня, оскорбить меня, заставить меня прыгать от радости или рвать на себе волосы — и мало кому удавалось меня провести».

«Белинский. Литературы у нас нет. У нас есть несколько шедевров — да и как им не быть — нас так много: время от времени великий художник объявится и в куда меньшей стране. Но как у народа литературы у нас нет, а то, что есть, — не наша заслуга. Наша литература — это бал-маскарад, куда каждый должен явиться в костюме: Байрона, Вольтера, Гете, Шиллера, Шекспира всех остальных...
Гигантский младенец с крошечной головой, набитой преклонением перед всем иностранным...и огромное беспомощное тело, барахтающееся в собственных испражнениях, материк рабства и суеверий — вот что такое Россия — удерживаемая полицейскими осведомителями и четырнадцатью рангами ливрейных лизоблюдов — откуда здесь взяться литературе?»

«Просто это Россия. Поместье здесь измеряется не в десятинах, а в количестве взрослых крепостных душ мужского пола. И борцом за перемены здесь становится не взбунтовавшийся раб, а раскаявшийся рабовладелец. Поразительная страна!»

«Народ больше интересуется картофелем, чем свободой. Народ считает, что равенство — это когда всех притесняют одинаково. Народ любит власть и не доверяет таланту. Им главное, чтобы власть правила за них, а не против них. А править самим им даже не приходит в голову».

«Когда запрещают думать — любая идея становится революционной».

«Надо двигаться дальше, знать, что на другом берегу не будет земли обетованной, и все равно двигаться дальше».

Строго рекомендую браться за этот текст только знающим основы русской философии 19 века. Если вы не знаете, чем славянофилы отличаются от западников, а Белинский от Герцена - не поймете львиную долю очарования этого произведения. В помощь вам то, что список персонажей есть перед каждой частью трилогии.
Кстати, трилогией история не воспринимается. Скорее, как одно произведение.
О сюжете - это прекрасный образчик ловкого и умного литературного эксперимента. Автор - британский драматург ХХ века. История стилизована под пьесу, где есть декорации, разбивки реплик по ролям, описание основных действий персонажей. Как и полагается пьесе, акцент на диалоги, а не на движ. "Пьесное" оформление текста немного сбивает с толка, однако привыкнуть можно.
Но самая мякотка в том, что герои - знаменитые писатели, философы и мыслители России XIX века. Автор использует детали их реальных биографий, но помещает в выдуманные условия, где они сталкиваются, ведут споры о будущем России, о современных им событиях, политике и философии так, как вели бы их, случись это на самом деле. Поэтому, если вы знаете хотя бы из школьного курса кто такие Станкевич, Бакунин и Тургенев, то эта книга позволит вам раскрыть и закрепить эти знания. А если не знаете - то перед вами просто спорящие за жизнь персонажи.
Мне больше всего понравилось, как точно автор передал атмосферу общества XIX века. Эти люди ставили важные вопросы и искали на них ответы, но слишком увлекались и в итоге строили утопии... А само дворянское общество уже стояло на дороге из желтого кирпича, ведущей к деградации и следующей за ней революции...

«Берег Утопии» состоит из трёх частей: «Путешествие», «Кораблекрушение» и «Выброшенные на берег». Названия эти звучат как метафоры и описывают хронику пути попыток построения нового общества и установки новых идей русскими мыслителями-протореволюционерами XIX века. Среди них: Белинский, Тургенев, Чернышевский, Огарёв и не только. Вся эта компания пытается продвинуть идеи справедливости и установить зачаточный социализм.

Часть первая: «Путешествие». Михаил (пока ещё Мишенька, либо Мишель) Бакунин мечется в поисках истины, только действует он на границе постановки. От изучения Канта он бросается к Фихте, а после того принимается за Гегеля, и всё это в поисках способа создать идеальный мир. Кажется, что он будет главным героем пьесы, но в основном первое действие посвящено его семье и любовным делам его сестёр с его друзьями. Во втором действии первой части на сцене появляется Герцен и его можно назвать настоящим главным героем произведения. Он также пытается нащупать тропку по которой можно добраться к лучшему будущему. В этой части есть интересный приём: в первом действии биография семьи Бакуниных описывается словно по вехам, с пропусками и недомолвками, а во втором действии раскрываются события этих опущенных «междувеший». Любопытно было бы посмотреть как это всё реализовано в спектакле.

Часть вторая: «Кораблекрушение». С радостью Герцен, Бакунин и другие задействованные персонажи встречают французскую революцию 1848 года. Ведь этот день (не конкретно этот и во Франции, а в принципе день) они приближали как могли. Но эйфория оказывается не долгой, и уже с горечью вся компания принимает её подавление. Однако это не уменьшает их энтузиазма, и они продолжают свою работу. Кроме крушения надежд есть в этой части и куда более серьёзные крушения в личной жизни героев.

Часть третья: «Выброшенные на берег». Плюс-минус та же группа героев действует и тут. Пытаются жить своей жизнью и изменить что-то к лучшему. С радостью они встречают отмену крепостного права в России, и с горечью принимают итоги безземельного освобождения крестьян.

Подробно рассказывать о сюжете смысла нет, ведь сюжетом становятся идеи, которые пытаются воплотить персонажи, и идеи эти заметно перекликаются с сегодняшним днём

Здесь дышать нечем, никакого движения. Слово стало поступком, мысль действием. За них карают строже, чем за преступление.

Свобода каждого - это равенство для всех!

Народ считает, что равенство - это когда всех притесняют одинаково. Народ любит власть и не доверяет таланту. Им главное, чтобы власть правила за них, а не против них. А править самим им даже не приходит в голову.

Господи, мы описали Солнечную систему и создали алгебру, мы пустили пароходы через океан, но нам не хватило ума устроить собственные дела так, чтобы никто не голодал и не боялся!

Когда запрещают думать - любая идея становится революционной.

Дискуссионным выглядит название «Берег Утопии», а именно: где он располагается — на стороне, где живут герои и строят свои планы по исправлению мира, либо на той стороне куда нацелены стремления этих героев, а может герои и вовсе находятся как бы в море и любой берег для них будет утопией. Вне зависимости от правильного ответа на этот вопрос, также ответом является цитата из произведения

Смысл не в том, чтобы преодолеть несовершенство данной нам реальности. Смысл в том, как мы живем в своем времени. Другого у нас нет.

Я знаю, что существую, когда чайка гадит мне на голову.

Барин и холоп. Дворянин (помещик) и крестьянин. Две противоположности. Исчезнет одно понятие – другое станет ненужным. Отомрет.

Но равнозначны лишь слова, а не жизни этих двух людских категорий. В жизни равновесие наступит, когда на одну чашу взойдет барин, а на другую пятьсот холопов, чей труд будет обеспечивать сытое существование, возможность получать образование, ездить «по Европам» и философствовать, словно древние греки-мыслители, чья праздность оплачивалась рабским потом. Но за давностью лет греки кажутся неспешными. В отличие от Платона и Сократа наши трутни роятся, взбудораженные французской Марсельезой, пылают, негодуя о судьбе декабристов, и замышляют одну революцию за другой, вдохновленные немецким Шеллингом, потом Гегелем (отрицая Шеллинга), затем Фихте (отрицая Гегеля), не создав при этом собственной «религии».

Они молоды – Герцен, Белинский, Огарев, другие – и этим частично объясняется их пылкость. Они напористы не только вследствие политической и социальной необходимости, но и по причине свойственному молодости чувству протеста. Они даже противны – пользуясь вольностью, данной дворянам, не желают ни служить, ни заниматься сельским хозяйством, нарушая тем самым дворяно-крестьянское равновесие. Но именно вольность и праздность, за которые их можно не любить, заставляет дворян рубить сук, на котором они сидят. Может быть, даже от нечего делать, просто, чтобы громко упасть. Так громко, чтобы было слышно в Европе.

И через протесты, письменные и устные, через строки «Берега утопии» Белинский вдруг перестает быть просто фамилией под текстами комментариев к произведениям серебряного века, в которых большинство из нас выискивало «умные фразы» для сочинений, а под странной фамилией "Герцен" проявляется обычный человек, который умеет не только писать, но и любить, и страдать, который растит и теряет детей, ревнует жену и образует странные семейные комбинации.

Большинство пылких сердец дотлевает потом в Сибири или в эмиграции и переживает, что их идеи топчутся молодыми последователями. Но шаг к 1861 году все-таки сделан. И хотя сделано все небрежно и бесчеловечно, кое-кто из них, в силу уже преклонного возраста, начинает понимать, что по-другому и быть не может. Их фантазии были утопией. А их жизни – попытка уйти из реальности в абстракцию.

Смысл не в том, чтобы преодолеть несовершенство данной нам реальности. Смысл в том, как мы живем в своем времени. Другого у нас нет.

Бывают такие книги, которые опасаешься читать, а когда все-таки решаешься это сделать, то оказывается, что все не так уж страшно, при этом идеальный вариант - когда в прошлом пугающая книга становится неким открытием и сразу переходит в разряд любимых. Относительно моего знакомства с Томом Стоппардом конечно об идеальной встрече судить не приходится, но и боялась я его зря. Это был интересный опыт.

Вначале "Берег утопии" огорошивает перечнем фамилий именитых людей из истории государства российского и от этого становится как-то волнительно, что ли. Появляется двоякое чувство: во-первых, закрыть и забыть - не могу сказать, что я чураюсь прошлого, общие исторические сведения мне известны, а в детали вдаваться не особо жажду, тем более, когда эти детали не достоверные, а всего лишь вариация на тему.
А во-вторых - флешмоб такой флешмоб, и не последнюю роль в нем играет советчик, особенно, если он знает тебя и в курсе твоих литературных пристрастий. Раз выпала такая рекомендация, значит неспроста, а стало быть, вперед и с песней читать "Берег утопии" и разбираться, что к чему и почему.

Этот роман очень сильно напоминает нашу литературу. Чем дальше в него погружаешься, тем больше он вызывает ассоциаций с пьесами А. Островского и единственной (но зато какой!) пьесой А. Грибоедова. Даже не верится, что "Берег утопии" вышел из-под пера иностранца. Тургенев, Герцен, Огарев и многие-многие другие выступают здесь не столько в роли самих себя, сколько в роли живых людей, со своими ошибками, заблуждениями и метаниями. В этом плане больше всех поражает(?) Виссарион Белинский. Он, оказывается, не тот строгий литературный критик, эдакая монументальная личность, которым представлялся мне еще в школе. Он тоже человек, со своими проблемами и самыми простыми переживаниями. Голодал, бедствовал, газетками для сугрева обматывался. Нормальный такой парень, ага. В этой книге и Базаров успел промелькнуть. И вот, знаю, что он лишь вымысел, и выход его в "Береге утопии" очень эпизодический, но его появление здесь, якобы предвосхитившее написание "Отцов и детей", кажется настолько реальным, что он представляется, как дедушка Ленин, живее всех живых! Любопытная авторская задумка. Да и вообще построение всего романа весьма занятное.

Если в целом сюжет "Берега утопии" меня не зацепил и периодически вызывал желание в конце поставить этой книге нейтральную оценку, то его отдельные моменты перебили это желание. Не думаю, что продолжу свое знакомство с творчеством Стоппарда, но ни в коем случае не жалею о случившемся. Если отмести в сторону всю историческую подоплеку романа, то можно сказать, что он о запутавшихся, совершенно потерянных людях. Они умны, талантливы, амбициозны, любят свою страну, оставшуюся далеко от них, но в этом-то и кроется их главная проблема. Так как живут все эти герои в своем собственном иллюзорном мире, и на самом деле не их родина далека от них, а они от нее.