Жить без пищи можно сутки,

Можно больше, но порой

На войне одной минутки

Не прожить без прибаутки,

Шутки самой немудрой.

Не прожить, как без махорки,

От бомбежки до другой

Без хорошей поговорки

Или присказки какой

А.Твардовский «Василий Теркин»

Эта история произошла в мае 2016 года от рождества Христова, на Донбассе. Впрочем, может и не в 16 году и может не произошла вовсе, но на Донбассе точно и уж совершенно точно в мае. Именно в те времена в Старославянске появилась пешеходная аллея, обрамленная по обочинам многими сотнями укрепленных вертикально бетонных шпал с фотографиями фронтовиков Великой Отечественной («После войны всех в мрамор одену!» – побожился мэр Старославянска). С западного входа на аллею был установлен официально внесенный в ПДД Республики дорожный знак – белый круг с красной окантовкой, в центре круга размещен коричневый «тризуб», зачеркнутый двумя перекрещенными красными полосами. В пояснительной записке к знаку указано, что «действие запрета не прекращается ни при каких обстоятельствах».

Теплый май

Старославянск – типично русский городок с легким степным акцентом. Древние летописцы ничего не говорят о нем в своих хрониках. Ну говорят, что не говорят, а спроси у любого старославянца – он разведет руками и скажет: «Город есть? Есть. Вот и хроники есть, только они сгорели то ли в десятом веке, толи в позапрошлом году». А потом обязательно перескажет увлекательную легенду из тех хроник.

Шли как-то по степи три брата, может соль искали, а может с Куликовской битвы возвращались (подробности разнятся). Шли долго с самого восхода на самый закат, шли и в холод, и в зной, днями и ночами. Нет, ночами они все же спали. И повстречали хазар, целую сотню, и вся она «гремя огнем, сверкая блеском стали» прицепилась к братьям.

– Стой! – строго спросил главный хазарин, – Кто такие?

– Меня Яном зовут. Я – Слав. А меня Старом кличут – отвечали братья.

– Хорошо! – похвалил их главный хазарин, – Тогда мы грабить вас будем.

– Да не вопрос! – пожали плечами братья, ну и хазар тех похоронили.

По-человечески похоронили, уважительно, холм сверху насыпали. Его Хазаровым курганом зовут до сих пор. Похоронили да призадумались братья: а ну как печенеги придут или румыны, или черные копатели какие, пограбят же все! Кто присмотрит за курганом?

– А давайте рядом город построим? – смекнул Стар.

– А давайте! – согласился Слав – Только сначала имя ему надо придумать.

– А помните, как Петр и Павел на Камчатке град свой нарекли? – намекнул Ян – А еще на реке Амур братья Ком, Сом и Ол каков острог поставили?

– Точно! – ударили по рукам братья.

Мужики сказали – мужики сделали. Так и появился Старо-Слав-Янск рядом с Хазаровым курганом. Поди опровергни.

В том 17 году весна была шустрая, скороспелая до такой степени, что к маю на юго-востоке Украины разразилась нестерпимая сухая жара, быстро слизав естественную для каждого радость прихода долгожданного тепла. Особенно жестоко она ощущалась в Старославянске, когда кроме солнца небесного тебя жарят еще пару десятков солнц рикошетом от окон и витрин, даже от асфальта. Ничем не сдерживаемый степной ветер, хоть как-то освежающий лицо за городом, здесь, между вездесущими кирпичными и бетонными «хрущевками», намного более солидными и добротными «сталинскими» администрациями и едва сохранившимися дореволюционными особнячками, лишь поднимал пылевые вихри.

Суббота. Время уж час как перевалило за полдень. Большинство из тридцатитысячного населения Старославянска еще накануне скрылось в садоводствах с соседями и в селах с тещами. Оставшиеся медленно плавились в квартирах со всеми возможными сквозняками и вентиляторами, кто помоложе – вокруг открытого накануне фонтана в городском парке. Редко кто находил силы доползти в одну из десятка кафешек. Молодая слегка одетая пара выпорхнула из-под массивной пыльной парковой зелени чтобы юркнуть в ближнее заведение «Ромашка» и плюхнуться со счастливым смехом за столик подальше от жаркого окна. Эти двое были в состоянии наслаждения друг другом и вряд ли заметили бы и вселенский пожар.

Две официантки откровенно страдали в душном пекле, одна из них все же отделилась от барной стойки и поплыла к посетителям: и двигаться лениво, а не двигаться – потеряешь и так редкий доход. По пути она бросила безнадежный взгляд на столик возле окна под огромной монстерой, за которым напряженно выгнув спину сидела светловолосая девушка -первый посетитель кафе, уже почти абориген, она появилась здесь больше 2 часов назад, съела овощной салат и уткнулась в ноутбук. И больше полулитровой бутылочки воды официанткам ничего не удалось ей впарить.

Девушка тоже страдала. Не от жары -легкие белые шорты и легкомысленная, канареечного цвета, футболка позволяли чувствовать себя довольно комфортно. Она страдала от работы, вернее от неудовлетворенности своей работой. За три дня до ее, работы, сдачи начальству это было чревато! Чревато беспощадным гневом того самого начальства, возвратом уже потраченного аванса, да, черт возьми, это чревато потерей профессии, позорной потерей, катастрофической потерей! А ведь она, эта профессия, была мечтой ну почти всей жизни, то есть последних трех лет! Девушке два месяца назад исполнилось двадцать, и она заочно училась на журфаке за деньги ДТВ.

Девушка запустила очередной ролик на своем ноутбуке, интервью с седым добродушным дядькой за столиком похоже в этом же кафе:

– Да ты, дочка, не бери в голову, ничего уж очень особенного не произошло, в 42-м написали бы "…бои местного значения"…

Девушка тряхнула головой и запустила следующий ролик, за столиком сидел крепкий тридцатилетний парень:

– А чего случилось -то, ну насовали по щам шумерам, делов-то. Увидишь кого похожего – передай, чтоб заходили: «насовать» у нас еще есть…

В углу экрана вынырнула испуганная взъерошенная физиономия начальства, нежным колокольчиком вызывающего ее на видеосвязь. Эту аватарку владелица ноутбука выбрала конечно же от «глубокой и всеобъемлющей любви» к нему, то есть к начальству. Девушка заметно вздрогнула, скорчила страдающую гримасу и нехотя включила видеосвязь.

– Здравствуй, Леночка – вкрадчивость речи и мягкость голоса не предвещали ничего хорошего, голосок девушки завибрировал.

– Здравствуйте, Михал Михалыч…

– Скажи-ка, ягодка, забочусь ли я о тебе как о родной?

– Да, конечно… – девушка обреченно кивнула головой.

– Взял ли я тебя на работу, когда никого не брал?

– Взял, Михал Михалыч…– еще один обреченный кивок.

– А может быть я не дал тебе авторский проект месяц назад? Убойный, надо сказать, проект, Лена, «Прошлогодний разгром «бандерлогов» при Старославянске» называется. На таких проектах журналисты себе имя делают на всю оставшуюся жизнь! Ленуся, может я его очкарику Владлену отдал? – постепенно багровел главред компании ДТВ.

– Нет-нет, Михал Михалыч, мне отдали… – блеяла уже на грани обморока девушка, воздух в кафе начал подозрительно потрескивать.

И наконец килотонный начальственный боеприпас взорвался, отбросил ударной волной легкие ажурные занавеси на окнах, поднял на ноги всех двух расплавленных официанток и на целую секунду отвлек друг от друга влюбленных:

– Так какого черта, Красовская, у меня за три дня до эфира нет перед носом твоего фильма, почему нет даже отснятого материала?!А ведь я вставил его в сетку на 9 мая, День Победы! Я дал мощную рекламу под названием «Везде», в каждой кофеварке! Я пообещал его ВГТРК! По спекулятивной цене! Этих денег хватит всей нашей компании икру жрать целый год! Черную икру, Красовская!

– Ну не получается ничего, Михал Михалыч! Материал есть, много материала, больше полсотни только интервью, схемы есть, все по секундам расписано, но не получается, не срастается что-то! Суть не улавливаю… – чуть не плача попыталась оправдаться журналист Красовская.

– Мозги с черепом у тебя не срастаются, хвост с задницей, расходы с доходами! Где материалы?! Немедленно их ко мне, сам все сделаю, пока ты «улавливатель» свой ремонтируешь, Роман Кармен сопливый.

– Не надо, Михал Михалыч, миленький, я справлюсь, три дня ведь еще есть, я все сделаю, честно! – взмолилась девушка, вложив в голос всю гамму чувств, освоенных молодой женщиной с момента осознания себя таковой.

– Два дня у тебя. – взрыв есть процесс мгновенный, ударная волна на этот раз, похоже, пролетела над головой Леночки и растворилась в атмосфере, редактор тяжело вздохнул, устало потер лицо сухонькими ладошками, – я тут позвонил кое-кому, градоначальнику местному, короче. Он сейчас в кафе «Рябинушка» обедает, говорит, что поможет, давай рысью к нему.

Вторичная волна главредовского взрыва пророкотала немощным эхом:

– И, Красовская, «срастатель свой с улавливателем» включай со страшной силой! Иначе в понедельник я тебя расчленять буду на молекулы! Все!

Девушка, испуганная перспективами расчленения, а еще больше – возможностью не успеть перехватить градоначальника, потенциального своего спасителя, за обедом, суетливо захлопнула ноут, сунула его и бутылочку воды в обширную холщовую сумку и, сбивая легкие пластмассовые