Я проснулась оттого, что в доме кто-то был. Скрип половиц, голоса на грани слышимости, обсуждающие что-то животрепещущее. Вот внизу открылась и снова закрылась дверь… Тяжелые шаги вверх по лестнице… Наверху располагались три комнаты, среди которых была и та, которую я выбрала в качестве спальни. Лежать, испуганно прислушиваясь к темноте вокруг, больше не получалось. Чувствуя себя персонажем фильмов ужасов, я вскочила с кровати и, не зажигая света, начала красться к двери, судорожно размышляя, что можно использовать в качестве оружия. Перед внутренним взором настойчиво маячил внушительных размеров красный огнетушитель, который я видела на первом этаже. Раритетная вещица, а главное, тяжелая. Жаль, не под рукой. Пришлось удовольствоваться бутылкой из-под лимонада, которую я удачно поленилась выкинуть в мусорное ведро. Доска пола под ногой протяжно заскрипела. И звуки, словно по волшебству, прекратились. Ни тяжелых шагов, ни голосов. Я замерла, но в доме снова царила тишина, прерываемая лишь стуком колес далекой электрички.

Осматривать большой незнакомый дом в полной темноте – на это способны лишь героини тех самых фильмов ужасов. Я к ним не принадлежала, и просто героиней тоже не была, поэтому предпочла сбежать. Испуганной птицей (роль крыльев играло развевающееся за спиной одеяло, в которое я завернулась, чтобы не искать коварно спрятавшуюся в темноте одежду) слетела с лестницы, с грохотом пронеслась по холлу первого этажа, трясущимися руками открыла щеколду, выскочила из дома и остановилась только около обломков фонтана, в которых еще угадывалась девушка с кувшином.

Жадно глотая прохладный ночной воздух, я плюхнулась на камень бортика. И почувствовала себя неожиданно глупо. За мной никто не гнался. Дом, вырисовывавшийся передо мной на фоне звездного неба, был темный и тихий. Но ведь шаги и голоса я точно слышала! Они мне не почудились!

«С историей дом», всплыли в голове слова Кольки. Колька – это мой старший брат. Двоюродный. Как ни смешно звучит, познакомилась я с ним только три года назад. Нет, я знала о его существовании, но лично знакома не была. Наши отцы были братьями, но общаться не стремились – какая-то старая история обид, мне неинтересная. Знакомство с Колькой произошло на похоронах его отца. Повод печальный, но с тех пор брат незаметно взял меня под покровительство, и сейчас являлся уже неотъемлемой частью моей жизни. Бодрой и весьма деятельной частью. Иногда слишком, на мой взгляд. Человеком он был состоятельным. И прижимистым, чего уж греха таить. Впрочем, мне эту свою черту он старался не демонстрировать.

Дом, который я сейчас рассматривала, достался ему по наследству от тетушки по материнской линии. Достался с условием, что он, либо какой родственник от его имени, согласится пожить там две недели. Якобы это поможет снять родовое проклятие. Выглядело все полным бредом, но Колька поверил, боязливым шепотом рассказывая, что в старом доме буйствуют неупокоенные души его предков, не получившие должного погребения. Мне было больше интересно, почему же предки так и не упокоились, но об этом моменте история умалчивала, ограничиваясь невнятными, но живописными сведениями о творящихся в доме темных делах. Видимо, тетушка отличалась буйной и нездоровой фантазией.

– Ходит! С топором ходит!

– Кто? – уточнила я, отхлебывая чай и заедая его клубничным вареньем.

Тогда мы сидели на просторной Колькиной кухне. Я пила чай, а брат прикладывался к пиву.

– Да прадед мой, будь он неладен.

– Так он помер.

– А я о чем!

– Ну и нечего тогда топора бояться, – успокоилась я.

– А тетушка моя четвероюродная? До сих пор голову свою в том доме ищет!

– Коль, – осторожно позвала я, – тебе не кажется, что в доме многовато призраков на квадратный метр? Такое ощущение, что все твои родственники с маминой стороны были отъявленными злодеями, много чего натворившими. А теперь мучаются.

В ответ Колька начал хмуриться и обижено сопеть, воспринимая за чистую монету мои шуточки. Он верил в привидения, ему даже на минуту не хотелось оказаться в столько пугающем месте, но дом получить тоже хотелось – тот был недвижимостью в неплохом месте с перспективой на элитный поселок. Последнее перевешивало. Но вот беда – еще месяц назад Колька очень по-глупому сломал палец на ноге. Плитка на ногу упала в магазине стройматериалов. Сложный перелом отказывался срастаться, и перед братом маячила перспектива операции. Какие уж тут две недели в старом доме с его прогнившими полами! Там и здоровому человеку под ноги смотреть надо. И я решила ему помочь, тем более, в завещании не уточнялось, родственник с какой стороны должен пробыть в доме с привидениями две недели. А в призраков я не верила.

Именно поэтому я сейчас и сидела, завернутая в одеяло, на остатках бортика фонтана, рассматривая темную громаду дома. Дом, надо сказать, действительно производил впечатление. Прежде всего, своей чужеродностью. Отдельная лестница на второй этаж, широкая просторная терраса, островерхая крыша и каминная труба – всему этому место было в старой доброй Англии середины девятнадцатого века, но никак не в среднерусском ландшафте. Ночь удачно маскировала общую обветшалость дома, и казалось, что скрипнет сейчас массивная дверь, и оттуда покажется фигура в чепце и длинном старорежимном платье. Ветер донес резкий запах. Он не был неприятным, скорее, действительно слишком резким, и что-то мне напоминал, что-то знакомое, родом из детства. Я принюхалась…

– У вас что-то случилось?

Раздавшийся позади голос заставил меня с воплем подпрыгнуть. Наутек я не бросилась только потому, что запуталась в одеяле.

– Вам помочь? – снова спросил голос.

Я осторожненько оглянулась. И застыла, приоткрыв рот. Позади меня стоял парень дивной красоты. Аристократические черты лица, как у молодого Байрона, серые глаза, длинные ресницы. Челюсть чуть тяжеловата, но его это не портит. Также как и легкая небритость. И, надо же, какие густые волосы! Вот у меня три волосинки на шесть рядов, причем невнятного коричневого цвета, а тут такая русая роскошь. Парень убрал с лица отросшую челку, и я вдруг осознала, что разглядываю его в упор, совершенно невежливо.

– Меня Александрой зовут, – зачем-то сообщила я.

– Очень приятно, Степан. Так вам помочь?

Взгляд Степана скользнул по моему одеялу. Парень воспитанно старался не показать удивления. Мне стало неловко за свой вид. Именно поэтому, наверное, соврала:

– Да в порядке все. Не спится просто. Сейчас посижу немного и пойду.

– Ну ладно, всего вам хорошего.

Степан развернулся и направился куда-то в заросли, поднявшиеся на месте яблоневого сада. Двигался он совершенно бесшумно, как будто сам был призраком. Я передернула плечами, вспомнив недавние страхи. Потом еще раз, уже от холода. Ноги были неприятно мокрыми – выпала роса. Роса лежала и на разросшемся кустарнике с мелкими белыми цветами. Цветами? Белыми? Я вдруг поняла, что отчетливо различаю краски окружающего мира, пока еще блеклые в свете раннего июньского утра. Но полоска зари разрасталась стремительно, и вот уже краешек алого солнца показался из-за горизонта, сопровождаемый трелями птичьего хора. Утро было не остановить, и это смыло страх. Вместо него пришла злость.

– Ну сейчас вы у меня попляшете! Сейчас вам, придуркам призрачным, тошно станет! – бормотала я, несясь к дому.

У меня как-то выпало из головы, что в призраков я не верила.

Дом оказался абсолютно пустым. Я оббегала его от чердака до подвала, не встретив следов чьего-либо присутствия: ни призрачного, ни обычных людей. Наконец, устав, плюхнулась на диван в холле. Диван располагался напротив камина, наглухо заколоченного. Я представила, как хорошо было бы сидеть здесь вечером, глядя в огонь и прихлебывая горячий чай. А если еще тот Степан в гости зайдет… Романтичненько может получиться. Увы и ах, судя по всему, камин закрыли лет 50 назад, не меньше. Даже если снять доски, его еще в порядок приводить на кругленькую сумму. Да и где сейчас такого мастера возьмешь? Не говоря уже о том, с какого перепуга парень, которого я видела всего несколько минут, будет со мной чаи гонять. А вообще, дом мне понравился. Очень старый, пропитанный эмоциями многих поколений жильцов, он спал и грезил прошлым, о котором, если прислушаться, он расскажет скрипом половиц, боем старинных часов, облупленной краской на дубовых ставнях и обоями со старомодными золотыми розами, давно выцветшими. Если призраки бы существовали, они жили бы именно здесь.